На помосте появился второй логри. Объявили его имя. но за криками земляне ничего не расслышали. С этим произошло то же самое: неуловимое мгновение — и вот уже в воздухе висит что-то. напоминающее пыль, выхваченную из мрака солнечным лучом, пробившимся сквозь узкую щель. За вторым появился третий, женщина, такая же невероятно толстая, как и два сё предшественника. Когда и от неё осталось только облачко серого нечто, логри, что объявлял имена уплощаемых, поднял руку, призывая к тишине, и крикнул, перекрывая даже гомон не успевшей ещё успокоиться толпы:
— Слушайте все! Решением Высшей Коллегии в честь юбилейного триста пятидесятого Дня Всеобщего Обжорства будет дополнительно уплощён ещё один кандидат. И он будет выбран из вас, собравшихся здесь, прямо сейчас!
В логри словно вселился бес. Вокруг землян всё задвигалось, запрыгало, забесновалось, оглашая огромную площадь такими криками, что Фёдор даже прикрыл уши ладонями. За лесом поднятых вверх рук он увидел, как со стороны храма Ненасытной Утробы выскользнула целая туча каких-то чёрных точек, которая быстро расплылась нал толпой в виде тонкого пласта бесчисленного количества шариков величиной не больше теннисного мяча.
— Праздничная лотерея! — загремело над головами. — Один шар заряжен серебристым порошком. Тот, на кого он просыплется, будет выбран для уплощения!
Не успели смолкнуть раскаты этого громоподобного голоса, как шарики начали лопаться. Тысячекратно повторенное «пух!» послышалось сначала ближе к центру площади, йотом перекинулось к краям.
Шар. висящий над Виктором, лопнув, не выдал ничего, кроме этого «пух!», но тот, что оказался над головой Фёдора, внезапно выбросил из себя тонкую струйку серебристо-белого вещества, запорошив тому волосы и плечи.
— Фёдор, ты… — охнул Виктор.
— Что за чёрт! — ругнулся Фёдор, не осознав ещё, в чём дело.
— …выбран, — выдохнул Виктор. Стоящие вокруг логри пришли в неописуемый восторг. Подхватив совершенно сбитого с толку землянина. они подняли его над толпой, точно триумфатора, и понесли к «эшафоту». Фёдор задёргался, пытаясь освободиться от державших его рук. но тщетно. Виктора, бросившегося было на помощь товарищу, тут же оттеснили.
— Э-эй, отпустите меня! — надрывался Фёдор, беспомощно барахтаясь, точно упавший на спину жук. — Я не логри, я землянин. Какого дьявола… Не нужно мне ваше уплощение…
Брыкающегося землянина поднесли к помосту, державшие его руки поставили Фёдора на его край, но прежде чем он успел сделать хоть одно движение, логри-глашатай стиснул его в своих объятьях с такой силой, что у того дух перехватило.
— Твое имя, избранник судьбы!
— Никакой я не избранник. Я турист, землянин… — начал было Фёдор, но его лепет тут же потонул в могучем голосе глашатая.
— Турист Землянин!
— Уплощение, уплощение, уплощение… — заскандировали вокруг.
Глашатай выпустил Фёдора из своих железных объятий, но лишь затем. чтобы поставить меж столбов. Причём проделал он это с такой ловкостью, что Фёдор и моргнуть не успел, как уже стоял, приняв правильную позу. Совершенно обалдевший от череды этих невероятных событий, он успел лишь чуть податься вперёд, собираясь дать стрекача с помоста, как слева от него что-то шевельнулось, щёлкнуло, и он почувствовал себя в высшей степени необычно.
Ощущение было такое, словно из него вынули все внутренности, оставив лишь кожу да и ту прокатанную сквозь множество катков. Чувствуя невероятную лёгкость, Фёдор огляделся, с удивлением обнаружив. что висит довольно высоко над помостом, глядя на море голов с высоты, по крайней мере, метров пяти. Удивлённый этим обстоятельством. он попытался осмотреть себя, но так ничего и не увидел. Тела не было. Вернее, оно было, но то, что он сейчас собой представлял, медленно расплывалось, подобно клубу дыма, всё больше и больше закрывая собой запруженную народом площадь.
«Уплощили! — с отчаянием подумал Фёдор. — И куда я теперь? Вверх, в логрианский рай?»
Над ним высоко в небесах что-то плавало, возможно, те трое, что были уплощены до него. Фёдор попытался тоже подняться, но очень быстро понял, что это ему не удастся. Что-то не пускало его в высоту, удерживая возле земли.
Фёдор пошевелил своим эфемерным телом, проверяя, насколько то послушно его воле, предпринял ещё одну бесплодную попытку добраться до унёсшихся ввысь логри и застыл над площадью, затравленно пуская по телу волны. Первое ощущение невероятной, почти эйфорической лёгкости прошло, теперь он чувствовал себя совсем иначе: растерянным, злым и… голодным. Переход к двойственному состоянию вечного голода и вечной же сытости удался лишь наполовину. Видимо, уплощение на логри и землян действовало по-разному: человеческая сущность, наверное, не очень подходила для этой процедуры, оказавшись, так сказать, несколько грубее, нежели у логри. Тем хуже для них!
Фёдор распростёрся над площадью и плотоядно захихикал:
— Ну, ребята, кажется, вы попали!
