— Всё сходится, Тоня, — подытожила Тамара. — Поедешь, расскажешь ему о сыне, фото покажешь, может, он твоего Володьку к себе возьмёт. Не маяться же шашками до конца жизни?! Игра хоть и японская, а делом заняться никогда не помешает! А у твоего-то, гляди, наверное, и квартира хорошая или, может, дом?
— Я слышала в Японии у всех дома, — вставила Ольга.
— А вдруг он женат?
— Да с чего это он женат?
— Не знаю. Просто подумала, а вдруг он женат?
— Ты это брось, Тоня! Женат, не женат. Приедешь, познакомишься. Да был бы женат, на фото был бы с женой!
— Точно! — оживилась Ольга. — Ты глянь на фото! Где жена-то?!
Жены на фото не было. На Антонину глядел исхудавший японский старик, с глазами того человека, которого она встретила на станции Шумерля больше сорока лет назад. Значит, решено. Это судьба, а от судьбы никуда не уйдёшь. Володенька уже взрослый, а ей пока силы есть, надо ехать в Японию.
— А языка-то я ихнего не знаю, девочки! — неожиданно всплеснула руками Антонина. — Выйду из самолёта, а куда дальше?
— Что «куда дальше»? Куда все, туда и ты. Я ездила в Китай, к косоглазым. За вещами. И ничего, не потерялась. Наши русские женщины, Тоня, повсюду есть. Иди за ними, куда они идут. Да ты не волнуйся! У японцев везде порядок, не заблудишься. Это у нас ничего не найдёшь никогда. И вот ещё что, Тоня. Слушаешь? Иль думаешь о своём?
— Слушаю, слушаю! — встрепенулась Антонина.
— Вот ещё что. Пока не уехала, научи нас в игру эту играть. Как она хоть называется?
— Го.
— Как?! Г. О.?
— В одно слово, Тома. Просто Го.
— Придумают, же, Го. Хотя, что с них взять, с другой стороны, — Тамара не собиралась отступать, — учи в … Го.
— Вот точно! Тоня! Ну, пожалуйста, — оживилась Ольга. — Научишь? Если научишь, обещаю к Околочандре не ходить!
Антонина растерялась. Володя мало рассказывал ей про своё занятие. Говорил, что для него Го — просто работа. Одна из работ. Что он организовывает турниры, зарабатывает на этом, а сама игра его интересует мало. Ей показалось тогда, что Володя стесняется игры и всёго того, что связано с ней. Он привозил ей публикации. Не свои. Володя никогда ничего сам не писал. Он привозил журнал «Наука и жизнь». Антонина полистала, но ничего не смогла по журналу понять. Но если подруги просят? Ничего, найду в библиотеке. Разберусь, потом научу и их.
— Ну ладно! — улыбнулась Антонина. — Пока буду деньги собирать, покупать билеты, да поездку оформлять, так и быть — научу вас Го. Только одно условие — сначала схожу в библиотеку, сама почитаю наперёд. А то я, честно говоря, забывать начала что там да как. Вот только на чём же вас научить? Ни досочки, ни фишечек этих у меня нет. — А шахматная доска разве не подойдёт? У меня есть! — отозвалась Ольга.
— Ой, не знаю даже. Может, подойдёт, а может — и нет. Там должны быть такие шашечки из пластмассы. Володя показывал какие. Как пуговки они.
— Может, тогда пуговицы и взять? — предложила Тамара.
— А что? Нам же только научиться! — поддержала Оля.
— Почему пуговицы не взять? — согласилась Антонина. — И то, правда, возьмём пуговицы. А с полем что делать? Шахматное не годится.
— Может, сами нарисуем?
— Есть один человек! — задумчиво произнесла Антонина.
— Какой человек?
— Да помните, я рассказывала. Мы с ним в горы ходили, да только смех один вышел, а не горы.
— А! Тот самый?! Со змеёй?
— Да, тот. Володя его зовут. У него руки золотые, что хошь тебе сделает.
— Так попроси его!
— А удобно?
— Конечно, удобно! А что тут неудобного? Расскажешь ему, как это Го изготовить. Он, небось, и не слыхал о таком! Он ещё в наш кружок проситься будет! — обрадовалась Ольга. — А что, девчонки! — её глаза загорелись. — А давайте назовём наш кружок? А?
— Брось дурить, Оль!
— А что такого?
— Да, ничего. Поиграть поиграем, а зачем ещё что-то?
— Права Оля, надо как-то назвать, — неожиданно согласилась Тамара. — Я предлагаю назвать словом «клуб». Я тогда смогу этот клуб в бумаги записать. Глядишь, и денег выпишут нам на чай, на призы. Может через совет ветеранов пропустить? У них и помещение есть. Глядишь, и Феликс мой заинтересуется.
— Точно, Тома!
— Назовём «клуб Го». Пойдёт? Или слишком коротко? Мы — кто? — В смысле?
— Ну, кто мы? Шахматисты? Гоисты? Как назвать?
— Гоисты — как-то не очень.
— Согласна, смешно, как-то.
— Ну, ведь есть же любители шашек, шахмат. Значит, мы — тоже любители? Только любители чего? Го?
— Да, правильно. Так и пиши, Тома. Клуб этих. Любителей Го.
— Клуб Любителей Го?
— Да! Клуб любителей Го.
Антонину в эту ночь посетили необыкновенные сны. Она видела себя молодую, в ситцевом платье в горошек, а Ягурушка махал ей из окна маленького вагона. Вагоны шли по кругу, потому что в этом сне Антонина работала на детской железной дороге. Кругом стояли люди, и все они были узкоглазыми.
