Иванович Тищенко.
— «Вот, откликнулся на зов Аэлиты. — выдохнул он. — Не мог не прислушаться!»
Актриса Юлия Пересильд отправляется в космос
В заключение назовём и наших, земных Аэлит России, для которых ракеты, корабли, перегрузки и жизнь в лишённом гравитации пространстве из научной фантастики и смелых предположений, стала вполне себе конкретной, зримой работой на земных орбитах ближнего — пока! — космоса. Вспомним ткачиху Валентину Терешкову и лётчика-испытателя Светлану Савицкую, инженера-испытателя Елену Кондакову и инженера Елену Серову, а с ними, конечно, и актрису Юлию Пересильд и поздравим их также со столетием замечательного романа! Пожелаем им всем, участвовавшим в осуществлении фантастической мечты вековой давности, космических успехов, счастья и здоровья.
Игорь КИСЕЛЁВ
«КОМУ НЕ ГОВОРЯТ «ПРОЩАЙ»
А жаль того, кто не читал «Аэлиту»…
Во-первых, это Толстой, чей дар уникален, во-вторых, интересно. Как ни удивительно, но находятся люди, которые считают «Аэлиту» устаревшим произведением, особенно в глазах современной просвещённой молодёжи. А ведь говорить так, всё равно, что утверждать неактуальность «Мёртвых душ» Гоголя, мотивируя это тем, что крепостное право в России давным-давно отменено.
Её могло бы и вовсе не быть, но тогда представьте, сколько б мы потеряли. А тем, кому не представить, попробую объяснить.
Этот роман родился потому, что был нужен. Во-первых, деньги у Толстого всегда быстро заканчивались, а по признанию его самого, жить по средствам он решительно не умел, и как он сам однажды признался: будь он не так стеснён в средствах, то написал бы гораздо меньше и хуже. В эмиграции, хоть с голоду и не умрёшь, можно всю жизнь в рваных башмаках проходить — вторила ему жена. — Надо возвращаться в Россию. Но с чем? А перед глазами, кажется, навек застыл 1919-й, когда он отплывал из Одессы.
Следствием чего обращение его к фантастике как к вступительному взносу в новое социалистическое гражданство было совершенно естественным. Во-первых, тематикой космических полётов Толстой действительно увлекался, а во-вторых, текст о полёте на Марс, совершённом из Советской России, позволял провести неполитическую апологетику России — страна с такой высотой утопических мечтаний заслуживала к себе нового, более серьёзного отношения. Ну, и в-третьих, если постараться, можно ещё успеть к великому противостоянию с «красной планетой», которое должно произойти в 1924 году.
Для начала Алексей Николаевич написал открытое письмо советскому правительству: «Совесть меня зовёт ехать в Россию, и хоть гвоздик свой собственный, но вколотить в истрёпанный бурями русский корабль»!
Наверное всех интересует история появления в романе главных героев. Сам Алексей Николаевич об этом не рассказал, но, как известно, писателю никогда ничего не приходит в голову просто так. Вспомним: год рождения инженера Лося — 1921-й. Именно тогда Алексей Николаевич приступил к работе над этой вещью, и описание внешности главного героя, естественно, восходило к узнаваемым фигурам берлинской литературной эмиграции — изгнанников и мечтателей. Скорей всего, он списан с другого писателя, друга Толстого, Андрея Белого, в то время разрываемого на части психологическими метаниями. В 1921 году тот уезжает в эмиграцию, чтобы соединиться с любимой Асей, внучатой племянницей Ивана Сергеевича Тургенева, но надежды на воссоединение терпят крах, Ася ему отказывает. Это было для Белого страшным ударом, и только встреча новой любви, Клавдии Васильевой, вернула его к жизни. Разве это не похоже на душевные муки инженера Лося?
Сложней было с Аэлитой, она должна была быть такой, какую искал он сам, он должен был её хотя бы увидеть, прежде, чем отправлять Лося в его смертельно опасный путь к Марсу.
Белый отдал Лосю свои глаза, развевающиеся белые волосы, и уверенность, что до Марса ближе, чем до Стокгольма. Их близнецы-души не придаток разума, а самостоятельные, и вполне состоявшиеся капитаны, ведущие корабли их непростой жизни во всех их плаваниях
В год, когда он заселял «Аэлиту» главными её героями, он уже поменял три страны. Февральскую революцию Толстой приветствовал, октябрьскую — не принял. В августе 1918-го вместе с женой, Натальей Крандиевской, и сыном Никитой уехал в Харьков, затем в Одессу. В апреле 1919-го Толстые эмигрировали, сначала в Константинополь, затем Париж, а с октября 1921 по июль 1923 года — обосновались в Берлине. Отношения между супругами накалились настолько, что на время они разъехались. В 1921 году семья жила от него отдельно под Бордо, происходили ссоры между Толстым и Натальей Крандиевской, у которой, вероятно, был свой роман; собственно, такое положение стало главной причиной отъезда в Германию. Существует предположение, что прототипом образа Аэлиты, как и Зои Монроз, в «Гиперболоиде инженера Гарина» могла стать предполагаемая парижская любовь Алексея Толстого, что не противоречит биографии писателя. Именно в этот период Алёшка, как его звала эмиграция, знакомится с Ией Ге, внучкой автора известных полотен Николая Ге, которая как раз в 1921 году появилась в Париже, где через непродолжительное время становится светскою львицей и иконой стиля. Она не шла в ногу с модой, она искала свой образ и диктовала тренды. На ней «выгуливали» свои наряды в свет такие известные в те годы модельеры, как Молинё и Мейнбохер. Естественно, что как писатель и сердцеед Алексей Толстой не мог не обратить на неё своего о внимания.
