е попыток не делал. Усмешки моего чичероне напоминали вспышки фотоаппарата: мгновенно озаряется лицо, зубы сверкают, и вновь опущены уголки сомкнутых губ. Хорошо хоть, голова у него была одна, своя родная: только большой круглый значок ниже левого плеча изображал пару мультяшных головок на фоне жёлто-фиолетового флага Магнифико. Хвост также отсутствовал; лишь позднее я заметил трёхцветный жгут, свисавший с ремня на тощий зад.
По винтовой, идущей квадратами лестнице мы спустились с решётчатой вышки к автомобилю. Это была не казённая, а собственная машина Джона, тусклокоричневая «шевроле импала» — развалюха бог весть каких лет. Папалоа сел за руль, и мы двинулись к единственному городу, он же столица. Разумеется, на кондиционер не было и намёка: я терпел удушливую жару с привкусом соли и железа, но и не думал протестовать, поскольку где ещё услышишь нечто подобное тому, что вещал Джон по дороге?..
Очевидно, это у него была постоянная заученная программа, чему я немало удивился: неужто оккупированный пришельцами остров становится местом постоянных посещений из-за границы? Раньше вроде бы имбики и не думали никого сюда пускать. исключения бывали крайне редкими. Но факт оставался фактом, Джон выдал целый монолог.
— Вы увидите, сэр, обновлённый, полностью преобразившийся край! — восклицал он с заученным восторгом. — Все проблемы, которые стояли перед нами в прошлом, практически решены властью наших друзей и наставников. По их мнению, на острове сложился вполне самостоятельный полноценный народ, со своим языком, обычаями, культурой… (Я промолчал: мне пришлось заранее подучить диалект острова, смесь меганезийского, при небольших местных особенностях, с предельно упрощённым английским). О да, — когда из таинственных глубин бытия («вот как они здесь формулируют!..») возникли наши учители, они первым делом стали внушать нам национальную гордость. Тем более что, как оказалось.
Я невольно кивал, чему всячески помогали подскоки машины на трещинах и буграх, сплошь покрывавших шоссе. С темой пришлось познакомиться заранее, когда собирал сведения в сети и в других специальных источниках, — но слышать воушию (не воочию же!) то, что вещал Джон, было куда как занятнее. Серьёзным приподнятым тоном человек, вроде бы вполне нормальный, говорил вещи, которые смутили бы и психиатра. Оказывается, в организмах магнификанцев, которых доселе относили к обычной для Меганезии смеси австралоидной и монголоидной рас, нашлись гены, свидетельствующие о давнем и тесном родстве островитян. с имбиками. Загадочным образом малая ветвь могучего народа, обитающего в иной реальности, была заброшена на Землю, на островок в тропическом океане, где и принесла достойные плоды. Конечно, у жителей Магнифико нет ещё (!) ни второй головы, ни хвоста, ни иных признаков имбиканства, но тем не менее они кровно ближе к своим друзьям-пришельцам, чем к любому земному этносу. Вредная дезориентирующая легенда, творение псевдоисториков, утверждает, — и когда-то сей бред изучали во всех трёх островных школах, — что ближайшие родственники магнификанцев живут через узкий пролив на большом острове Ранарити. Однако, согласно последним исследованиям генетиков и антропологов, ранаритяне своим соседям абсолютно чужды. Более того, — и это уже политическая практика, — они резко враждебны и при случае с удовольствием уничтожили бы всё соседнее племя. Зато имбики — братья по всем статьям, защитники и кормильцы; как можно скорее уподобиться им внешне и внутренне — первейший долг каждого гражданина Магнифико.
Бац! Машина внезапно нырнула в громадную водомоину на дороге. Я еле успел отклониться — сказывалась долгая журналистская практика — и, на всякий случай, прикрыл рот рукой, дабы обезопасить зубы. Мой чичероне тоже был тёртый калач: автоматически подпрыгнул вместе с сиденьем и тем избежал ушибов.
«Шевроле» застрял прочно. Слава богу, хоть двери не заклинило. Мы выбрались на мостовую. От КП уже успели достаточно отъехать: кругом с обеих сторон стелились поля, щедро заросшие могучим тропическим бурьяном с проглядывающими островками пшеницы. Однако если справа даль не являла взору ничего, кроме сизой полосы леса, то по левую руку за полем, за рядом высоких пальм вставало здание. Вопреки всему, что я читал или слышал о полунищем острове, оно просто сверкало новизной, этакий трёхэтажный кристалл с плоской крышей. Поскольку над кровлей высилась квадратная башенка, окутанная вверху радужным маревом, я понял, что здесь имеется собственный пункт прибытия-отправления. Другого транспорта для связи c внешним миром имбики не жаловали: после их воцарения были разрушены и гавань, и аэропорт. Несколько раз щёлкнув своим маленьким «Олимпусом» почти что с одной точки, я оставил это дело: пробираться к странному дому не хотелось, да и вряд ли там бы приветствовали назойливого фотографа. За годы работы в редакции я научился не выкладываться.
