13
Когда пришел, не смог открыть дверь: она во что-то уперлась. Послышались смех и музыка. Оказалось, дверь уперлась в спину незнакомой Ское девушки. Она поспешно отодвинулась и нездорово расхохоталась. Кроме нее в комнате было еще человек пятнадцать, и Ское подивился тому, как они все уместились на такой небольшой площади.
– О, Ское! У нас тут вечеринка, – к нему подскочил сосед по комнате Витя и приобнял за плечи, как в американских подростковых фильмах. Ское всегда казалось, что в этом парне есть что-то американское, но он не улавливал, что именно. Улыбка, манера говорить, повадки? Или рубашка в крупную клетку, которую он носил почти всегда, изредка меняя на другую рубашку в крупную клетку? С Витей он виделся только в общежитии – тот учился на осветителя.
Витя предложил Ское стакан с какой-то бордовой жидкостью. Ское догадался, что это вино, но инстинктивно покачал головой. Жидкость выглядела как-то понуро.
– Зануда ты, – беззлобно сказал Витя. – Но все равно проходи.
– Спасибо, – вежливо поблагодарил Ское за приглашение в собственную комнату. И тут он заметил Карину. Единственное знакомое лицо. Ское кивнул ей и улыбнулся. Карина протиснулась к нему меж плеч и локтей. В руке она держала почти пустой стакан. Когда приблизилась, завела руку со стаканом за спину, словно застыдилась перед Ское.
– Папа думает, что я у подруги, – сказала она, обдав парня теплым винным дыханием. – Точнее, папа делает вид, что думает, будто я у подруги. А я делаю вид, что мне удалось обмануть его. А мама ничего не знает. Мама даже уверена, что я не курю, – влажные пьяные глаза Карины совсем близко. – Сегодня день рождения у Павлика. Кто такой Павлик, я не знаю. Но краем уха на вашей практике, где я ассистирую папе, как ты помнишь, услышала, что будут праздновать здесь. И сразу пришла. Точнее, не сразу, конечно. Подождала, пока начнут праздновать, – и пришла, – Карина засмеялась. – Почему ты молчишь? Ты всегда такой молчаливый. Или не всегда? Хочешь вина? Я налью, – но она не двинулась с места, продолжала, не моргая, смотреть мутнеющим, словно куда-то уплывающим взглядом.
– Тебя заберут? – спросил Ское.
– Я еще не ухожу. И ты мне не папа, чтобы беспокоиться. И даже не мама. Покурим?
– Я не курю.
– Погуляем по балкону? Или ты не гуляешь? – Карина хихикнула и икнула одновременно. Зажала рот тыльной стороной ладони.
– Давай погуляем, – согласился Ское. Карина двинулась к балкону, стараясь ступать аккуратно. Ее немного заносило в стороны, и Ское осторожно взял девушку под локоть, чтобы подстраховать.
Оказавшись на балконе, она жадно, глубоко вдохнула воздух, как будто ей не давали дышать все это время.
– Я люблю дышать, – подтвердила она свой вдох словами. – Воздух – это сила. А я пьяна. Ты молчалив, а я пьяна. И могу выболтать все что угодно. Что тебе угодно?
Ское покачал головой и улыбнулся.
– Ты такой загадочный. А я болтаю сама с собой без умолку. Это напомнило мне одну историю.
Она вдруг замолчала на несколько минут, вглядываясь в темноту внизу. Там должен быть тротуар, но его не видно из-за перегоревшего фонаря.
– О чем это я? А! – Карина засмеялась, долго и как будто грустно, постепенно затихая до последнего, почти беззвучного «хи». – Одна девушка, завидев одного парня в коридоре, прикладывала к уху ладонь и орала на всю округу, как будто она по телефону разговаривает. Представляешь? Так ей было страшно хотя бы пересечься с ним в коридоре. Не то что заговорить.
– Говорила по ладони?
– Да! Представляешь, дура какая? – вновь грустно захихикала Карина.
– И как?
– Что как? Понятное дело, ладонь не ответила ей. Как в древней песне: спросил у ясеня, ясень не ответил, у тополя там спросил, еще у чего-то, оно всё не ответило. Ладонь тоже промолчала. Такая печаль. Грустно, да? Как-то трагично, но смешно и глупо, как хорек. Не знаю, почему как хорек. Я просто пьяна. Не знаю, зачем я пьяна. А она узнала, что этот парень – студент ее отца. И устроилась к отцу ассистентом режиссера. И больше не говорит по ладони. Потому что говорит без ладони, так, в воздух, а ладонью держит стакан с вином. Воздух – это сила. Вино, в целом, тоже. Позволяет говорить.
Ское всмотрелся в темноту.
– Странно, правда? – к чему-то спросила Карина. – Какая-то глупая жизнь у хорьков. Хотя, может, я не разбираюсь в хорьках?
– Тебя проводить домой? – предложил Ское, не поворачивая к ней лица. Думал, откажется, захочет остаться еще. Но она поставила стакан с так и не допитым вином на перила и кротко согласилась:
– Проводи.
По улице шли молча. Карина смотрела себе под ноги. Ское искоса поглядывал на ее осунувшийся профиль – неужели протрезвела и поняла, что наговорила ему?
Перед своим подъездом она резко затормозила и вцепилась в рукав Ское.
