– Можно вашу собаку угостить?
А у нас правило – со стола не давать, из чужих рук тоже. Не потому, что такие мы строгие и правильные владельцы, а по причине аллергии у Кая. Когда щенком болел, его пичкали антибиотиками, нарушили, видимо, иммунную систему. Теперь съест что-нибудь не то – краснота, сыпь, расчесы.
Но девушки были так любезны и добродушны! Не смогли им отказать. Они принесли в одноразовой посуде целое блюдо – аккуратно нарезанные сосиски, ветчина:
– Gutten Appetit, Kai!
В крупных городах немало ресторанов, в своем роде, гастрономических аттракционов для приезжих. В них, конечно, видна некоторая историческая нарочитость, но на качество еды она не влияет, в таких местах держат марку. Вот мюнхенская легендарная пивная «Хофбройхаус». Не потому ж туда идут тысячи гостей, что когда-то там была создана НСДАП?! Они идут с целью выпить пива, отменного! Оно таким было задолго до Гитлера и осталось таким после него. «Хофбройхаус» теперь есть в Гамбурге и в Берлине. Интерьер традиционно баварский, пиво и блюда в основном совпадают. В гамбургский мы заходили с Каем. Как и в венское «Кафе Централь» (Café Central), не менее известное туристическое место, там еще Троцкий играл в шахматы.
В «Кафе Централь» нежные десерты и важные типично венские официанты. Но главное там другое. Музыка, прекрасные пианисты, характерная акустика, все для романтически настроенных клиентов. Читали о здешнем тапере, который по просьбе русских исполняет мелодию из «Семнадцати мгновений весны». Попросили, он сходу начал играть, но не вполне угадал мелодию и, понимая, что не получилось, устроил для нас ностальгическую советскую пятиминутку – «Темная ночь», «Шаланды». Душевно посидели.
Повсюду в Европе, в любом медвежьем углу, можно найти заведение, которое по историям, случившимся в нем и с его гостями, не уступает ни музею, ни ратуше, ни тюрьме. На стенах – старинные снимки: бабушки-дедушки, подвенечные платья, усы, бакенбарды.
– Кто на фото, вы не знаете? – спрашиваю у официанта, показывая на старинный портрет человека в галстуке.
– Знаю. Это дедушка того мужчины! Видите, в соседнем зале за дальним столом?
– Пожилой, тот, что с газетой?
– Да, это мой дедушка!
– Не понял, кто чей дедушка?
– Мужчина с газетой – мой дедушка, а портрет на стене – дедушка моего дедушки. – То есть он, – я вновь показал на портрет, – ваш пра-пра-дедуш-ка?
– Да!
– И вы здесь, в ресторане?!
– Нет. Я учусь, сейчас каникулы, и здесь я подрабатываю.
Вообще, хозяин в зале, который не считает зазорным обслужить гостей, – это всегда тепло и красиво. Туристическая судьба дважды заносила меня в Церматт, курортный город у подножья горы-красавицы Маттерхорн. Первый раз был там с сыном. Нашли ресторанчик для местных, он в центре, при небольшом отеле. Компания мужчин азартно резалась в карты, кто-то пришел с двумя огромными альпийскими собаками. Тесно, жарко, но весело. У картежников на столе стояло пиво, другие гости ели что-то деревенское – картошка, сырное фондю. Мы мялись у входа – видим, мест нет. Подошла хозяйка, женщина в годах, строгая, измерила нас взглядом, поняла – голодные, сухо сказала:
– Там, рядом с баром, есть два места. Устроит?
Столик оказался мал донельзя, сидеть неудобно. В хохочущем, дурманящем от вкусного запаха шалмане мы чувствовали себя немного странно. Но быстро поняли: мы в крепких правильных руках, и не в нашу пользу из них выскользнуть. Вновь подошла хозяйка, так же сухо спросила, что хотим заказать. Она как бы гипнотизировала нас, одно лицо с королевой Беатрикс, почти двойник, это бросалось в глаза. Я отложил меню, сказал, принесите, чтоб было вкусно, и вино недорогое, но хорошее.
Ужин получился долгим. Или долгой вышла бутылка? Или сердечно поговорили отец и сын? Или это была экскурсия по фактически швейцарскому дому – картежники наигрались и ушли, на их место сели другие, ели-пили, а мы все сидели, впитывали местный дух. Хмельной от сытной еды и вина, я решил сократить дистанцию с хозяйкой, спросил:
– Простите, а вы знаете, что вы похожи на…
– …королеву Нидерландов. Знаю, мне об этом часто говорят.
