Но теперь всё было уже позади. Я имею в виду всё плохое. Я проснулся в шатре, в ароматном укропном алькове. Моя, наконец, обретённая или, может быть, обновлённая половинка была рядом со мной.
Она у меня молодец. Она сумела ночью внушить нашим соседям такую гремучую ненависть к нам и к нашему дому, что нападавшие мыши «оглохли» от слишком сильных биополей. Неуправляемые и невосприимчивые к действию новых мысленных импульсов грызуны начали проноситься через наш огород со скоростью пули. Лишь за забором они могли отдышаться и давали волю зубам. Вот как вышло всё просто! Наши соседи угодили в ту самую «яму» завистливой злобы, которую «рыли» для нас.
Конечно, мы понимали, что нам постараются отомстить. И совсем не удивились, когда ближе к полудню приехал инспектор службы общественной безопасности, которому «доброжелатели» сообщили о том, что мы вырастили крыс-людоедов, что мы агенты пришельцев и потому должны возместить убытки от грызунов (а также других естественных и вызванных человеком причин), которые понесли жители посёлка за всё время, пока мы здесь живем.
— Вы были директором Института внеземной бионики и трофейных технологий? — сухо спросил инспектор вместо приветствия. Руки в перчатках он демонстративно держал за спиной.
Я хорошо помнил этого молодого человека по судебным заседаниям, когда он давал показания о взрыве в институте. Тогда будущий сотрудник органов работал у пас охранником. И весьма отличился на пожаре. Я вроде даже был обязан ему жизнью. Но события того дня не сохранились у меня в памяти. Судя по всему, я хотел спасти какие-то инопланетные семена. А по суровым законам военного времени все опытные объекты, вошедшие в контакте внешней средой, нужно было сразу сжигать.
— Проходите, пожалуйста! — сказал я, уступая дорогу гостю. — Извините за беспорядок. Не успел с утра подмести.
К счастью, огород пострадал значительно меньше того, чего следовало ждать. Следы ночного погрома были видны только в непосредственной близости от ограды. А ближе к центральной части неведомая сила воскрешала растения буквально на глазах. Над буйным великолепием жизни гордо возвышался её источник и защитник разросшийся и ставший похожим на баобаб куст.
— Это и есть плоды ваших экспериментов? — спросил молодой человек, ступая по живой ковровой дорожке, появлявшейся у нас под нотами но мере того, как зелень медленно опускалась и плотно сплеталась, чтобы по ней было удобно ходить.
— Это ещё не плоды, — попробовал я пошутить. — Это первые всходы. Ягодки будут потом.
— Вряд ли, — возразил инспектор. — Мы обязаны сжечь все ваши растения и семена. А вас арестовать за то, что вы утаили и вынесли за пределы охраняемой территории образцы внеземных культур.
— Как это вынес? — обиделся я. — Меня самого нашли под обломками и вынесли из института в таком состоянии, что у меня не было возможности ничего с собой взять. А если в нашем огороде вырос гибрид, разве я виноват? На грядках нельзя исключать возможность перекрёстного опыления.
Мне в голову не пришла очевидная мысль, что будущий куст-баобаб могла принести на участок жена. Нет-нет. На неё совсем не похоже. За всё время супружеской жизни она ничего не прибавила в наш дом и ничего не посадила на огороде. Она всегда увозила что-то с собой.
Проще было представить, что семя занёс ветер. Или, если дать волю фантазии, что оно приметило меня ещё в институте и, вырвавшись из-под купола на свободу, долго-долго искало, пока, наконец, не нашло…
— Что здесь выросло такое интересное? — поинтересовался молодой человек, рассматривая колючие укропные завитушки, переходящие в декоративную бахрому. Нужно было отдать должное смелости инспектора. У него не было с собой оружия, и он явно опасался враждебных действий с нашей стороны. Но старался этого не показывать.
Ну да, его же наградили медалью за то, что он вытащил меня из-под горящих обломков купола. Молодец! Если бы не проявил себя с лучшей стороны, кому тогда предъявили на суде обвинения в преступной халатности?
Вдруг мы услышали мягкий, приятный, обворожительно ласковый голос:
— Снимите перчатки. Вас никто не будет колоть. Здесь все вам друзья. Ощутите, как это приятно, когда в продолжение рук получаешь как будто бескрайние крылья пушистой травы и листвы.
Не уверен, что это было сказано вслух. Похоже, мы вместе с инспектором прочитали мысли моей половники.
Она появилась эффектно. Наверное так же, как Клеопатра перед первым свиданием с Цезарем. Сейчас, правда, ковёр сам развернулся под сводом живого шатра, и…
Молодец! Инспектор не стал размышлять о том, что ему делать, когда ему прыгнул на руки роскошный подарок.
Трудно сказать, почему, но я не мог ревновать. Мы сидели напротив друг друга в глубоких бархатных креслах. а на коленях инспектора невозмутимо и грациозно, как полагается истинной леди, сидела «она».
Моя половника умеет найти подход к человеку. Без груда извлечёт из души у любого такие подспудные чувства, о которых, возможно, он даже не знал.
А инспектор нам зла не желал. И даже испытывал сначала неосознанную, а потом уже вполне определённую симпатию. Мы словно забыли о причине нашей встречи и общались почти как старые друзья.
