Без преувеличения, это была самая трудная актерская задача в жизни Боба: попытаться убедить изувеченного друга, что последствия травмы совсем незаметны. Увы, отсутствием сообразительности и излишней внушаемостью Игорь не страдал. Зато мыслил предельно реалистично – и упаднически.
– Плевать мне на личную жизнь, что я, с бабами не разберусь? – раздраженно отмахнулся он от утешений Боба. – А вот на работе придется поставить крест. Да что там на работе – на самой жизни! Я ведь так мечтал стать актером… И спортом занимался ради этого, хотел быть в форме. И зачем только я уговаривал тебя помочь с этим окаянным кино! Жил бы сейчас нормально, как все люди, а теперь… остается только спиться. Ох, прости, дружище, ты, естественно, ни в чем не виноват…
Забыв о наказе врача внушать оптимизм, Боб горестно уронил голову. Как же не виноват – конечно, виноват! Невольно поспособствовал такой трагедии… Подобные мысли и без того неотвязно преследовали его, а теперь, после слов друга, ситуация казалась более чем очевидной.
– Дай зеркало, – вдруг попросил Игорь и, когда Боб в ответ суетливо замахал руками, с нажимом повторил. – Дай, пожалуйста, зеркало.
Словно загипнотизированный, Боб взял с подоконника маленький блестящий кругляшок в пластмассовой оболочке и протянул лежавшему на больничной кровати парню. Тот с минуту рассматривал свое лицо, потом медленно опустил руку с зеркалом и без слов уставился в угол.
Боб отвернулся к окну, не в силах выносить эту моральную пытку. Лучше бы Игорь ругался, рвал на себе волосы, рыдал, истерил… Все было бы лучше этой немой паузы, этой точки, поставленной, казалось, в самой его жизни. Нет, нельзя бросать человека на произвол судьбы, нужно что-то придумать, какой-то стимул, да побыстрее… Шестеренки в голове Бориса лихорадочно заработали, и он не успел еще толком оформить мысль, как с уст сорвалось:
– На первое время помогу тебе деньгами. И не вздумай возражать! Поправишься – начнешь работать со мной. Да, об актерстве придется забыть, как и о твоих трюках. Но в кино – и вообще в творчестве – ты останешься. Будешь помогать, мне как раз нужен «свой» человек, который взял бы на себя организацию гастролей, устройство концертов, все эти бытовые хлопоты вроде гостиниц… Не спеши отказываться, у тебя получится, не сомневаюсь!
Но Игорь лишь отрицательно мотнул головой, давая понять, что разгадал истинный мотив предложения и соглашаться на «подачки из жалости» не намерен. Аникеев с жаром бросился уговаривать, но осекся на полуслове, встретив удрученный, полный осознания и достоинства взгляд. Правая щека Игоря была заметно вздернута, а из-под приоткрытого века смотрел неподвижный черный зрачок.
Это был последний раз, когда Боб видел глаза друга.
– Нет, нет и еще раз нет, даже не уговаривай! С тебя-то взятки гладки, на кону моя репутация. И без того, заметь, основательно подпорченная – при твоем непосредственном участии. И не забывай, что у меня теперь семья. – Боб поморщился, когда бутылка в руке Игоря вопросительно замерла над его стопкой, но потом все-таки обреченно кивнул. – А, ладно, наливай, хотя пора уже покончить с этой дрянью. Как и со всем остальным. Так и передай этим «бизнесменам»: я не согласен. И точка.
– Хорошо, передам, – с притворной легкостью согласился администратор и отсалютовал стопкой. – Твое здоровье! Оно, кстати, тебе понадобится. В первую очередь крепкие нервы, когда серьезные ребята начнут угрожать. И потом, когда перейдут от слов к делу… Так что советую лишний раз подумать, прежде чем отказываться. Да, и не забывай, у тебя же теперь семья…
Безупречно отбеленные зубы сверкнули с явной издевкой, и Боб с трудом подавил в себе простое мужское желание съездить по лоснящейся холеной физиономии кулаком.
За последние пару лет подобные разговоры происходили между бывшими друзьями регулярно. Да, теперь у Боба язык не поворачивался называть этого зарвавшегося наглого дельца даже приятелем. А когда во время очередного застолья тому вздумалось нелицеприятно высказаться о его жене, действительно не сдержался и дал в морду. С тех пор «звезду» и администратора связывали исключительно деловые отношения – не считая таких вот утомлявших Боба посиделок.
И как он упустил момент, когда из предупредительного и сообразительного помощника Игорь превратился в холодного безжалостного дельца, этакий кошмар во плоти? Поначалу Боб нарадоваться не мог на их альянс: это сотрудничество стало для друга спасением от хандры, он с энтузиазмом познавал деловую сторону творческого мира. Игоря отличало блестящее умение договариваться. Он всегда знал, где уступить, а где надавить, и умудрялся выбивать лучшие условия из организаторов концертов. Неудивительно, что вскоре помощник дорос до администратора – и развернулся на этой должности во весь свой несомненный деловой талант. Сунул нос в финансовые бумаги, взял на себя вопросы с записью новых песен и устройством концертов, урезал гонорары игравшим с Бобом музыкантам…
– Ну а как ты хочешь, дружище, это бизнес, – вещал новоиспеченный предприниматель за очередными ресторанными возлияниями. – Иногда приходится рисковать, общаться с не самыми приятными людьми, изобретать всякие схемы… А кого-то и обижать. Но, согласись, кто о тебе позаботится, кроме тебя самого… Группа создана под тебя, тобой. И ты – главная звезда. Пора скидывать нахлебников со своей шеи.