Его голос, как ни странно, они услышали, потому что сразу завертели головами, пытаясь попять, откуда он идёт. Фёдор чуть спустился и стукнул по одному из столбов на «эшафоте». Столб сломался, как спичка, ещё больше увеличив смятение стоящих на площади логри. Их жирные, набитые съеденным на празднике тела источали удивительно приятный аромат, который ещё больше раззадорил чувство голода. Нацелившись на глашатая, всё ещё торчащего на помосте, Фёдор спустился ещё ниже и прорычал:
— Я вам покажу уплощение! ТМ
Александр Брюханов
ДЕРЕВО
техника — молодёжи | № 13 (1044) 2019
Мэри вышла на шум автомобиля за окном и посмотрела на часы.
Пора было уже появиться мужу. Джек иногда приезжал позже, зацепившись в каком-нибудь из близлежащих баров языком, а она его каждый раз ждала. Иногда ругала из-за испачканной одежды, грязной обуви или ещё чего-нибудь, но последнее время делала это по привычке. Когда живёшь в трейлере возле сватки старых автомашин, трудно следить за чистотой и порядком…
— Приехал, — упёрла она руки в бока, лишь только муж загасил двигатель старенького грузовичка. — Ну и где ты был в этот раз?
— Ты знаешь, я, как обычно, заехал на фабрику узнать насчёт временной работы и, как всегда, получил отказ…
— Ну и ехал бы домой. У них для тебя нет работы, а у меня всегда есть… Посмотри, вон грядка не прополота, зимой вспомнишь об этом…
— Идём. — Джек приобнял супругу за талию и повлёк в дом. — Послушай лучше, чего было дальше.
— Чего, чего, ясно чего, — принюхалась она к мужу. — встретил кого-то из своих собутыльников и пошли в бар пропустить по рюмке.
— Сейчас расскажу. — Джек сел за кухонный стол. — У нас там ничего не осталось? — кивнул он на старенький холодильник…
— Хватит уже. — проворчала жена, но полезла в холодильник, достала запотевшую бутылку, сама налила полрюмки, поставила перед мужем, быстро убрала бутылку и, громко хлопая крышками кастрюль, принялась подогревать заранее приготовленный ужин…
— Представляешь, я встретил там Ника…
— Это того, что занял у тебя два года назад полтинник…
— Его самого, голубчика… Он уже был навеселе…
— Не хочешь ли ты рассказать мне, как он отдал нам наш полтинник? — оживилась жена, положила в тарелки приготовленное рагу, поставила на стол, потом полезла в холодильник, налила рюмочку себе и присела к столу…
— Дело было так. Встречаю я Ника, то да сё, рассказал ему о нас, он рассказал, что занимается каким-то левым бизнесом, а потом говорит: «Давай сыграем в карты…». Я стал отнекиваться, что денег нет…
— А были бы, сразу б согласился. — жена осушила полрюмки…
Джек следом за ней, торопясь, словно боялся опоздать, опорожнил свою рюмку.
— Ты за что выпил? — спросила жена. Когда они выпивали без тоста, у них была такая игра на двоих — сравнивать, кто за что выпил, и если совпадало, это было к счастью.
— Я — замешкался Джек. — за удачу…
— На счастье. — сказала жена. — Ну, давай полтинник, я куплю завтра мяса…
— Слушай дальше. Когда я сказал, что денег нет, он тут же вспомнил, что два года назад брал у меня взаймы полтинник. Я даже удивился, потому что сам уже этого не помнил.
— С памятью у тебя всегда было не очень. Это оттого, что пьёшь много…
— Кстати, налей ещё по рюмочке.
— Так там тогда ничего не останется… Может, на всякий случай оставим?
— Ты что? Какой случай? Сейчас у нас и есть самый случай. Я же тебе до конца не дорассказал.
Жена полезла в холодильник, долила остатки мутноватой жидкости из бутыли в рюмки и поставила бутылку в ряд таких же спрятавшихся за холодильник.
— Ты. наверное, специально так долго рассказываешь. Но сейчас-то уже ничего больше нет…
— Ну ладно, сели мы с ним играть по доллару на его долг.
— И ты, как всегда, все продул. — хлопнула ладошкой по скатерти жена.
— Сначала да, двадцать долларов проиграл и уже хотел уходить, но он меня просто за руку задержал. — «Давай, сыграем последнюю…» Я не смог отказаться, и мне попёрло… Я отыграл наши пятьдесят долларов, выиграл его колымагу и рассаду одноэтажного ломика…
— Как… — только и смогла произнести жена…
— А так. Ник пошел домой, как опущенный…
— Давай скорее пятьдесят долларов…
— Да нет их, ты не поняла, что ли… Мы после их пропили до последнего цента…
— Какой же ты гад…
— Зато я привёз рассаду, и уже через месяц мы вырастим себе новый домик вместо этого осточертевшего трейлера… Правда, рассада у него наверняка краденая. некондиционная, во ничего, главное — пол и крыша над головой.
Утром Мэри, проснувшись, потихоньку встала, чтобы не тревожить Джека, потрясла головой, чтобы вспомнить, что вчера было, и в первую очередь пошла во двор. Там она подошла к грузовичку и подняла тент. Под тентом лежал ящик метр на метр. Она покачала головой, но тут её на плечо легла тяжёлая рука мужа:
— Ну как, дорогая, ты уже выбрала место, где мы посадим наш дом?