— Грызуны вас больше не беспокоят? — спросил инспектор.
— Они ушли к соседям.
— Да, их я уже навестил. Все ваши «доброжелатели» до смерти перепуганы. В полевых мышах они видят страшных, прикормленных человечиной крыс. Но и мыши ведут себя странно. Совсем почему-то не трогают грядки, а грызут стены домов.
— Бедные люди! — пожалел я наших непутёвых врагов.
— Скоро им негде будет жить. Мы с моей половинкой могли бы пустить их в наш дом. Он у нас очень просторный. Мебели, правда, почти уже нет.
— Не переживайте, крышу над головой мы всем обеспечим. Есть весьма подходящая для таких злоумышленников статья: «за использование инопланетной техники против граждан Земли».
— Но ретрансляторы биополей они получили от меня! — попробовал я возразить. Помните, в нашем институте…
— Нет, — отрезал наш гость. — Не помню. Не помню и не хочу ничего знать. Приборы не протестированы. Изготовитель не указан. А причинённый ущерб налицо. Уверен, что скоро ваши соседи признаются в том, что использовали эротические телевизионные каналы для получения инструкций от НЛО. Знаете, как раньше наказывали шпионов и диверсантов? Им к животу привязывали кверху дном чугунок с живой мышью. Чтобы вырваться на свободу, зубастому зверьку нужно было прогрызть преступника насквозь.
Я пытался убедить не на шутку разошедшегося инспектора, что не нужно ни с кем сводить счёты. Однако он видимо от природы не любил доносчиков и лжесвидетелей. Да ещё, наверное, благодаря стараниям моей половинки из каких-то тёмных закоулков его души совсем некстати выплыла тяга к садизму. Боюсь, как бы этому еще не совсем зрелому человеку не пришла в голову мысль расправиться с нашими обидчиками так же сурово, как сводили счёты с врагами в средние века! Наконец, мы с моей половинкой остались одни. Повелительница и гроза поселковых мышей виновато запрыгнула ко мне на колени. Она встала на задние лапы, а подушечками передних очень нежно, без коготков, обхватила мою шею.
Мне стало так спокойно и так хорошо. Как в детстве. Не знаю, как долго захочет она быть вместе со мной. Она ведь гуляет сама но себе.
Может быть, и я научусь у неё жить везде. Только позже. Сначала дождусь, когда укропно-морковный куст-баобаб зацветёт.
Наверно я забыл закрыть входную калитку на засов. Сквозь сладкую дрему я увидел… жену, пробирающуюся ко мне по не успевшей зарасти после прихода инспектора дорожке в траве.
Да, жену! Свою бывшую любовницу-ассистентку, которая после того, как я потерял возможность покупать ей дорогие подарки, вышла за меня замуж и получила законное право забирать из дома всё, что было ей нужно. Невозможно было не узнать её волнистые светлые волосы, горделивую осанку, которая у неё особенно хорошо получается на высоких каблуках, элегантную фигуру в нарочито скромном с виду, но всегда дорогом «от-кутюровом» платье.
— Дорогой! — лучезарно-фальшиво сказала супруга, когда подошла к нам так близко, что резкий запах духов перебил и разбил гармоничный растительный аромат.
— Я давно тебе не решалась сказать, что была не права, когда ушла к Анатолю. Твой бывший зам скряга, хам и подлец. Но ты простишь меня, глупую? Ты столько всего успел без меня натворить.
Как я раньше не замечал! Её всегда выдавали глаза. Не глубокие — голубые, а пустые, как донышки блюдец. Тусклый тусклый бездушный безжизненный цвет. Откуда такие берутся? Все существа земные, так же, как и небесные, способны страдать, ненавидеть, любить.
Жена брезгливо спихнула с моих коленей дремавшую кошку и плюхнулась рядом в бархатистое зелёное кресло.
— Ты знаешь, — проворковала мне на ухо, — я вот подумала, а зачем нам такой большой дом? Давай продадим! Я присмотрела просто сказочною избушку и уже договорилась, что ты будешь бесплатно в ней жить. Тебе даже будут платить за то, что ты будешь подметать улицу и дворы у наших соседей.
Я ничего не ответил. Я смотрел на свою обиженную, нет, до глубины души оскорблённую половинку. Белую-белую. С небольшими черными отметинами на лапах и на ушах. В бездонных и ничего не прощающих кошачьих глазах я отчётливо видел, как в сидении живого кресла, в котором бесцеремонно расположилось никчёмно-красивое кукольное существо, начинают прорастать острые и твёрдые, как сталь, шипы. ТМ
Алексей Лурье
НЕ УЧЕЛ
4'2012
Такого наплыва покупателей антикварный магазин «Олден Apr» не знал с самого своего открытия, а это было более двадцати лег назад.
Первоначальный ажиотаж быстро сменился редкими визитами вежливости от случайных людей, которые как будто приходили просто поглазеть на диковинки прошлых мастеров, словно это был обычный музей.
Так продолжалось довольно-таки долго, а точнее, до того времени, как мистер Костер, владелец магазина, не продал его одному предприимчивому молодому человеку. А что делать? Бизнес шёл из рук вон плохо, и места в доме престарелых значительно подорожали после прошлого финансового кризиса.