Лесть и алкоголь, которыми щедро потчевал Игорь артиста, сделали свое дело. Соратники по музыке растаяли в туманной дали, а всех близких разом заменил все тот же администратор. Боб жил будто в угаре: города и концертные площадки лихорадочно сменяли друг друга, он исправно пил после выступлений, ублажая «нужных» людей, а потом подписывал какие-то бумаги, которые подсовывал все тот же лучший друг. Однажды артист заикнулся об отдыхе, но Игорь лишь руками замахал:
– На том свете отдохнем! Дружище, нам грех жаловаться. Вдумайся, где сейчас твои коллеги по музыкальному цеху, кому они нужны? А ты в обойме! Сам понимаешь, деньги с неба не падают, надо поработать. Что ты там хотел – квартиру, машину? «Начешем» еще немного, а там и в отпуск можно отправляться…
Вскоре Боб действительно приобрел кооперативную квартиру и стал присматривать автомобиль. За гастролями и хлопотами с ремонтом он совсем перестал заниматься творчеством. Новых песен не было, публика начинала терять интерес, и администратор вился вокруг ужом, лишь бы выудить что-то из старого материала. Но даже в утомленном, донельзя вымотанном состоянии Аникеев стал ощущать легкую тень недоверия. Изредка пересекаясь с теми, кто был изгнан из его жизни с клеймом «нахлебник», он выслушивал подозрения в адрес Игоря, постепенно убеждаясь в том, что нахлебник у него один – его же администратор.
– Мало ли, о чем треплют злые языки, это все от зависти! – всякий раз ухмылялся тот в ответ на очередную порцию прямых вопросов. – Да, недавно я купил себе дачу под Москвой. Не дачу – дом, особняк, имение! Но, заметь, не потому, что обобрал тебя. В свое время я грамотно вложил деньги, купил оборудование для звукозаписи, и теперь у меня «пишутся» даже признанные звезды! А не забыл ли ты о том, что моим заботам доверились и другие артисты? Возможно, однажды я стану этаким советским продюсером! Конечно, дружище, ты всегда останешься номером один в моем списке звезд, не волнуйся. Кстати, у меня есть сногсшибательная идея…
Далее обычно следовали предложения альянсов Боба с новыми подопечными «продюсера», никчемными певичками, подругами богатых папиков и авторитетов. Однажды, решив заодно примерить на себя и роль пиарщика, Игорь пустил слух о романе Аникеева с молоденькой представительницей «поющих трусов». К счастью, верные поклонницы Боба пришли в такую ярость, что пришлось экстренно возвращаться к имиджу навеки холостого брутального отшельника.
В редкие моменты просветления, не занятые выпивкой и «чесом», Боб подумывал о том, как бы скинуть с себя это продюсерское иго. Увы, додумался он лишь до того, чтобы попросить сестру спрятать у себя его старые ноты – до поры до времени. Неизвестно, чем бы закончилась вся эта свистопляска, если бы однажды Боба не занесло в крошечный городок. К тому моменту артист успел растерять свою армию поклонников – осталась лишь небольшая «дивизия».
В скромном доме культуры, где планировался концерт выходившей в тираж легенды, он наткнулся на хорошенькую молодую девушку. Лиза не была знакома с его творчеством, но это нисколько не уязвило Боба, скорее лишь подогрело его интерес. Впервые за долгие годы пресыщенный короткими связями артист загорелся азартом покорить этого ангелочка, вдохновенно вещавшего о загадочном ореоле, который окутывает здешние места, и особенно некий Графский лес…
Концерт в доме культуры не состоялся, но Боб повадился приезжать в приглянувшийся ему тихий городок. Лиза жила в деревне неподалеку, и, гуляя с ней вдоль реки или по лесу, известный певец чувствовал себя по-настоящему свободным – от назойливого внимания преданных поклонниц, непомерного груза обязанности все время удивлять публику, удушающего контроля со стороны администратора…
– А роди мне сына! – однажды выпалил Боб, сжимая Лизу в объятиях. И сам удивился той нежности, с которой произнес эти слова.
К его изумлению, Лиза лишь кротко кивнула.
– Хорошо. Но у меня есть одно условие. – От ее мягкой, с лукавинкой, улыбки Боб похолодел. Неужели та, кого он успел полюбить всем сердцем, оказалась такой же алчной искательницей интрижки со звездой, как остальные барышни из его окружения? Но Лиза, изумляя еще больше, тихо произнесла: – Боря, ты должен сделать перерыв. Отдохнуть. Придешь в себя, восстановишь силы. Позже всегда сможешь вернуться – с новыми песнями. Не бойся, настоящие поклонники тебя не забудут.
Растроганный, Боб еще крепче обнял свою хрупкую невесту. Тем же вечером, уже в Москве, он выложил все администратору.
– Нет, вы только посмотрите на него, совсем сдурел! Простого человеческого счастья ему захотелось, ха! – Привыкший к послушному, потерявшему смысл жизни артисту, делец вознегодовал так, что, казалось, вот-вот взорвется изнутри. – Скажи спасибо, хотя бы кому-то ты еще интересен! Как ни странно. Посмотри на себя: распустился, обрюзг, голос уже не тот. Лучше бы в самом деле песни новые писал! Ребенок? Какой еще ребенок? Только через мой труп!