СБОРНИК ФАНТАСТИКИ
Из журнала «ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ»
2023
Геннадий ТИЩЕНКО
Место для экспериментов
Техника — молодёжи // № 1’2023 (1098)
Рисунки автора
Человеческая память так устроена, что чем дальше мы уносимся в своём воображении в прошлое, тем счастливее оно нам кажется. Ведь всё плохое со временем, к счастью, забывается. Поэтому, несмотря на то, что в детстве имеют место и недопонимание со стороны родителей, и драки с соседскими мальчишками, и шишки после совершенно непонятных падений, оно всё равно кажется нам счастливым. Даже, если самая красивая девчонка твоего класса не обращает на тебя никакого внимания, отдавая своё чистое девичье сердце совершенно несносному парню из параллельного класса.
Олег приехал в Баку в июле, накануне своего дня рождения, чтобы отметить его с мамой, по-прежнему, проживавшей в столице Азербайджана. Естественно он побывал и на родной улице. В шестидесятых годах, окутанных флёром романтических воспоминаний, на этой улице проводились работы по строительству фуникулёра и Зелёного театра, записи концертов в котором показывают даже по Центральному телевидению. А родная Шестая школа, расположенная рядом со знаменитым Бакинским бульваром и остановкой автобусов, доставлявших пассажиров на ближайший к городу пляж, теперь вспоминалась как рай небесный. И это несмотря на то, что нередко даже в этой образцовой школе, имели место драки с ровесниками, а волны Каспия нередко приносили на пляж мазут. Впрочем, эти факты совершенно не омрачали воспоминаний Олега.
Побродив по бывшей Коммунистической улице, он прошёл мимо здания Баксовета в Губернаторский парк. Когда-то он катался в нём на карусели, приводимой в действие мышечной силой самих ребят, а также купался и загорал в огромном фонтане, по периметру которого восседали бетонные лягушки. Из их раскрытых пастей били могучие струи воды. И не было в те светлые беззаботные времена ребят более счастливых, чем дети Страны Советов, победившей в войне с фашистами.
Олег поднялся мимо здания ЦК Компартии Азербайджана на улицу Сарайкина. Отсюда открывался прекрасный вид на город и на бухту, по которой во времена его детства плавало множество яхт и байдарок. А вот сейчас в бухте были видны только танкеры, сухогрузы и небольшие прогулочные корабли, заполненные, как и во времена детства Олега, взрослыми пассажирами и их резвящимися чадами.
Дом, в котором прошли лучшие годы жизни Олега, был снесён, и теперь на его месте возвышалось здание, в котором проживал сам президент Азербайджана. Этот факт свидетельствовал о том, что детство Олега прошло не в самом худшем районе Баку.
Согласно документам Олег был теперь законным жителем златоглавой столицы России, поскольку был скован узами брака с москвичкой Зиной Кривощёковой, на которой был женат уже лет восемь. Со своей новой супругой Волков даже не целовался. В том числе и во время церемонии бракосочетания. Благодаря этому браку семья его фиктивной супруги после сноса дома, в котором она проживала, получила две квартиры. Впрочем, ни в одну из этих квартир нога Олега так ни разу и не ступала.
Последние три года он не имел постоянной работы и зарабатывал на жизнь, рисуя портреты и шаржи на Старом Арбате. Поэтому в Баку он прибыл не только для того, чтобы проведать маму, но также и на разведку на предмет возвращения в родной город.
Уже через неделю пребывания в столице Азербайджана выяснилось, что почти все его друзья и знакомые уехали. Причём преимущественно за рубежи бывшей Страны Советов. Такого Олег, признаться, не ожидал: из Баку уехали не только армяне и русские, но и многие азербайджанцы, евреи, татары и представители других национальностей. Ведь когда-то столица Азербайджана была самым интернациональным после Москвы городом Советского Союза. Вместо уехавших в Баку прибыли так называемые, «еразы», так тогда называли азербайджанцев, проживавших ранее в Армении. Многие коренные бакинцы относились к ним с сочувствием, но по слухам их было больше миллиона, и столица Азербайджана просто не была рассчитана на такое количество беженцев.
Не в самом лучшем настроении Олег дошёл до туннеля фуникулёра, проложенного под его родной улицей. На уровне парапета перед ним колыхались вершины деревьев Английского парка, раскинувшегося до самого Приморского бульвара, рядом с которым находилась нижняя станция фуникулёра. Когда-то в детстве этот парк казался ему огромным. Здесь он с мальчишками играл в партизан. Поскольку Олег являлся чуть ли не единственным русским в многонациональной ребячьей ватаге, он всегда оказывался в «команде советских воинов, защищавших Родину». Дети того времени прекрасно понимали роль русских в борьбе с фашистскими оккупантами. Впрочем, и сейчас к русским бакинцам азербайджанцы относились тепло, ведь они прекрасно владели азербайджанским языком, да и работниками были трудолюбивыми и исполнительными.