Как Наталья Крандиевская стала для писателя Катей, в начатых им тогда же, «Хождениях по мукам», так Ия Ге, на короткое время заменившая ему музу, возможно, показалась Толстому идеальною Аэлитой
Видимо, уже тогда Аэлита сложилась для него как мечта которая становится сбывшейся. Это и о невиданном полёте сквозь кажущуюся пустоту, и о любви, которая встречается раз в столетие, и пусть счастье двоих так коротко, всё-таки имя романтической красавицы-марсианки, преданной и стойкой в своей любви к Сыну Неба-землянину, должно было стать символом глубокого искреннего чувства и готовности к самопожертвованию.
— «О храбрости больше всего говорят трусы, а про благородство прохвосты. Научитесь проигрывать — тогда будете выигрывать», — словами Толстого, прежде всего, пользовался он сам — он был постоянный жених…
Не будем придираться к Алексею Николаевичу, он не разменивал чувств, сменив Юлию Рожанскую на Софию Дымшиц, Наталью Крандиевскую — на Людмилу Крестинскую. Голос Аэлиты многих ведёт всю жизнь
Сам Алексей Толстой, как и инженер Лось, всю жизнь шёл на зов, то приближаясь к женщине-мечте, то снова оказываясь от неё за 40 миллионов километров. Начав с раннего брака с Юлией Рожанской и продолжив в романтическом союзе с Софьей Дымшиц, он умудрился задержаться надолго в векторном браке с Натальей Крандиевской, что должно было добить его, и почти добило. Формально бросившая себя к подножию его памятника, она его двадцать лет ела и пила, что обеспечило писателю в 1934 году подряд два инфаркта. После такого надо было думать о спасительной гавани. Путь к ней открыл благословенный 1935 год, в котором великий писатель познакомился с Людмилой Крестинской. Всё произошло очень быстро. Весной — знакомство, осенью — свадьба. Легко заметить, что для Людмилы Ильиничны такая скорость была равна силе её чувства к писателю, да и сам Алексей Николаевич говорил всем, что он впервые в жизни по-настоящему полюбил. Брак стал для него спасительным, и подарил ещё 10 лет жизни, которые пролетели как одно мгновение.
Свою «Аэлиту» я прочитал так:
Во-первых, надо понимать, что и во времена описываемые люди чётко делились на тех, кого позднее назовут «физиками» или «лириками», но были ещё и борцы за освобождение кого-то — от другого кого-то или чего-то.
Сперва разберёмся с физиками.
С точки зрения физики, «Аэлита» это, конечно, о ракете, которая в 1921 году ещё даже Циолковскому не приснилась. Алексей Николаевич подсмотрел её в снах Герберта Уэлса и Жюля Верна. Толстой применил в своей книге и научные знания, существовавшие на тот момент, и социальную философию. Удивило то, что в книге есть прообраз веб-камеры, видеотелефона, и даже, схематически, вертолёта, предвиденного гением Леонардо, хотя, Сикорский воплотит эту забаву ещё не скоро — лишь в 1942-м. — Это в двадцатых годах, когда даже телевидения не было! Впрочем, научные моменты, типа устройства космического корабля, полёта на Красную планету, возможности дышать на Марсе и т. д., можно смело выносить за скобки. Неслучайно сам автор не уделяет этому много внимания. Ибо, повторюсь, задача убедить в том, что в 1920-х годах можно полететь на Марс, не стояла.
Похоже, последняя Аэлита Толстого, Людмила Крестинская, завершила его поиски в 1935 году, но как литературная Аэлита не растаяла, и после её прихода в его жизнь «красный граф» уже не ловил сигналы
Из разговора инженера Лося с американским корреспондентом Скайльсом становится ясно, что расстояние между Землёй и Марсом он собирается преодолеть за девять часов, покрыв расстояние в 40 миллионов километров, плюс, самое трудное, преодолеть атмосферу обоих планет, в сумме составляющую 140 километров. Чистый полёт — это падение тела под действием толкающей его силы. Пример — ракета. В безвоздушном пространстве, где нет сопротивления, она будет двигаться со всё увеличивающейся скоростью — очевидно, там можно приблизиться к скорости света, если не помешают магнитные влияния.
«Аэлита» — это Марс, туда и обратно, с той только разницей, что на обратный билет даже сегодня ни у кого не хватит…
Но есть две опасности, предупреждают Толстой и Лось:
От чрезмерного ускорения могут лопнуть кровеносные сосуды, и второе — если с огромной скоростью влететь в атмосферу Марса, то воздух его может сыграть роль непробиваемой брони, хотя на Земле она, по-видимому, однажды, была пробита. Либо Земля столкнулась с небесным телом, либо у нас был второй спутник, поменьше Луны, мы втянули его, и он упал, разбив земную кору, и отклонив земную ось, что заставило климат на континентах поменяться местами.