Андрей и Тудор следят за работой аппаратов.
Кристалл слабо мерцает на своей металлической подставке.
Легкий свист… Ирина вздрогнула. Но это только заработал киноаппарат. Потом…
Не галлюцинация ли это? Кристалл заблестел ярче, бледные отсветы сделались фиолетовыми, начали отливать всеми цветами радуги. Красным, фиолетовым, зеленым, оранжевым…
— Какая красота!.. Он как живой! — шепчет Ирина.
— Влияние низких температур, — слышится голос Андрея.
— Начинайте питание! Радикал азота!
И та же фантастическая рука приносит прозрачный кристалл, один из кристаллических замороженных радикалов, полученных Андреем. Оба кристалла стоят рядом, почти вплотную друг к другу.
Первый — покрупнее, таинственный, переливающийся своими красками. Второй — поменьше, зеленоватый, словно ледяной.
И вдруг… Большой кристалл начал деформироваться, его грани потянулись к меньшему. Еще мгновение, и… кристалл радикала исчез. Первый кристалл принял первоначальную форму, но теперь он блестит сильнее, а грани у него сделались чуть более выпуклыми.
— Андрей, продолжай питание! Радикал водорода!
И снова поразительные по своей точности движения электронной руки, рядом с радужным кристаллом — фиолетовый кристалл водорода, и снова радужный кристалл остается один.
Проходят минуты, четверть часа, часы… Время отмечают только стрелки хронометров. Люди в лаборатории забыли о его течении.
Андрей орудует кнопками электронной руки, и она послушно приносит все новые кристаллы.
И вот кристалл потерял свою октаэдрическую форму. Грани у него стали настолько выпуклыми, что он превратился в шар. Потом в одной точке на шаре появился крошечный выступ… Шар удлинился…
«Неужели он делится? Как микроб…» — думает Ирина.
Но шар не делится. Кристаллы из свободных радикалов исчезают в его толще, а крошечный выступ удлиняется, поднимается кверху, как стебелек.
Стебель утолщается, закругляется на верхнем конце. Теперь за стеклянной стенкой находятся два шара, соединенных нитью. Внизу шар побольше, наверху — поменьше. Оба шара становятся одинаковыми… Теперь верхний шар крупнее нижнего…
Радикал азота… Нижний шар оставляет принесенный кристалл без внимания. Поглощение закончилось.
Но верхний шар продолжает расти, удлиняться, а потом…
За стеклянной стенкой раздался короткий взрыв. Странная фигура в камере окутывается на несколько мгновений ослепительным фиолетовым сиянием, а когда оно погасло, то на верхушке стебля все увидели зеленовато-голубой овал, похожий на лист. Плотный и блестящий, с округлыми зубцами по краю, он слегка покачивался после взрывного толчка.
В лаборатории сверхнизких температур несколько человек молча смотрели на этот поразительный цветок из мира крайнего холода, чей единственный лист прятался за толстой стеклянной стенкой.
— Я узнаю его! Я видела след, оставленный нм на ледяном обрыве! — восклицает, наконец, Ирина.
…Ирина и Андрей медленно идут по парку.
— Видишь ли, Ирина, разнообразие вещества, разнообразие форм жизни бесконечно.
— И там, — продолжает Андрей, — откуда явились кристаллы, идут другие реакции. Опыт случайно доказал нам возможность взаимодействий между химическими радикалами, которые при крайне низких температурах на этих отдаленных планетах имеют форму кристаллов. Там они играют ту же роль, какую у нас играют атомы и молекулы. И там из радикалов родились живые формы материи. Может быть, очень простые, очень примитивные, но живые, Ирина! Вот чего не умеет машина — произвести живое вещество!
Теперь можно объяснить многое. Семена вообще гораздо выносливее растений, от которых они произошли. Растение, родившееся на планете холода, погибло, упав на Землю. Зато восьмигранные семена, принятые нами за кристаллы, оказались более выносливыми, чем взрослые растения.
— Андрей, а как же метеориты из металла со структурой нержавеющей стали? Разве это случай? Разве это был просто метеорит?
Андрей не отвечает. Его рука легла на плечо Ирины, и оба молча глядят на красный диск Солнца, заливающего Киберну своими первыми лучами.
Ю. Дубровин, киноактер
ЭТИ ТРОЕ
г. Минск
Фантастический рассказ-шутка
Поощрительная премия
Техника — молодежи № 10, 1962
Рис. В. Карабута
Августовский полдень.
Солнце.
Сидя на скамейке, Иван Матвеевич Курилов спорит с Сашей Любимовым.
Час назад Саша проходил по бульвару и увидел своего учителя — члена-корреспондента Академии наук, — тихо и смиренно прогуливавшегося в тени деревьев. Поздоровался, поговорили о жаре. А сейчас сидят на солнцепеке, на раскаленной скамейке, не замечая прохожих, криков играющих рядом ребят…
Они в пути. Кругом них шелестят заросли формул, выкладок, уравнений. Под ногами прогибается зыбкая почва предположений, догадок, сомнений. Коварные ямы, лабиринты и тупики, ложные тропы и непроходимые кустарники замедляют их движение к истине.