Увы, о работе Олега в театре, как и о штатной должности художника на каком либо предприятии, сейчас не могло быть и речи. В Баку был переизбыток своих художников, поэтому многие из них были вынуждены рисовать портреты в наиболее посещаемых туристами точках города. То есть возле Девичьей башни и на пешеходной улице между книжными пассажами, где во времена детства Олега проходили съёмки знаменитого фильма «Человек-амфибия».
У Олега не было ни мольберта, ни стульев для себя и клиентов, чьи портреты он мог бы рисовать. А ещё желательны были раскладные кресла для родственников и друзей портретируемых, которые вынуждено ожидали пока художник запечатлеет клиента или клиентку на листе бумаги. И Олег стоя рисовал шаржи, на которые уходило не более десяти минут. Однако в Баку шаржи не пользовались таким спросом, как в Москве.
Ситуация осложнялась тем, что тяжело заболела мама и Олег застрял в столице Азербайджана надолго. Для лечения мамы необходимы были дорогие лекарства, а деньги, с которыми он приехал в Баку, закончились довольно быстро. К тому же в городе стояла жара, от которой Олег отвык. По ночам он спал плохо, ведь в квартире мамы не было не то что кондиционера, но даже вентилятора. Точнее он был, но вскоре после приезда Олега от частых включений электродвигатель вентилятора перегорел, а денег на его починку, а тем более на покупку нового, не было.
То есть ситуация была безвыходной, и Олег за бесценок продавал вещи и книги из домашней библиотеки, которую он собирал всю жизнь. К тому же по ночам его начали мучить кошмарные сны. Ему снилось, что он падает в бездонную пропасть или тонет в морской пучине, окружённый чудовищами. А утром приходилось вновь идти на «местный Арбат», так он мысленно называл место между книжными пассажами, где работали художники. Хорошо хоть, что здесь, в Баку редки были дожди, столь мешавшие художникам зарабатывать деньги там, на московском Арбате.
Постепенно жизнь начала налаживаться. И вот однажды, когда один из художников вынужденно отлучился, попросив Олега посторожить его вещи, Олег, пользуясь отсутствием хозяина мольберта и кресел, успел нарисовать портрет симпатичной девушки. Именно портрет, а не шарж. Как Олег и надеялся, эта своего рода рекламная акция принесла свои плоды. Пока отсутствовал хозяин мольберта, он успел нарисовать ещё один портрет. Когда художник вернулся, к Олегу уже выстроилась очередь, что, естественно, раздражало его соседей, сидевших в такую жару без работы.
На заработанные деньги Олег купил треногу, раскладные стулья, чёрную масляную краску и кисти. То есть всё необходимое для рисования портретов в технике «гризайль», или, как говорили уличные художники, в технике «сухая кисть». Постепенно жизнь начала налаживаться. Он рисовал по два, а иногда и по три портрета в день, что всё больше настраивало против него художников, сидевших рядом с ним без работы. И ему довольно жёстко объяснили, что не позволят ему отбивать у них заказы.
«Национальных проблем в СССР нет!» — заявляли когда-то советские идеологи, но, они ведь всё-таки были. Просто большинство бакинцев с уважением относились к представителям разных диаспор. И даже после развала Советского Союза большинство из них не обращали особого внимания на людей, несогласных с этим. Бакинцы были толерантны к представителям разных национальностей, возможно ещё и потому, что помнили: миллионы азербайджанцев живут в России.
Олег переместился со своей треногой и стульями к Девичьей башне, однако через несколько дней ему и тут дали понять, что не позволят заезжему гастролёру отбивать у них хлеб.
Испытывая страшную депрессию, Олег уже собирался покинуть злачное место, когда к нему подошёл седовласый азербайджанец. Он заявил, что уже давно наблюдает за Олегом и хочет заказать ему портрет своей жены. Оказывается, это был известный в Баку психиатр, коллекционировавший живопись. В его коллекции были работы таких известных живописцев, как Таир Салахов, Тогрул Нариманбеков и даже перьевой рисунок самого Пабло Пикассо. Во всяком случае, так утверждал Октай-муаллим, который выдал Олегу, в виде аванса деньги, чтобы он купил масляные краски, кисти и холсты на подрамниках.
На создание живописного портрета понадобилось всего два сеанса, во время которых молодая жена психиатра терпеливо позировала художнику. Работа получилась такой удачной, что психиатр заказал Олегу и свой портрет. А когда Олег с успехом выполнил и этот заказ, Октай-муаллим, выдал ему аванс за картину, которую никому не известный в Баку художник выполнил всего за неделю. Это был фантастический пейзаж планеты, в небе которой сияло сразу два солнца. Ведь тема Космоса, как и в детстве, по-прежнему будоражила фантазию Олега.
На деньги, полученные за портреты и фантастический пейзаж, он накупил холстов, красок и с головой погрузился в работу.