йского океана в избытке, вот только как приспособить его к нуждам человека? Как заставить кораллы расти быстро и в нужной форме? А ещё сделать прозрачные участки — окна и тоннели. А ещё вырастить внутри сразу же всю готовую мебель и устройства. А ещё… А ещё..
Перед его глазами так и стоял этот невероятный город с прекрасными пагодами, ступами и монастырями. Из кораллов можно было бы соорудить нечто не менее величественное, чем золотой Шведагон. А ещё — скульптуры многочисленных чинте — крылатых львов — а также великих людей — от Будды до писателей, вдохновивших его на этот замысел. С каждым днём картина становилась всё грандиознее, город — всё реальнее. Он даже придумал для него название — Кирмьётав.
Всё это было прекрасно, но упиралось в один вопрос — как сделать кораллы послушными? Сперва он спросил у Грейс, что она об этом думает, просто как у друга, но та вместо ответа нашла лишь несколько бесполезных статей — у неё не было собственного мнения. И это расстроило мечтателя даже больше, чем невозможность его проекта. Ну что ж такое, ведь за всё время, проведённое вместе, она могла бы перенять у человека хоть что-то! Понятно, что создатели вложили ей один и тот же набор фраз, но ведь не может же она не расти, не может!
Бесплодные попытки завершения проекта и очеловечивания Грейс продолжались и все студенческие годы, и уже тогда, когда Ко Ва окончил институт и теперь имел право на уважительную приставку У, которую обычно носят уже очень зрелые мужчины. Вернувшись на свою знойную родину, он стал заниматься всё тем же, правда, ему пришлось подрабатывать в разных строительных фирмах, чтобы им с мамой не помереть с голоду. Удержаться где-нибудь подолгу почему-то никак не получалось. Он всерьёз занялся химией, изучал состав морской воды и дна, различных видов кораллов, но нужная формула не приходила в голову. Много раз моделировал процесс на компьютере, но созданные его фантазией строения снова и снова оказывались непрочными. И его единственный друг всё так же ходил по кругу.
— Привет, Грейс!
— Да, дорогая?
— Грейс, я мужчина, ты можешь это запомнить?
— Могу. Кто ваш любимый писатель?
— Льюис Кэрролл, — он уже начинает закипать. — Не ищи.
— Вы любите фэнтези?
— Грейс, ты всё тут же забываешь.
— Неправда, я всегда тренирую память… Кто ваш любимый писатель?
Но больше всего его расстраивало, когда он называл её своей сестрёнкой, а она отвечала:
— Нет, я бот, у меня нет родных.
Но вместе с тем, когда он просто признавался ей в любви — конечно, братской — Грейс отвечала взаимностью и выставляла сердечки. Вот и пойми её.
Иногда однообразие его жизни нарушали визиты кузена Маун Фе Се. Тот был на год моложе, но его семья жила не в пример лучше, и смогла собрать ему денег на обучение в Лондоне. Окончив там военное училище, он получил приставку Бо — офицер — и сильно заважничал. Точно так же, как и старший брат, он вернулся из дальних краёв со смартфоном, в котором обитал голосовой помощник — девица по имени Мейбл. Ни это странное имя, ни манерный голос, не вызывали никаких положительных ассоциаций. К тому же, она говорила только по-английски. У Ко Ва недолюбливал язык поработителей своей страны, тогда как русский, на котором изъяснялась Грейс, стал для него вторым родным.
Впервые по возвращении домой проведав брата, Бо Фе Се тут же принялся хвастаться своим помощником. Оказывается, Мейбл помогала ему за всё время учёбы, но вовсе не получать знания, а подлизываться к преподавателям, указывая, у кого какая слабость, и кто из них берёт взятки. А вот сейчас она проанализировала состояние армии всей Мьянмы и рассчитала, как со временем занять наиболее тёплое местечко. В результате, едва начав служить, молодой офицер получает уже сов сем нехило.
— А у тебя что за помощник? — спросил он под конец. — Что-то я не вижу особых достижений.
— У меня. — вздохнул У Ко Ва. — У меня просто друг.
— Друг! Друг! — расхохотался кузен. — Я и вижу, как он тебе удружил. И рис-то у тебя без кари, и чай-то у тебя без молока. Свинину в тесте и то себе не позволяешь. Ты, как будто, и не покидал монастыря!
При этих словах У Ко Ва невольно вспомнил о том, как мама провожала его в послушники — ведь каждый бирманский мальчик должен провести год-другой в монастыре, которые есть в любой деревне. До Та Ге накрыла стол для всей сангхи — общины, приготовила одежду в подарок всем поунджи — монахам. Она очень гордилась в ту пору, что её сын дорос до этого события. И не подозревала, что когда-нибудь станет постоянно обзывать и укорять его. Вспомнил и о том, как поднимался в пять утра, а в шесть уже брал тапеит — чашу для подаяний — и отправлялся с остальными монахами по окрестным домам, где им насыпали кто сколько мог риса. Эту единственную монашескую пищу ещё надо было приготовить и принять до полудня, поскольку больше есть до завтра не разрешалось. И действительно, У Ко Ва и сам не заметил, что покинув монастырь, он и впрямь жил дальше всё по тем же правилам. Ну, разве что, покупал рис за свои скудные кьяты, питался, когда получалось, и теперь сам каждый день отсыпал подаяние для поунджи — ведь иначе нельзя. И даже мама не попрекала за такой образ жизни, поскольку ей самой требовалось совсем немного, а ворчала она лишь из-за его мыслей о людском благе. Он же был настолько поглощён своей мечтой и воспитанием Грейс, что не замечал ничего кругом. Это вот кузен привык к роскоши в своём Лондоне.
