Блестящей змейкой мелькнул ручей, а затем и перелесок за высокой пожухлой травой.
— Отличное место для привала, — сказала Соня и сбавила ход.
— Наконец-то! — воскликнула Инна.
Они остановились у самой воды.
Инна сняла шлем и положила в изголовье. Салатовые волосы и изумрудно-зелёная кожа учёной покрылись мелкими капельками росы, и Инна невольно поёжилась.
Соня попыталась улыбнуться, но скупая мимика биомеха выдала только гротескно-жуткий оскал:
— Совсем отвыкла от поверхности…
— Я, хоть и бессмертная, но от радиации помру быстро, — усмехнулась Инна.
— Сейчас уже нет.
— Может быть, — неуверенно сказала Инна, — сейчас я выдержу без последствий гораздо большую дозу, чем, — она запнулась, — чем человек, но до тебя, боевого биомеха класса «Пардус», мне ещё далеко.
Соня зевнула, обнажая клыки размером с человеческую руку, а затем потянулась.
— И всё-таки я не знаю, нравится мне это тело или нет, — задумчиво сказала она. — С одной стороны, тогда, накануне Катаклизма, меня никто не спрашивал. запихнули мой мозг в биомех, считай, спасли, а с другой — я чувствую себя недочеловеком, ведь вся моя система заточена на убийство и узкоспециализирована, восприятие другое. и могучие искусственные мышцы уже не в радость.
— Это ты сейчас так говоришь, — сказала Инна, — а раньше тебя всё устраивало, и в Комплекс было не затащить. Ты всегда находила тысячу и одну причину, чтобы побыть наверху. То обнаружен подозрительный дрон, то пойман какой-то непонятный сигнал.
Соня скрипуче рассмеялась.
— Но не в ангаре же мне круги нарезать, как зверю в тесной клетке?
Инна не ответила. Она ловила лучи закатного солнца.
Хлорофилл в её волосах и водоросль-симбионт в коже активно осуществляли фотосинтез и насыщали кровь углеводами, минералами и белками.
— Здорово ты придумала с зелёной модификацией, — ехидно сказала Соня. — Такая экономия продуктов.
Наступила ночь. Инна палочкой ворошила поленья в костре и задумчиво смотрела на звёзды.
— Я очень надеюсь, — сказала Инна, — что в Комплексе № 15 мы найдём все необходимые материалы.
— А я надеюсь, — мрачно сказала Соня, — что идиоты из пятнадцатого не перестреляли друг друга, как наши тогда, и не убили в хлам реактор, потому что если реактор пошёл вразнос, то толку от Комплекса будет мало.
Инна вздохнула.
— Я изучила все материалы, что остались на компьютерах нижних уровней. Про внешний мир там было мало. А я, как ты знаешь, в последние годы перед Катаклизмом вообще не интересовалась общемировой ситуацией. Я так поняла, что люди сошли с ума и началась глобальная война.
— Глобальная Война, Катаклизм, или Полное Безумие, — скрипуче рассмеялась Соня. — Называй, как хочешь. Люди доигрались, но к этому всё шло. Они боялись сингулярности, но нужно было бояться своих желаний. Дай обезьяне автомат Калашникова.
— Я стараюсь не думать о том, сколько людей погибло, — вздохнула Инна. — Прошло четыреста лет, но ничего не забылось и ничего не притупилось.
— Самое главное, что мы выжили, — откликнулась Соня. — Ведь пока ты дорабатывала теломерон в отделе Иммортологии, меня отправили в срочную командировку на Ближний Восток, где, в общем-то, и убили, но мозг решили пристроить в одну из программ нашего отдела.
Инна криво усмехнулась.
— Если бы не ты, то Герасименко убил бы меня и похитил теломерон, и вся та нечисть из «Ананке» благополучно бы отсиделась в бункерах.
— Да, нужно было опробовать свои возможности в бою, — хихикнула Соня. — Клыки, когти.
— Жаль, Макс тогда погиб, — вздохнула Инна. — Эти сволочи из охраны.
— Интересно, что мы будем делать, если обнаружим живых людей в подземных убежищах? — внезапно спросила Соня.
— Не знаю, — мрачно ответила Инна. — Раньше бы сказала, что присоединимся к выжившим и будет налаживать жизнь вместе. Но сейчас. Честно, не знаю. Убить или игнорировать, вот единственное, что приходит в голову. Ведь эти люди будут потомками тех, кто устроил Катаклизм. Но самое важное сейчас — это не поиск выживших, а сбор материалов для воссоздания твоего нового биологического тела, потому что я не уверена, что даже с инъекциями теломерона твой мозг выдержит ещё сотню лет в этом теле.
— Да, моё кибертело разрушается, — вздохнула Соня.
На обширной равнине, называемой когда-то Западной Сибирью, вновь растёт бескрайний лес. Это огромные пятидесятиметровые хвойные деревья. Их кора и хвоя отливают пурпуром. На западе, за горным хребтом, начинается лесостепь, прорезаемая блестящими лентами рек. И всюду, куда не кинь взгляд, простирается море жизни, что, изменившись, снова заселила израненную Гаю. Расплавленное стекло человеческих городов замело песком и землёй, все сожжённые в огненных смерчах леса выросли вновь, новые реки нашли себе русла, и новые звери обрели свой дом.
