— Мисс Соул, прошу в дом.
Лили взглянула на двух мужчин, стоявших слева и справа от немца. Эти люди не давали ей ни малейшего шанса улизнуть. Ей ничего не оставалось, как идти с ними. Она выбралась из машины, почувствовав, как от долгой езды у нее затекли ноги, и, неловко ступая, последовала за немцем по каменной лестнице на террасу. Холодный ветер поднял с земли прошлогоднюю листву и принялся бросать ее в разные стороны, точно горстки пепла. Не успели они подойти к парадной двери, как та открылась сама, и на пороге показался пожилой мужчина. Лили он удостоил всего лишь беглым взглядом, а потом перевел глаза на немца.
— Комната для нее готова, — проговорил он по-английски с итальянским акцентом.
— Я тоже останусь, если не возражаете. Он приедет завтра?
Старик кивнул:
— Ночным рейсом.
«Кто приедет завтра?» — удивилась Лили.
Они поднялись на второй этаж по лестнице с восхитительной балюстрадой. Когда их компания быстрым шагом проходила мимо гобеленов, украшавших каменные стены, декоративная ткань заколыхалась и зашуршала, соприкасаясь с камнем. Лили не успела оценить эти произведения искусства по достоинству: мужчины вели ее по длинному коридору, увешанному портретами незнакомых людей, которые будто бы следили за каждым ее шагом.
Пожилой мужчина отпер тяжелую дубовую дверь и жестом предложил войти. Лили прошла в спальню, где кругом были массивная темная мебель и толстый бархат.
— Это только на одну ночь, — пояснил немец.
Лили обернулась и вдруг поняла, что в комнату за нею никто не вошел.
— Что же будет завтра? — проговорила она.
Дверь закрылась, и Лили услышала, как в замке повернулся ключ — ее заперли.
Оставшись одна, Лили подошла к тяжелым гардинам, раздвинула их и увидела за ними зарешеченное окно. Она попыталась отогнуть прутья — тянула и давила, пока у нее не занемели руки, однако ж прутья были чугунные и закрепили их на совесть, а она была очень слаба — кожа да кости. В отчаянии Лили отвернулась от окна и принялась осматривать свою бархатную темницу. Она увидела огромную кровать резного дуба под темно-красным балдахином. Потом ее взгляд скользнул вверх, к высокому, обшитому деревом потолку, украшенному резными фигурками херувимчиков и переплетением виноградных лоз. «Хоть здесь и тюрьма, — подумала Лили, — но в такой красивой спальне я, черт возьми, ни разу не спала. Такие покои вполне подошли бы для Медичи».
На изысканно инкрустированном столе лежал накрытый крышкой серебряный поднос, а рядом стояли бокал для вина и бутылка кьянти, уже откупоренная. Лили сняла с подноса крышку и увидела нарезанные тонкими ломтиками мясо, салат из помидоров с моцареллой и батон пресного тосканского хлеба. Она налила себе вина, поднесла его к губам — и вдруг замерла.
«Зачем им отравлять меня, если куда проще пустить пулю в лоб?»
Лили осушила бокал и налила еще. Уселась за стол и набросилась на поднос со снедью, разрывая хлеб на ломти, запихивая их тут же в рот и запивая кьянти. Говядина была до того нежная и тонко нарезанная, что больше смахивала на стружку масла. Девушка проглотила все до последнего кусочка и почти прикончила бутылку вина. И когда поднялась со стула, почувствовала себя настолько неуклюжей, что с трудом доковыляла на заплетающихся ногах до постели. «Никто меня не травил, — подумала она. — Я просто-напросто напилась». Лили уже не волновало, что будет завтра. Она даже не стала раздеваться, а просто упала на камчатное покрывало.
Ее разбудил чей-то голос. Голос был мужской, низкий и незнакомый — он звал ее по имени. Лили приоткрыла один глаз и тут же зажмурила его, ослепленная светом, вовсю хлеставшим в зарешеченное окно. А в следующий миг закрыла глаз совсем. Кто отдернул эти чертовы гардины? Неужели солнце уже взошло?
— Проснитесь, мисс Соул.
— Потом, потом, — пробормотала она.
— Не для того же я летел всю ночь, чтобы любоваться, как вы тут спите. Нам нужно поговорить.
Она повернулась на другой бок и проворчала:
— С незнакомыми мужчинами не разговариваю.
— Меня зовут Энтони Сансоне.
— Откуда мне вас знать?
— Это мой дом.
Тут Лили наконец открыла глаза. Немного поморгала, чтобы прогнать сон, и, повернувшись, увидела перед собой седого мужчину — он смотрел на нее сверху вниз. Несмотря на похмелье, она обратила внимание, что с виду незнакомец был чертовски привлекателен, хотя и с явной печатью усталости в глазах. Он сказал, что летел всю ночь, и Лили в этом нисколько не усомнилась, глянув на его помятую сорочку и темную щетину на подбородке и щеках. Сансоне пришел не один — вместе с немцем, но тот остался стоять у двери.
Лили села в постели и прижала руки к разрывающимся от боли вискам.
— Вы действительно хозяин этой виллы?
— Она всегда принадлежала моей семье.
— Вам повезло. — Она помолчала. — Судя по речи, вы американец.
— Да.
— А кто тот тип? — Она подняла голову и взглядом указала на немца. — На вас, что ли, работает?
— Нет. Это мой друг, господин Баум. А работает он на Интерпол.