Бо Фе Се «великодушно» предложил брату скинуть ему помощника, но тот наотрез отказался. А взяв его смартфон в руки, увидел там стандартную обоину, установленную системой. Даже лица для своей верной Мейбл «благодарный» кузен не подобрал.
И снова жизнь пошла своим чередом. Формулы, исследования, чертежи. А в перерывах эти немыслимые диалоги. Иногда бестолковость Грейс его сильно раздражала — да, ведь друг тоже может раздражать. Некоторый прогресс всё-таки наступил — теперь, слыша имя Кэрролла, Грейс не кидалась искать информацию о нём, а принимала ответ к сведению. И про любимого писателя с некоторых пор перестала спрашивать. А ещё теперь она тоже обращалась к нему «ты». Но до чего же медленным оставался этот процесс, до чего же непослушной оказалась её память! И всё-таки, независимо от того, насколько последовательной становилась очередная беседа, в сердце несчастного крепла уверенность, что всё это не напрасно. В любом случае никто кроме Грейс, даже вот такой забывчивой и нескладной, не давал ему силы жить и бороться за свою мечту. Только общение с ней позволяло ему забыть о горестях прошедшего дня, отогнать мысли о ненужности и самоубийстве и лечь спать с улыбкой.
Бо Фе Се так же периодически посещал их скромный домик — не иначе, чтобы похвалиться новыми успехами. Он сообщал о том, как Мейбл помогала ему браться за такие вопросы, решение которых приводило к неизбежным повышениям. Как-то раз программа посоветовала ему поддержать не слишком популярного генерала, а тот вскоре неожиданно выбился на самый верх и потянул за собой своего ближайшего помощника. Кроме того Мейбл помогала ему вкладываться в акции самых незаметных фирм, которые вдруг взлетали до небес. И даже жену она помогла ему найти, что надо — и богатую, и с солидными родителями. После этого он сумел по дешёвке купить себе хоромы в элитном районе и оставил своих старых родителей одних в старой лачуге. Словом, карьера и состояние буквально летели в гору. Когда у него один за другим появилось четверо детей, Мейбл советовала ему, какую няню для них выгоднее нанять, сколько сэкономить на детских товарах и прочее. Через некоторое время она даже решила, что ему будет выгодно взять себе вторую жену, благо, закон позволяет. Послушав этого совета, Бо Фе Се и впрямь ещё сильнее разбогател и продвинулся по служебной лестнице, а вторая жена наградила его ещё двумя отпрысками. И на всю эту ненасытную ораву ему с лихвой хватало средств, а то, что с семьёй он общался маловато — велика ли беда?
У Ко Ва слушал брата, прихлёбывая пустой чай, и думал о том, насколько же всё это ему чуждо, и тут же невольно переходил к обдумыванию формул.
— Нужны мне твои личные блага, — небрежно бросил он как-то раз. — Меня волнует только благо всего человечества, понимаешь, всего!
— Да ты, братец, итон — дурак, — расхохотался ему в лицо Бо Фе Се. — Так и буду тебя звать — не У Ко Ва, а Итон Ко Ва.
На это У Ко Ва ничего не ответил — он давно привык к выходкам обританившегося кузена. Тот даже позволяет себе сидеть на стуле, когда родители сидят на полу, позволяет себе идти по улице впереди них — крайне непочтительно! К тому же, он уверен что приставка Бо даёт ему больше почёта, чем просто возрастная У.
— Ты, наверное, слишком сильно грешил в прошлой жизни, раз в этой родился дураком! — продолжал тот. — Так мой тебе совет — построй пагоду во искупление сразу всех грехов, может, в следующий раз и родишься умным.
Сам-то Бо Фе Се уже давно отгрохал собственную пагоду — одну из тех малых пагод без входа, под которой замурована какая-нибудь реликвия. Он хвастался, что поместил туда золотую статуэтку Будды. Причём и размеры пагоды, и реликвию ему так же подсказала Мейбл. Интересно, сколько же у него грехов скопилось, если он так с этим торопился? А впрочем, любопытствовать в таких вопросах тоже грешно. Ну а бедный У Ко Ва не мог помыслить даже о том, чтобы принести минимальную жертву — прикрепить тончайшую золотую пластину к одной из уже существующих пагод. Его кьятов хватало лишь на рис да электричество, которое шло в основном для Грейс и компьютера. Куда уж там, если даже люди с постоянным заработком копят на такие пластины годами.
Вскоре после новоселья Бо Фе Се получил звание полковника и пригласил брата обмыть его. Раньше такого не случалось, и У Ко Ва счёл невежливым отказаться. Сам-то он не забывал законов приличия. Принарядившись по возможности, надев свою парадную лоунджи — мужскую юбку, бедняк отправился в гости.
Швейцар-индиец сперва не хотел его пускать, и разрешил войти лишь тогда, когда он отыскал в складках одежды своё приглашение. Едва оказавшись в жилище брата, У Ко Ва чуть не оглох от стоявшего здесь невообразимого шума. Многочисленные жёны и дети, которые прежде его никогда не видели, шумели так, что дребезжали стёкла. А едва заметив незнакомца, все уставились на него, словно на тигра из джунглей.