На всей планете существует только один город — Серебряного Света, где обитают аррглы, единственные разумные существа Гаи. Они большие и сильные, у них есть четыре лапы и хвост. Но этот облик — традиционный, его аррглы носят в дань памяти о своих создателях, потому что при желании аррглы могут принять любой облик, так как их дух живёт в кристаллах кремния, и по-настоящему чист и свободен. Если вы пройдёте на центральную площадь города, то увидите базальтовую стелу, на которой искусно изображены создатели аррглов рядом с небесной колесницей — это две человеческие девушки. Одну зовут Инна, а другую — Соня.
Аррглы знают, что придёт время, и они вернутся, потому что время для них — пыль под ногами.
Юрий Молчан
СЛУШАЯ, КАК РЫЧАТ ВО СНЕ ЛЬВЫ
Медицина
Владелец компании по разработке компьютерных игр пару минут изучал документы, которые положил перед ним Роман Первонский — парень с намазанными гелем волосами. Потом отложил документы и посмотрел на Романа.
— Ну и зачем вы это принесли? — спросил Максим Карпешин. — У меня нет и десяти минут, чтобы всё это только пролистать!
Он потряс в воздухе пачкой распечаток.
— Изложите всё вкратце и — побыстрее.
— Наша игра оказывает медицинский, оздоровительный эффект, — пояснил Роман, подобравшись. Этот парень в дешёвом костюме сидит почти на самом кончике офисного стула, поскольку нервничает. От этой встречи зависит слишком многое. — Пока человек в неё играет, у него вырабатывается гормон нового типа — RG-7.
— И что он делает, этот ваш гормон? Честно говоря, я жалею, что уделил вам время. Вот, скажите, зачем приходить в игровую компанию с медицинским проектом? Причём здесь мы?
Карпешин смотрел сурово, с явным неодобрением.
— Позвольте мне закончить, — попросил Первон-ский, но Карпешин жестом его остановил.
— Вы уже отняли у меня достаточно времени. До свидания.
— RG-7 полностью мобилизует иммунную систему, и человек может излечиться от рака и равных по тяжести заболеваний, — быстро проговорил Роман, пока его не выставили из кабинета.
При этих словах Карпешин замер. Он жестом велел Роману сесть обратно на стул.
— Рак, значит. — Он медленно налил в стакан из графина немного воды и выпил, чтобы смочить пересохшее горло. — Вы проводили клинические испытания?
— Да. Оба испытуемых прекрасно себя чувствуют. Один страдал раком желудка второй степени, у другого был диабет. После наших экспериментов…
— Зачем же вы обратились к нам? — перебил Карпешин. — Почему не займётесь производством сами?
Роман с виноватой улыбкой развёл руками.
— У моей маленькой фирмы не хватит средств. Ищем спонсора.
— Меня интересует рак, — произнёс Карпешин хмуро. — Сможете вылечить подростка пятнадцати лет?
— Вероятность весьма высока, — сказал Роман осторожно. — У обоих наших пациентов наблюдалась сильная положительная динамика. Запущенная на полную силу иммунная система излечила каждого. При этом они каждый день играли в нашу игру от четырёх до шести часов. И продолжают играть до сих пор.
— Оставьте мне документы, — сказал Карпешин. — Я позвоню в ближайшие дни.
Максим смотрел, как за Первонским закрылась дверь, и в этот момент думал о своей дочери, которой, по прогнозам врачей, осталось не больше года. Отменив все запланированные встречи, он принялся читать медицинские отчёты по Игре, а также черновик договора. В тот день он задержался в офисе допоздна.
Два месяца дочь Карпешина Лейла играла в Игру по пять-шесть часов. Вскоре она перестала терять вес, а потом начала снова набирать. Максим отвёз её в клинику, где сделали анализ крови на лейкемию.
На следующий день Максим увидел на лице немолодого доктора удивление.
— Что ж, — говорил врач, глядя в распечатку, — так… лейкоциты и тромбоциты в норме. Уровень гемоглобина удовлетворительный. Скорость оседания эритроцитов не повышена. Метастаз нет, онкомаркеров тоже. — Он поднял глаза на Карпешина. — Господи, да я такое видел всего один раз — двадцать лет назад. И то — человек занимался интенсивной химиотерапией, глотал кучу лекарств и написал завещание. В вашем случае, можно сказать, произошло чудо. Однако вам нужно сдать ещё анализы и понаблюдаться какое-то время.
Карпешин улыбнулся. Игра действовала. Когда они вышли из клиники, Максим повёз дочь в ресторан, чтобы отметить это событие.
— Расскажи, какие ты испытываешь ощущения от Игры? — спросил он, когда официант принял заказ.
— Ты разве не читал описание, прежде чем давать это людям? — удивилась Лейла.
— Я читал краткое описание и медицинские отчёты. И, честно, я тогда больше обратил внимание на медицинскую сторону. Но мне интересно узнать, что именно помогает вырабатывать в тебе этот новый гормон. RG-7.
— Это Игра-симулятор, — сказала девушка. — Ты подключаешь к голове электроды и загружаешь в компьютер всё то, о чём ты мечтаешь. Игра всё это обрабатывает и возвращает тебе с эффектом полного присутствия. Гораздо круче любого 3D. Я, например, рисую маслом и изучаю диких животных в Африке. Я ежедневно беседую с да Винчи и Пикассо. Кормлю со своих рук гепардов и зебр, а по ночам смотрю на звёздное небо над саванной. Я слушаю, как рычат во сне львы, пока вдалеке у костров поют туземцы. Иногда настройки сбиваются, и тогда твои мечтания переплетаются с мечтами ког