Потом ее взгляд остановился – замер, различив среди всех этих кровавых брызг нечто такое, чего она сперва не заметила. То, от чего у нее по спине вдруг пробежали мурашки. На одной из стен виднелись три перевернутых креста, нарисованные кровью. А под ними – какие-то загадочные знаки:
– Что это значит? – тихо спросила Маура.
– Понятия не имеем. Вот бьемся, пробуем разгадать.
Маура не могла отвести глаз от надписи. К горлу подступил комок.
– Что это, черт возьми, за шарада?
– Погоди, тут есть еще кое-что. – Джейн обошла кровать с другой стороны и указала на пол. – А вот и жертва. Вернее, большая ее часть.
Маура тоже обошла кровать и лишь тогда увидела женщину. Та лежала на спине, раздетая. Из-за обескровливания кожа ее была точно гипсовая, и тут Маура вспомнила, как однажды на выставке в Британском музее видела множество разбитых древнеримских статуй. За долгие столетия мрамор потрескался, головы отбились, руки отломались – и в конце концов скульптуры превратились в жалкие безликие обрубки. Сейчас, взглянув на лежащее на полу тело, она увидела то же самое. Разбитую Венеру. Без головы.
– Похоже, здесь ее и убили, на кровати, – предположила Джейн. – Поэтому забрызгало только одну стену, остальная же кровь на матрасе. Затем ее повалили на пол, наверно, потому, что убийце нужна была твердая поверхность, чтобы закончить резню… – Джейн вздохнула и отвернулась, словно дошла до предела и уже не могла глядеть на тело жертвы.
– Значит, говоришь, первая патрульная машина прибыла через десять минут после того, как позвонили девять-один-один, – сказала Маура.
– Точно.
– Да, но на все это – на ампутацию и отсечение головы – ушло бы не десять минут, а куда больше.
– Понятное дело. И звонила, по-моему, не жертва.
Услышав за спиной шаги, они обе обернулись и увидели Барри Фроста: он стоял в дверях, не решаясь войти в спальню.
– Криминалисты пожаловали.
– Пусть заходят, – сказала Джейн и, помолчав, прибавила: – Неважнецки выглядишь.
– А по-моему, я держусь молодцом. Особенно учитывая ситуацию.
– Как там Кассовиц? Оклемалась? Нам тут нужна помощь.
Фрост покачал головой:
– Все еще сидит в машине. По-моему, больше она не выдержит. Пойду лучше схожу за криминалистами.
– Скажи ей, бога ради, чтобы училась сдерживаться! – крикнула ему вдогонку Джейн. – Терпеть не могу, когда женщины ведут себя подобным образом. Это портит всем нам репутацию.
Маура снова посмотрела на пол, где лежало туловище жертвы.
– А вы нашли…
– Все остальное? – уточнила Джейн. – Ах да, левую кисть ты уже видела. А правая – в ванне. Думаю, пора тебе заглянуть на кухню.
– А там что?
– Еще сюрпризы.
Джейн прошла через спальню в коридор.
Маура было двинулась следом и тут вдруг увидела себя в зеркале. Собственное отражение глядело на нее уставшими глазами из-под слипшихся от растаявшего снега темных волос. Она так и застыла на месте – но не оттого, что увидела свое лицо.
– Джейн, – прошептала она, – ты только взгляни!
– На что?
– На зеркало. Знаки… – Маура оглянулась и посмотрела на надпись на стене. – Видишь? Обратное изображение! Это не знаки, а буквы, и прочесть их можно с помощью зеркала.
– Это что, какое-то слово?
– Да. Здесь написано – Peccavi.
Джейн покачала головой:
– Даже если изображение перевернуть, мне это все равно ни о чем не говорит.
– Это же латынь, Джейн.
– И что означает?
– Я согрешил.
Женщины какое-то время молча смотрели друг на друга. Потом Джейн вдруг усмехнулась:
– Надо же, ну прямо чистосердечное признание! Думаешь, достаточно пропеть пару раз «Аве Мария!» и снова станешь белым и пушистым, после такого-то прегрешения?
– Может, это относится не к убийце. Может, к жертве. – Маура посмотрела на Джейн. – Я согрешила.
– Наказание? – предположила Джейн. – Месть?
– Мотив вполне возможный. Она натворила что-то такое, что взбесило убийцу. Согрешила против него. Вот он с ней и рассчитался.
Джейн глубоко вздохнула:
– Пойдем на кухню.
Она провела Мауру дальше по коридору. В дверях на кухню остановилась и посмотрела на доктора Айлз – та тоже застыла на пороге, онемев от того, что увидела.
Там, на кафельном полу, был нарисован большой красный круг – рисовали, похоже, мелом. По кругу, в пяти местах, виднелись лужицы расплавленного и застывшего черного воска. «Свечи», – решила Маура. А посреди круга была установлена отрезанная голова – глаза глядели прямо на них.
Круг. Пять черных свечей. «Ритуальное жертвоприношение».
– А ведь мне сейчас нужно возвращаться домой к дочурке, – сказала Джейн. – Утром рассядемся дружно вокруг елки, раскроем подарки, и все будут считать, что на земле царят мир и покой. Только я не смогу отделаться от мысли… что вот эта штуковина… смотрит на меня. Счастливого Рождества, черт возьми!
Маура проглотила комок:
– Узнали, кто она такая?