– Ское, подожди! Я же пьяная, как я покажусь? Мама… ох! Да даже папа, мягко говоря, не обрадуется. И вообще…
Она понуро опустила голову. Хотела добавить что-то еще, но ее взгляд наткнулся на листок, торчащий из кармана Ское.
– Что это у тебя, новый сценарий?
Ское проследил за ее взглядом и удивился, а потом вспомнил. Так и не прочел стихи скрюченного человека. Стихи, совсем не похожие на стихи. Плотные строчки, растянутые на всю ширину листа. Совсем забыл о них.
– Это стихи.
– Сам написал?
– Купил у бездомного.
– Вот это да! Давай прочтем!
– Так сильно не хочешь идти домой? – улыбнулся Ское.
– Люблю поэзию. Наверное. Ну, по крайней мере, больше, чем скандалы из-за пьяных гулянок.
Ское выудил из кармана «поэзию», подошел к фонарю возле подъезда. Чтобы что-то прочесть в таком вялом свете, он почти приник к фонарному столбу. Карина встала рядом и вытянула шею, чтобы видеть текст.
14
Жил-был принц. И был у него летающий корабль. Так должна была начаться эта сказка, если бы… А нет, все верно. Так она и началась. Жил-был принц, и был у него летающий корабль, но принц вот уж много дней и ночей, не говоря об утрах и вечерах, не летал. Почему, спросите вы? Что, не спросите? А могли бы.
Так вот, принц больше не летал. Корабль стоял на крыше замка, припаркованный к флюгеру, а принц сидел у окна и вздыхал.
– Что с тобой, принц? – вопрошали работники замка.
– Я сижу у окна и вздыхаю, – отвечал принц.
– Это ясно. Но отчего ж? – говорили они.
– Сам не понял. Тоскливые времена пошли.
– На корабле полетай.
– Нет такого желания.
Опечалились работники замка, уселись в кружок, принялись решать – как помочь принцу? Как вернуть ему радость жизни?
– Может, дракона позовем? У меня есть знакомый о трех головах, – предложил один.
– Пусть нападет на замок – тогда принцу будет чем занять себя, – поддержал второй.
– Ок, пусть будет дракон, – согласился третий, а остальные девять кивнули.
Так и решили. Позвали дракона на первую половину ближайшего четверга.
Дракон явился к означенному времени с чемоданом в лапе. Деловито раскрыл его, достал несколько кусочков огнива, вставил меж зубов и принялся своим драконьим дыханьем жарить стены. С каждой минутой в замке становилось все теплее и теплее.
Принц поднял бровь, заметил:
– Отопление нынче рано дали, – и тоскливо удалился в свои покои.
Дракон обиделся на такое невнимание к нему, подошел к окну принца и постучал когтем. Когда принц открыл окно, дракон сказал:
– Я дракон, и я спалю твой замок!
– А, это ты.
– У меня огненное дыхание.
– Знаю.
– Сожгу здесь все, говорю.
– Жги тогда, раз собрался.
Опешил дракон, три его головы растерянно переглянулись.
– Сражаться не выйдешь? – спросила средняя, а остальные две кивнули в поддержку.
– Не выйду.
– Почему?
– Не хочу просто, – и принц, вежливо попрощавшись с каждой головой и пожелав дракону счастливого возгорания, удалился вглубь замка.
– Да что за принцы пошли?! Безобразие сплошное! – рассердилась правая голова дракона, а две другие кивнули.
Дракон вытащил из пасти огниво, аккуратно сложил в чемодан, средней головой пробормотал:
– Зря только ехал за тридевять земель, в поезде трясся, – и ушел в направлении железнодорожной станции.
Работники замка, наблюдавшие сцену из окна, опечалились. Уселись в кружок и принялись думать, как принцу помочь, как вернуть ему радость жизни.
– Может, знахарку позовем? Вдруг принц болен, – предложил один.
– Пусть травами отпаивает, – поддержал второй.
– Ок, пусть будет знахарка, – сказал третий, а остальные девять кивнули.
Наутро пятницы пришла знахарка, увешанная пучками благоуханных трав. Работники замка проводили ее к принцу.
– Здравствуй, принц, я знахарка.
– Здравствуй, знахарка, я принц.
– Поговаривают, ты, принц, утратил радость жизни?
– Так-то да.
– Ну что ж, мои травы здесь бессильны.
– Ладно.
– Бывай тогда.
– Ага.
И знахарка ушла.
Увидели работники замка спину уходящей знахарки и опечалились. Уселись в кружок, чтобы продолжить думать, как вернуть принцу радость жизни.
– Может, бал устроим? – предложил один.
– И не простой, а бал-маскарад, чтобы принц повеселился! – поддержал второй.
– Ок, пусть будет бал-маскарад, – согласился третий, а остальные девять кивнули.
Так и решили. Позвали на будущую субботу гостей со всех уголков королевства с наказом обязательно прийти в маскарадных костюмах. Как только наступила будущая суббота, а именно на следующий день после нынешней пятницы, стали стекаться к замку гости разных мастей, пород, видов и родов. Были здесь птицы, были звери, насекомые и растения, были волшебники, и гномы, и даже принцесса – совсем как настоящая. И маска-то как оригинально выполнена!
– Эй, я настоящая принцесса! И это не маска, это у меня такое лицо! – обиделась принцесса.
Ну ладно, значит, принцесса пришла в штатском.
Когда подавали угощения, принц не явился в бальный зал. Не пришел он даже тогда, когда объявили первый танец.