Саша, застряв в пути, отчаянным взором уставился на Курилова, а тот хитрит и не торопится подбрасывать спасительную мысль…
Мячик, которым играли ребятишки, прыгнул два раза по гравию и попал точно между спорящими…
— И-эх! — выдохнул с досадой черноглазый шустрый мальчик и побежал за мячом.
— Не спешите, Саша, — говорит назидательно Курилов и подкидывает мяч несколько раз.
Саша стремительно несется кратчайшим путем к истине, его феноменальная память услужливо подставляет новые и новые данные.
Курилов подкидывает мяч.
Мальчик лет десяти, в белой рубашке, в коротких штанишках с пояском и в сандалиях, нерешительно стоит перед ними, слушает мудреную Сашину речь и странно морщится.
— Извините, — говорит он вдруг и излагает формулу, к которой, словно к финишной ленточке, мчится взволнованный Саша, подстегиваемый колкими замечаниями Курилова.
Это производит на ученых «убийственное» действие. Мяч выкатывается из рук растерявшегося Курилова. Саша замолкает и бледнеет. Они недоверчиво смотрят на мальчика, а тот приветливо улыбается.
— Я хотел вам помочь, мне показалось — вы в затруднении, — говорит он и убегает к товарищам.
На скамейке остаются два оцепеневших человека. «Да, да! — думают они. — Все было именно так: мы сидели и спорили, подошел десятилетний мальчик и одним махом подвел черту нашему спору. Мальчик свободно оперирует сложнейшими абстрактными понятиями…»
Испепеляющее любопытство поднимает их со скамейки. Мгновение — и они возле играющих в мяч.
Задыхающийся от бурной пробежки Курилов спрашивает черноглазого мальчика:
— Как тебя зовут, малыш?
— Игорь.
Саша Любимов агрессивнее Курилова. Он атакует Игоря вопросом из анналов ядерной физики.
— А известно тебе, что…
Видимо, мальчику это известно, потому что он расцветает улыбкой, немедленно выясняет суть вопроса. И в тот момент, когда Курилов, подавляя невольную зависть, вынимает платок из кармана и начинает обмахиваться, вопрос решен.
Далее следует заявление мальчика, вежливое и безапелляционное:
— Метод рассуждений, которого вы придерживаетесь, устарел! Представьте себе, что вы хотите изучить повадку рыб — и вытаскиваете для этого рыбу из воды! Нас учат в школе, что любой вопрос берется в совокупности… Простите за пример…
Молниеносным движением рука мальчика собирает воедино несколько неоднородных фактов, сжимает их в кулак — и происходит чудо! — на разогнувшейся ладошке лежит ясная, кристальная мысль.
Мысль поражает ученых новизной, в то же время Курилов готов поклясться, что он приближался к ней… Ну конечно! Это же грезилось им однажды… Москва… беседа с американским физиком… ощущение — вот-вот!..
Грезилось и исчезло. И волшебно возвращено сейчас десятилетним Игорем, феноменальным мальчиком в белой рубашке и коротких штанишках.
— Что я наделал! — вдруг огорчается Игорь.
— Что? Что? — испуганы ученые.
— Папа и мама… Они ищут меня. Я же ничего не сказал им, ушел играть — и все.
Ученые смотрят туда, куда с виноватым видом вглядывается мальчик.
Папа и мама бегут, спешат увидеть сына, машут ему руками. Курилов тихим восхищенным голосом говорит:
— Древние греки…
Саша Любимов односложно подтверждает:
— Да…
Игорь удивленно на них косится:
— Вот уж не древние греки… Нормальные люди — мои папа и мама…
Папа и мама белой волной набегают на сына, папа говорит всем:
— Здравствуйте!
К сыну:
— Где ты пропадаешь?
— Как можно? — возмущается мама.
— К машине! — восклицает папа. — Немедленно к машине, иначе мы не улетим!
— До свиданья! — говорит Игорь ученым.
— До свиданья! — говорят папа и мама ученым.
Взявшись за руки, — папа слева, мама справа, посредине мальчик, — загадочная троица в белом направляется вдоль бульвара. Ученые ловят себя на том, что любуются их бегом. И люди на бульваре останавливаются и любуются их бегом…
Потом Курилов ужасается быстроте, с какой тайна уходит из рук. Он приказывает:
— Саша! Вы молодой, талантливый и сильный — бегом за ними, не упускайте их!
Саша исчезает быстро. Курилов, отдыхая через каждые двадцать метров, тихонько поругивая возраст, пробегает два квартала и видит долговязую фигуру своего ученика.
Ученик стоит в неловкой позе и смотрит в небо.
Курилов яростно кричит:
— Упустили!
Саша вдруг смеется и мотает головой. Внезапно смех его стихает. Саша говорит:
— Это древние греки… они — оттуда…
— Откуда?
Саша спокойным тоном начинает:
— Я догнал их. Я спросил, кто они. «Из будущего!» — ответили они мне. Я намекнул, что меня ничуть не забавляют их шутки. Они повторили свой ответ. Некоторое время я бежал обескураженный. Они заговорили между собой о каких-то неполадках в управлении. Папа сказал, что Игорь тронул не тот рычаг и их занесло в прошлое время. Мама сказала, что теперь целый год Игорю не доверят такой сложной машины. Мальчик что-то возразил им, он так безбожно уснащал свои объяснения непонятными терминами, что папа сравнил сына с ожившим техническим справочником. Меня это замечание