– Ну, я пока не притаскивала сюда на опознание ни друзей, ни соседей. «А вы узнали голову на полу в кухне?» Но судя по фото на водительском удостоверении, можно сказать, что это Лори-Энн Такер. Двадцать восемь лет. Шатенка, глаза карие. – Джейн отрывисто рассмеялась. – Сложим вместе все части тела – примерно это и получится.
– Что еще о ней известно?
– Мы нашли у нее в сумочке корешок чековой книжки. Работала в Музее науки. Кем – неизвестно, но судя по обстановке в доме и мебели… – Джейн заглянула в столовую, – зарабатывала негусто.
Тут послышались голоса и шаркающие шаги – пришли криминалисты. Джейн тут же поприветствовала их с присущей ей нарочитой самоуверенностью. Такая вот она, решительная детектив Риццоли, которую все знают.
– Салют, ребята, – сказала она двум криминалистам, которые вместе с Фростом осторожно прошли в кухню. – У нас тут есть для вас кое-что интересное.
– Господи, – прошептал один из криминалистов. – А где же остальное?
– В разных комнатах. Может, хотите начать с… – Она вдруг осеклась и вся напружинилась.
На кухонном столике зазвенел телефон.
Фрост стоял к нему ближе всех.
– Что скажешь? – спросил он, взглянув на Риццоли.
– Ответь.
Рукой в перчатке Фрост осторожно снял трубку.
– Алло! Алло!..
И через какое-то время положил ее обратно.
– Повесили трубку.
– А что на определителе?
Фрост нажал на кнопку просмотра входящих звонков.
– Номер бостонский.
Джейн достала сотовый телефон и взглянула на номер, высветившийся на дисплее кухонного телефона.
– Попробую перезвонить, – сказала она, набирая номер. И стала ждать. Длинные гудки. – Не отвечает.
– Сейчас гляну, может, с этого номера звонили и раньше, – предположил Фрост. И стал отрабатывать звонки в обратном порядке, просматривая все входящие и исходящие номера. – Так, а вот и звонок по девять-один-один. Был в десять минут первого ночи.
– Это наш потрошитель докладывал о проделанной работе.
– А вот еще звонок, перед тем. Номер кембриджский. – Он снова посмотрел на него. – Звонили в двенадцать ноль одну.
– Наш потрошитель что, звонил с этого телефона два раза?
– Если только это был он.
Джейн посмотрела на телефон.
– Дайте-ка подумать. Вот он стоит здесь, на кухне. Он только что прикончил ее и расчленил. Отрезал кисть, руку. Затем водрузил здесь, на полу, голову. Зачем же еще звонить? Может, чтобы похвастаться? Кому же?
– Надо выяснить, – сказала Маура.
Джейн опять позвонила по сотовому – на сей раз по кембриджскому номеру.
– Гудки… Так, там автоответчик… – Она вдруг осеклась и тут же перевела взгляд на Мауру. – Ты не поверишь, когда узнаешь, чей это номер.
– Чей же?
Джейн нажала на отбой и снова набрала номер. И протянула трубку Мауре.
Маура услышала четыре гудка, потом пикнул автоответчик и раздался голос. Очень знакомый, до боли знакомый голос.
«Вы позвонили доктору Джойс О’Доннелл. Поскольку мне хочется узнать, зачем вы звонили, пожалуйста, оставьте сообщение, и я вам перезвоню…»
Маура нажала на отбой и с неменьшим удивлением воззрилась на Джейн.
– Зачем убийце понадобилось звонить Джойс О’Доннелл?
– Вы шутите, – не поверил Фрост. – Это что, правда ее номер?
– А кто она такая? – поинтересовался один из криминалистов.
Джейн повернулась к нему.
– Джойс О’Доннелл – вампирша, – пояснила она.
4
Рождественское утро Джейн предпочла бы встретить где угодно, только не здесь.
Они с Фростом сидели в ее «субару», припаркованной на Брэттл-стрит, глядя на большое белое здание в колониальном стиле. Последний раз она была здесь летом, когда перед домом зеленел безупречно ухоженный сад. Сейчас же, в разгар зимы, Джейн лишний раз оценила изящество каждой его детали – от отделки из серого шифера до изысканных резных завитушек на парадной двери. Кованые железные ворота были украшены еловыми ветками и красными лентами, а в переднем окне виднелась сверкающая украшениями елка. «Надо же, – подумала Джейн, – кровопийцы и те справляют Рождество!»
– Если не хочешь, – предложил Фрост, – я сам с ней поговорю.
– Думаешь, не справлюсь?
– Думаю, тебе придется нелегко.
– Нелегко будет удержаться и не придушить ее.
– Вот видишь! И я о том же. Твое отношение к ней – вот в чем проблема. Вас связывает прошлая история, она же определяет и все остальное. Ты не сможешь относиться к ней нейтрально.
– Никто не сможет относиться к ней нейтрально, зная, кто она. Чем она занимается.
– Риццоли, она просто делает то, за что ей платят.
– Этим же занимаются шлюхи.
«Только шлюхи не причиняют вреда», – подумала Джейн, глядя на дом Джойс О’Доннелл. Дом, оплаченный кровью невинно убиенных. Шлюхи не входят, пританцовывая, в зал суда в блестящих костюмах от «Сент-Джона» и не свидетельствуют в защиту безжалостных убийц.
– Я просто хочу сказать – постарайся держать себя в руках, ладно? – произнес Фрост. – Мы не обязаны любить ее. Но и показывать свою ненависть нам нельзя.