Обойдя вокруг машины, мы убедились, что своими силами «шевроле» из ямы не вытащишь. Я ожидал, что Джон достанет мобильный и вызовет техническую помощь, но он сказал, что таковой здесь не существует, и надо просто сидеть и ждать, пока не проедет кто-нибудь на достаточно мощной машине, чтобы выволочить нашу. Ему мы заплатим; если двигатель цел, сами доедем до города, если нет — опять же, попросим кого-нибудь взять на буксир. В городе есть автомастерские. Ну а если, скажем, у «импалы» сломана ось, спросил я, — что тогда? Ждать пустой грузовик и неведомо какими силами грузить наше авто в кузов? В ответ Джон помотал головой: выражение лица его стало плаксивым, и он сообщил, что в последнем случае придётся просто прощаться с машиной. По дорогам валяется много подобного лома, и никто его не убирает: в лучшем случае, оттащат за обочину. «Но техника имбиков, антигравитация, телетранспортировка…» — начал было я, однако получил быстрый ответ: у «наших друзей и покровителей» более важная задача: вернуть Магнифико в лоно имбиканской цивилизации. А уж со своими посевами, дорогами, заводами и прочими скучно-прагматическими вещами мы должны разобраться сами.
Нырнув под машину и немало повозившись там, Папалоа вылез; куском тряпки, заменявшим ему платок, вытер лоб, чуть более грязный, чем эта тряпка, и объявил, что действительно «полетела правая передняя полуось». Вид у него был трагический: считай, потерял «шевроле». Я слегка успокоил Джона, обещав частичную компенсацию от редакции. Стало быть, ему доводилось сидеть и ждать попутки. Мы выбрали поваленную пальму у обочины и сели на неё курить.
Пользуясь передышкой, Джон растолковал мне, для чего предназначен новый красивый дом среди цветущего сада. Оказалось, что это — косметический центр, услуги которого весьма дорого стоят. Самые богатые жители острова могут здесь перекрасить кожу в красно-бело-голубую «имбиковую» гамму, причём, как я понял, соответствующие пигменты вырабатываются самим организмом. Тот же, кто обладает по-настоящему большими средствами, может позволить себе совсем необычную операцию: установку второй головы и хвоста. И это не муляжи, как у дежурных на КП: помимо идеального внешнего сходства с первой головой, вторая, снабжённая сложной компьютерной начинкой, способна говорить, отвечать на простые вопросы, а также менять выражение лица; хвост же движется и по-своему выражает эмоции.
Насчёт собственной, принадлежащей центру, вышки прибытия-отправления Папалоа также сообщил интересные вещи. Оказывается, тема имбиков становится популярной в мире, и ради приобретения второй головы на остров уже прибывают иностранные толстосумы.
Эти сведения меня немало позабавили.
Магнифико был одним из крайних островов в одном из больших архипелагов Меганезии, который не столь давно представлял собой единое королевство. Верховный вождь жил на Ранарити. Но однажды главы племён, владевших отдельными островами, перессорились — из-за рыбных угодий, жемчужных отмелей и прочих благ: каждому хотелось владеть своей частью безраздельно. Королевство рассыпалось; жадность местных владык, более не умеряемая верховной властью, привела подданных к разорению. И тогда, побаиваясь что племена вздумают снова объединиться вокруг Ранарити, островные вожаки стали внушать им ненависть к былому центру. Делали всё возможное, чтобы на каждом острове появился свой язык, возникли собственные обычаи: если удавалось, придуманное объявляли древнейшим достоянием племени.
Но жадность вождей не унималась. От страстных споров кто кого старше и кто кого просветил и кому, стало быть, по праву принадлежат спорные устричная банка или лежбище черепах, — переходили к вооружённым стычкам. Шли в ход приобретённые ещё Ранаритянским королевством танки, пулемёты и патрульно-сторожевые катера. Число жертв множилось.
И тут однажды неведомо откуда явились трёхцветные имбики. Из-под земли, со дна океана, с другой планеты, из других измерений? Ответ знали только жрецы племени: из царства могучих духов. Двухголовые, обладающие невероятными возможностями им-бики до сих пор оставались загадкой для всего научного мира. Хотя, впрочем, исследовать себя они не давали.
Единственным свойством пришельцев, которое сразу стало понятным, была, мягко говоря, чрезмерная личная осторожность. Некоторые исследователи выводили её из того, что существа иного мира, возможно, обладают сверхдолголетием или даже бессмертием: есть, что терять. Но правды так никто и не дознался.
Поскольку имбики сразу вмешались в конфликты между Магнифико и другими островами, да и вообще во все стороны островной жизни, — им невольно пришлось участвовать в опасных, острых ситуациях. И везде они проявляли себя одинаково: держась на заднем плане, предпочитали загребать жар руками магнификанцев. Вооружённые неземным оружием, имбики тем не менее почти никогда не пускали его в ход. Помощь людям выражалась в основном в науськивании племени и его вождей на противника. Недавно главным врагом стал всё тот же Ранарити. Похоже, что-то на большом острове очень влекло имбиков. Что же именно?..
Итак, мы сидели и покуривали из моей пачки «Кэмел» уже минут двадцать, когда появилась первая машина. Столь малая частота движения была мне понятна: зная о состоянии шоссе, люди добирались до города окольными путями. Но вот возник этот поразительный экипаж, и я сразу защёлкал камерой, делая снимки.