и законы природы. Конечно, ни о каком маневрировании для уклонения от столкновений с белыми шарами не могло быть и речи. Впрочем, здесь их было несравнимо меньше, чем вокруг Красного пятна. Всё могло получиться.
Могло, но не получилось. Все наши зонды канули в недрах белых шаров, а мы даже не прошли половины пути до той глубины и температуры, где только и могла вспыхнуть кислородно-водородная реакция.
К счастью, связь с «Менделеевым» была недоступна. Не знаю, что бы я им сказал. Я решил действовать на свой страх и риск. Хотя, чем я рисковал? «Ариадна» — это исследовательский корабль повышенной защиты. В нём можно работать на поверхности Венеры и на дне Марианской впадины. Можно погрузиться в извергающийся вулкан и остаться невредимым. Легко быть героем, когда ты ничем не рискуешь.
Вот я и решил, раз у меня нет спички, то я сам стану этой спичкой. Старательно избегая столкновений с белыми шарами, я погружался всё глубже, приближаясь к намеченной глубине и даже чуть дальше — на всякий случай. Там, где царило чудовищное давление, я направил свой корабль на ближайший белый шар, рассчитывая, проткнуть его и тем устроить первый взрыв, что запалит наш «бикфордов шнур».
Не знаю, о чём я думал. Мне надо было бы вспомнить, что произошло с нашими зондами — все они проходили сквозь оболочку без каких-либо последствий. Я пронзил шар насквозь, но он остался цел и невредим. Его оболочка расступилась передо мной и сомкнулась позади меня, не позволив ни единому атому кислорода выйти за её пределы. Я попробовал ещё раз и ещё. И боком и со вращением — всё было напрасно. На моём новейшем исследовательском судне не было реактивных двигателей, которые могли бы мне помочь. Одни антигравы. Двигатели были на «Менделееве», но без антигравов экипаж будет раздавлен гравитацией при малейшей попытке замедлить падение на гипотетическую поверхность Юпитера. Экипаж и сам корабль.
Это был пат. Пат для нас и мат для всего человечества. Разрушение Юпитера привело бы к неконтролируемому разлёту астероидов из одноимённого пояса, сходу Земли со своей орбиты, столкновению с другими небесными телами и бог знает к чему ещё. И вместе с тем… Кислорода вокруг было много, только руку протяни. И все условия созданы. Нужен только запал!
Не знаю, как я к этому пришёл, наверное, мысли о кислороде что-то навеяли. Ведь для первого взрыва нужен кислород, а он есть только в белых шарах — в моём катере атмосфера практически земная.
И тут до меня дошло.
Я надел скафандр и направил «Ариадну» в ближайший шар. В моём безумном предприятии скафандр не поможет, но поверьте, так намного легче. Внутри мне оставалось только открыть люк и заполнить трюмы окружающим меня кислородом, что я и сделал. Осталось только покинуть этот белый шарик, позволяя, кислороду в моём корабле соединиться с водородной атмосферой.
Уже будучи почти снаружи я горько усмехнулся. Гордая фраза о том, что я сам стану спичкой, воплощалась как-то слишком буквально. Не к месту я вспомнил свой последний отпуск перед отлётом. Отпуск длиной ровно в один день. Извини, сынок, но я, кажется, не смогу вернуться. Ариадна что-то напутала со своей нитью. А может, это я ушёл слишком далеко от дома.
Владимир Марышев
ДЕМОНСТРАЦИОННЫЙ РЕЖИМ
Техника и спорт
Туман медленно колыхался, в его толще возникали сгустки и завихрения, образуя причудливые «статуи». Какое-то время они сохраняли форму, затем медленно меняли её или расплывались. Видимость, понятно, оставляла желать лучшего, и ведущему вездеход Бочеку пришлось задействовать все приборы.
— Слушай, Иржи, — сказал Мосунов, — этот туман навёл меня на мысль. Давай назовём планету Альбионом! Здорово, да?
— Ерунда, — неожиданно в рифму ответил водитель. — Альбион только один, и если тебе не хватает фантазии придумать что-то своё, так и признай.
— Зануда, — констатировал Мосунов. — Хоть бы сам чего предложил, только оплёвывать умеешь! Кстати, что думаешь по поводу хозяев? Как они могут выглядеть? Лично мне представляются атлетически сложенные исполины в белоснежных хламидах. Этакие сизифы, только катающие шары не в наказание, а ради собственного удовольствия.
— А мне, Павел, — в тон ему ответил Бочек, — видятся двухметровые жёлтые слизняки. Снизу у них тёрка, как у наших улиток, а живут они тысячу лет. Когда становится скучно, находят каменную глыбу и веками ползают по ней, пока не обточат в шар. Как тебе такой вариант?
На этом зубоскальство прекратилось. Шутки шутками, но оба понимали, что дело серьёзное, а посоветоваться не с кем. Инструкции всего предусмотреть не могут…
«Фекда» сделала над планетой немало витков, прежде чем земляне высмотрели это плато. Сначала в пелене тумана оно показалось вполне обычным, однако после сканирования выяснилось, что у него неестественно ровная поверхность. Природа может многое, но так отшлифовать внушительный участок ей было не под силу. Следом обнаружился ещё более удивительный феномен — огромные каменные шары. Они располагались без видимого порядка, имели по восемнадцать метров в диаметре и были тщательно отполированы.