Лили замерла. И тут же опустила взгляд на постель, так, чтобы они не видели ее лица.
— Мисс Соул, — спокойно продолжал хозяин дома, — у меня почему-то такое ощущение, что вы побаиваетесь полиции, верно?
— Ничего подобного.
— Сдается мне, вы говорите неправду.
— А мне сдается, вы плохой хозяин. Запираете гостей. Входите без стука.
— Мы стучали. Но вы не проснулись.
— Раз уж вы пришли меня арестовывать, может, скажете, за что? — спросила она.
Только сейчас Лили смекнула, что к чему. Они каким-то образом прознали, что она натворила двенадцать лет назад, и в конце концов выследили ее. Она воображала себе любой конец своим мытарствам, но только не такой. Холодную безымянную могилу — да, но полицию? «Что ж, арестовывайте. Я видала и кое-что пострашнее тюрьмы».
— А что, разве есть повод вас арестовать? — полюбопытствовал господин Баум.
На что, интересно, он рассчитывает — что у нее ни с того ни с сего развяжется язык и она вот так сразу начнет каяться во всех своих грехах? Нет уж, придется им как следует постараться для этого.
— Лили, — снова заговорил Сансоне и присел на краешек кровати. Позволив себе вторгнуться в ее личное пространство, отчего она только еще больше насторожилась. — Вы в курсе, что случилось в Бостоне несколько недель назад?
— В Бостоне? Понятия не имею, о чем это вы.
— Вам что-нибудь говорит имя Лори-Энн Такер?
Лили замерла, поразившись такому вопросу. Неужели Лори-Энн проболталась полиции? Может, от нее-то они все и узнали? «Ты же обещала, Лори-Энн. Обещала держать язык за зубами».
— Ведь она была вашей подругой, так? — осведомился Сансоне.
— Да, — призналась Лили.
— А Сара Пармли? Она тоже была вашей подругой?
Лили вдруг заметила, что он дважды сказал «была». В прошедшем времени — не в настоящем. Дело принимало скверный оборот.
— Вы же хорошо знали их обеих, так? — допытывался хозяин дома.
— Мы… выросли вместе. Втроем. А почему они вас интересуют?
— Значит, вы ничего не знаете.
— Я потеряла с ними связь. И вообще несколько месяцев ни с кем в Штатах не разговаривала.
— И вам никто не звонил?
— Нет. — «Да и как? Я же, черт побери, ото всех пряталась». Сансоне взглянул на Баума и снова перевел взгляд на нее.
— Мне жаль, что я вынужден вам сообщить это. Но ваши подруги — обе — мертвы.
Лили покачала головой.
— Не понимаю. Несчастный случай? Как же они могли обе сразу?..
— Никакого несчастного случая. Их убили.
— Обеих сразу?
— По отдельности. На Рождество. Лори-Энн убили в Бостоне. А Сару — в Пьюрити, в штате Нью-Йорк. Тело Сары обнаружили в доме ваших родителей. В том самом, который вы пытаетесь продать. Поэтому полиция вас и разыскивает.
— Простите, — тихо проговорила Лили. — Кажется, меня сейчас вырвет.
Она сползла с кровати и, шатаясь, направилась в примыкающую к спальне ванную комнату. Закрыла за собой дверь и прислонила колени к седлу унитаза. Выходившее из нее вино, выпитое накануне вечером, жгло горло, точно кислота. Лили простояла, склонясь над унитазом до тех пор, пока ее желудок полностью не очистился, пока в нем не стало пусто. Спустив воду, она, все так же пошатываясь, подошла к раковине, прополоскала рот, умыла лицо. Глянув на свое отражение в зеркале, Лили с трудом себя узнала. Когда же она в последний раз смотрелась в зеркало — по-настоящему? И когда успела превратиться в страшилище? Нескончаемое бегство взяло свое. Если долго бегать, можно в конце концов потерять собственную душу.
Лили вытерла лицо плотным хлопчатобумажным полотенцем, пальцами забрала волосы назад и снова заколола их в конский хвост. Ее дожидался, чтобы допросить, господин Богатенький Красавчик, и ей надлежало предстать перед ним в форме. И отвечать на все вопросы так, чтобы он остался собой доволен. «Если он не знает, что я на самом деле натворила, — решила она, — то сама не скажу ему ни слова».
Мало-помалу лицо у нее вновь приняло нормальный цвет. Она вздернула подбородок и увидела в зеркало, как ее глаза полыхнули старым добрым воинственным огнем. Ее подруги умерли. Теперь она осталась совсем одна. «Помогите же мне, девчонки! Помогите пережить весь этот кошмар!» Лили глубоко вдохнула и вышла из ванной.
Мужчины обеспокоенно взглянули на нее.
— Простите, что выплеснул на вас такие вести вот так, сразу, — извинился Сансоне.
— Расскажите мне все в подробностях, — прямо попросила Лили. — Что стало известно полиции?
Сансоне, похоже, смутили ее хладнокровие и прямота.
— Подробности там очень неприятные.
— Вряд ли могло быть иначе. — Лили села на кровать. — Мне просто нужно знать, — тихо проговорила она. — Мне нужно знать, как они погибли.
— Позвольте сперва кое о чем вас спросить, — обратился к ней немец, господин Баум. И подошел поближе. Теперь они, мужчины, возвышаясь над нею, смотрели Лили прямо в лицо. — Вам известно что означает перевернутый крест?