— Это наш клуб Го! — сказал кто-то. Поезд загудел и вагоны стали вращаться всё быстрее и быстрее, а Ягурушка всё махал и махал ей из окна.
— Открой мне всю правду, не бойся меня! — вдруг раздался голос, но Антонина почему-то знала, что на него не следует отвечать.
Она продолжала смотреть на карусель.
— Грядущие годы таятся во мгле, но вижу твой жребий на светлом челе! — опять раздался голос. Антонина повернулась, пытаясь понять, кто говорит.
— Лежат благородные кости, — продолжало из темноты.
— Кто говорит?! — крикнула Антонина.
— Их моют дожди, засыпает их пыль, — голос казался странно знакомым. Вместе с ним на Антонину навалилась такая тяжесть, что она начала задыхаться.
— Я вот сейчас милицию позову! Господи помилуй!
— И ветер волнует над ними ковыль! — голосу не всё понравилось в последней фразе.
— Господи помилуй! — воскликнула Антонина ещё раз, и с этими словами проснулась. В комнате было темно, а с улицы шёл свет уличного фонаря. Он напоминал луну, которая светила снизу, а не сверху.
Антонина встала, прошла в красный угол, прочла молитву и выпила полкружки святой воды. А Ольге приснился Околочандра. Во сне его, правда, звали не Околочандра, а странным именем «Самдаши». Самдаши кидал в Ольгу спички, и они, чиркая по её одежде, самопроизвольно загорались. Ольге было щекотно и страшно.
— Прекратите! — крикнула она Околочандре.
— Только если скажешь заклинание!
— Я не помню никакого заклинания!
— Как не помнишь? А заклинание спичек? Заклинание священного города?!
— Го? — неуверенно произнесла-спросила Ольга.
— Нет, — улыбался во сне Околочандра-Самдаши.
— Знаю, знаю! Абишек! — неожиданно для себя вспомнила Ольга. — Абишек! Абишек! Абишек!
Она проснулась с этим неизвестно откуда взявшимся словом.
— Ну, что будем делать? — на Ольгу из темноты смотрел муж. — Разводиться?
— Что ты?! Что ты, Олег!
— Тогда чтоб больше никаких гуру! Поняла меня? Шабаш! — он перетянул на себя одеяло, и отвернулся к стене.
— Поняла, поняла, — закивала в темноте Ольга. Она ещё долго лежала с открытыми глазами. А потом тихо вышла на кухню, и долго стояла перед образом, шепча святые слова. Закончив, Ольга достала из тумбочки в коридоре две кассеты. На одной было написано «Сакральные танцы. Видео-выступление Мастера», а на второй «Лекции Мамы». Ольга завернула кассеты в газету, и положила в мусорное ведро.
А Тамара в эту ночь не видела снов. Её муж, Феликс, вернулся с работы в пионерлагере, и взял её настойчиво и неумолимо. Тамара, конечно же, пыталась сопротивляться, но потом её закружило, понесло, и она потеряла себя и в Феликсе, и в темноте комнаты.
Глава 19 Reiki
Ягура-сан плыл в многометровом слое золы. Ниже висели огромные белые рыбы, и он мог бы, наверное, коснуться их рукой, если бы толкнулся в направлении дна. Но «невидимый» не давал ему этого. Ягура-сан попытался поднять голову и рассмотреть, кто это. «Невидимый» был связан с его Учителем, он делал так, чтобы Ягура-сан постепенно приближался к поверхности. Выше зола была менее густая и не такая чёрная. Ягура-сан сделал несколько слабых движений руками и стал ближе к «невидимому». Неожиданно он осознал, что это его собственное ki . Это было reiki — ki седьмой чакры. Ягура-сан позволил reiki войти, и оно, войдя внутрь Ягуры, занялось включением нижестоящих центров. Ягура-сан наблюдал в цветовом диапазоне, как чакры распускаются, подобно цветам и разгораются, подобно восходу солнца над тёмной поверхностью океана. Он не делал попытки открыть глаза. Объединённое ki , добившись соединения с сознанием, давало чёткую картинку на его внутренний экран. Ягура-сан увидел себя тощим маленьким стариком, лежащим в позе зародыша в огромной комнате.
Эта большая комната не была похожа на его спальню, и он был здесь не один. Кроме него в комнате располагались и другие тела. Это были мужчины, женщины, такие же старики как он. Что они делают здесь вместе? Ki заструилось между телами, и он уже знал, что все люди, находящиеся в комнате, мертвы. Все люди были мертвы, включая его самого. Его тело было холодно, безжизненно и скручено. Только ki было живо, и оно спрашивало, что делать дальше. Ягура-сан предложил ki посмотреть, насколько велики повреждения. Через несколько секунд он знал, что его внутренние органы целы, падение с высоты не оказалось фатальным. Ki обнаружило повреждение в шейных позвонках, которые оказались неестественно вывернуты. Но позвоночник был цел, и ki спокойно проходило по нему. Кроме этого, сердце почти не сокращалось, движение крови было практически остановлено, а температура слишком низка. Ягура-сан вспомнил причину. Он выпил препарат, действие которого с каждой минутой становилось слабее.
Он приказал шестой чакре активизировать сердце. В ответ на его запрос, сердце начало сокращаться быстрее, оно буквально зашевелилось в груди, а кровь двинулась по жилам. Через двадцать минут Ягура-сан попытался выкрутить голову в правильную сторону. Боль казалась подавляющей, и он чуть не потерял сознание. Тогда, найдя направление повреждения, и, пробуя его, он начал давать давление в сторону максимальной боли. Через семь или восемь попыток голова перешла под контроль, а к девятой попытке стала продолжением тела и помощником в действиях. Теперь главным врагом был хол