Мосунов с Бочеком не сразу поверили глазам. А когда наконец поверили, решили посадить корабль на краю плато, вывести вездеход, изучить следы чужого разума. И, если повезёт, встретиться с теми, кто их оставил…
Туман лениво ворочался, словно пытаясь лечь поудобнее, и сквозь него проступала серая туша одного из шаров. Ещё два виднелись размытыми пятнышками где-то на пределе зрения.
— Давай-ка, Иржи, мы с тобой его аккуратненько объедем, — сказал Мосунов. — Заснимем со всех сторон, а потом.
Он осёкся, потому что шар вздрогнул и, набирая скорость, покатился прямиком к вездеходу.
— Чёрт! — ругнулся Бочек и завернул машину влево, да так круто, что Мосунова вжало в дверцу. — Это что ещё за фокусы?
К счастью, шар не стал за ними гоняться — катился и катился себе по прямой. Бочек напряжённо следил за его траекторией и остановил вездеход, лишь убедившись, что опасность миновала. Руки у водителя дрожали.
— Едва успели, — глухо сказал он. — Если бы чуть замешкался.
— Если бы да кабы. — перебил его Мосунов. — Увернулись — и хорошо. Вот только, боюсь, в покое они нас не оставят. Глянь-ка туда!
Бочек глянул и снова выругался: теперь начало приближаться одно из размытых пятнышек.
Впрочем, к чести водителя, он быстро взял себя в руки:
— Ну, этот точно пройдёт в стороне, и довольно прилично. Но, похоже, они все зашевелились: сейчас покатится третий, четвёртый, пятый. Что делать будем?
Мосунов проанализировал ситуацию и ничего хорошего в ней не нашёл.
— Надо уносить ноги, — сказал он. — И убирать с плато «Фекду», пока её не сшиб один из этих замечательных шаров. Перелетим в другое место — поблизости, но более безопасное.
Бочек кивнул и тронул вездеход, разворачивая его к кораблю. Потом стал наращивать скорость, а когда довёл её до девяноста, пришла новая беда.
Впереди по-прежнему простиралось застланное туманом плато — и вдруг на экране, отображавшим тот же пейзаж в инфракрасных лучах, вспыхнул огромный оранжевый круг. От неожиданности водитель отшатнулся назад, но тут же впился взглядом в проступившие под картинкой сухие строчки комментария. Из них следовало, что по курсу машины притаилась ямина двадцати метров в диаметре и двадцати восьми в глубину. Кто-то старательно выдолбил её в скальном грунте, прикрыл тоненькой крышкой, и лишь сейчас ловушка выдала себя, начав излучать тепло.
Ни свернуть, ни затормозить было уже невозможно. Поэтому Бочек с отчаянным воплем «А-а-а!» включил заложенный конструкторами, но так ни разу и не применявшийся режим «блоха».
Длина прыжка была критической, поэтому он мог стать для вездехода не только первым, но и последним. Взвившись над ямой, Мосунов с Бочеком хлебнули адреналина как минимум на год вперёд. Однако всё обошлось — перепрыгнули.
«Фекда» поднялась на огненном столбе уже через шесть минут после прибытия экипажа. Ещё никогда ей не приходилось стартовать в такой спешке! Автоматика вывела корабль на орбиту, и лишь после этого Мо-сунов заговорил:
— Как думаешь, Иржи, почему хозяева устроили нам такой приём?
— Потому что мерзавцы! — с чувством ответил напарник.
— А по-моему, они нас просто-напросто не заметили.
— Чего-чего? А от кого же это мы спасались так, будто нам начали поджаривать пятки?
— Понимаешь. Ну вот, скажем, играем мы с тобой на бильярде. Мимо пролетают две уставшие букашки и садятся на стол, чтобы отдохнуть. Ты обратишь на них внимание?
— Нет, конечно.
— То-то и оно!
Бочек сердито засопел.
— Ну, у тебя и сравнения. Это мы, что ли, с тобой букашки? А бильярд причём?
— Да не причём, это я просто так, для примера. На самом деле мы влезли в другую игру — более примитивную. На Земле тоже что-то похожее есть. Расставляют шары, потом бьют по одному из них так, чтобы он прокатился между двумя другими.
— А цель?
— Цель — с помощью этих манипуляций загонять шары в какую-то ловушку. Вроде той, которую мы так удачно перепрыгнули.
— И это называется высший разум? — взвился Бочек. — Ничего умнее не придумали? Мы из-за их дурацких развлечений могли костей не собрать!
— Но ведь собрали, — спокойно возразил Мосунов. — Ты зря кипятишься, Иржи. Да, чуть не влипли. Но больше это не повторится, потому что теперь нам известно главное.
— Мне — неизвестно, — буркнул Бочек. — Ну и что ты такое узнал?
— Да элементарно же! Про игорные зоны слышал? Лас-Вегас, Монте-Карло. Вот и тут то же самое, только в другом масштабе. Допустим, разные концы Галактики обжили цивилизации великанов. Чтобы не было скучно, однажды они скинулись и создали целую игорную планету. Сейчас, похоже, не сезон, но все автоматы работают в демонстрационном режиме. Мы ещё немного покружим на орбите, окончательно придём в себя, а потом. — Он улыбнулся туманному диску планеты, застывшему в центре обзорного экрана. — Эта игра — явно для начинающих, что-то вроде разминки, дальше пойдут намного интереснее. Так что скоро, Иржи, мы спустимся, во всём разберёмся и оторвёмся по полной программе!