– Вот, вот! И мы заметили! Вы родственники?
– Нет-нет, – ухмыльнулась она. – Я здесь, в Церматте, живу. Всю жизнь.
– Простите, а ваше имя? – совсем осмелел я.
– Беатрикс.
– Шутите?
Она взглянула на меня и скупо улыбнулась.
– Нет, не шучу. Правда.
Через два года вновь был в Церматте, теперь с женой и собакой. Пришло время обеда. Знал, куда их веду, хотел конкретно туда, хотел того же шума, тесноты, фондю и вина.
Заходим, видим хозяйку. Каждый день столько гостей! Она, конечно, не помнит, думал я. Надо подать ей знак.
– Беатрикс!
– Здравствуйте, – сказала она так, словно мы расстались вчера.
– Мы были у вас когда-то!
– Я помню. Вы из Москвы, – ответила она дружески, в знакомой скупой манере. – Вы были с сыном, там сидели. – И указала на столик у прохода.
– Да, да! Вы помните? Удивительно!
– Я помню многих. Проходите! Здесь вам удобно?
– Мы с собакой!
– Ничего, можно. Что вам принести?
– На ваше усмотрение. И вина.
– Недорогого и хорошего.
– Точно!
Алекс Дубас. Флаги на карте
Выбора русскоязычных путеводителей по Перу особого и нет, он скуден, как дотации министерства культуры независимым кинематографистам. Когда соберетесь в страну инков, воздержитесь от покупки путеводителя «Полиглот». Он отводит столице буквально несколько страниц, сосредотачиваясь в основном на Старом городе с колониальными постройками, да парой слов упоминает район экспатов Мирафлорес. Остальная Лима, по мнению автора «Полиглота», опасна и не заслуживает нашего внимания. (см. фото 72)
Фото 72. Район Баранко, Лима, Перу
Но как раз Старый город с его немногочисленными возрастными постройками, сохранившимися после землетрясений, можно смело игнорировать, поскольку так или иначе ваш дальнейший маршрут проляжет через город-винтаж Куско, где колониальная эстетика обрушится на вас августовским звездопадом.
Что касается Мирафлорес, то – да, прогуляйтесь по этому району симпатичных ресторанов, джазовых клубов, казино, сувенирных магазинов, и антикварных лавок. Прогуляйтесь, но – недолго. Лучше откройте для себя Лиму аутентичную, свежую, нецелованную. Сегодняшний день мы проведем в районе Барранко (Barranco).
Итак, утро. Вы просыпаетесь, выходите в парк. Наблюдаете за черепахами в пруду. Смотрите на холодный, но приветливый океан. Там, на берегу, уже ловят утреннюю волну серферы в гидрокостюмах. Мимо вас пробегают люди с собаками. Это смотрится достаточно забавно. Собак, как и кошек в Лиме много. Кошки прижились, в основном, в парках и монастырях, а собаки – везде. Это вполне полноправные граждане столицы. Так вот о бегунах. Набережная по утрам – их место. (По вечерам – влюбленных). Я наблюдал, как один жизнерадостный спаниель тащил за собой старушку со сбившимся набекрень париком и в розовом костюме «найк». А вот обратная картина: упершийся бульдог лег на мостовую и не собирается сходить с места. Его хозяин, атлет с пульсометром на плече уговаривает друга подняться: «Пойдем, ну пойдем, миленький». Тренировка насмарку. Если бы вы были фотографом или карикатуристом – обязательно сделали бы альбом утренних спортсменов Лимы и их питомцев. Это так забавно.
Мысль о фотографии напоминает вам о том, что уже пора отправляться в этнографическую экспедицию в Барранко. Вы берете такси за 10 солей (120 рублей) и едете в галерею МАТЕ. Это не про чай из тыковок, МАТЕ – это первые слоги имени и фамилии, пожалуй самого знаменитого (для определенной целевой аудитории) перуанца. Марио Тестино. Бывает так: ты растешь в маленькой и уютной Лиме, учишься в католической школе, мечтаешь быть священником. Но судьба распоряжается иначе и ты становишься любимым фотографом Мадонны, принцессы Дианы и Леди Гага. Собственную галерею Марио Тестино открыл в старом и очень опрятном особнячке и здесь, помимо показа собственных работ, он проводит выставки современных художников. В галерее – никого. И это так странно гулять по особняку, с распахнутыми окнами, под пение птиц в полном одиночестве среди громадных портретов Гвинет Пэлтроу и Бреда Питта.
Свежая мысль: продолжим знакомство со страной через алкоголь.
Желтоватая, прозрачная жидкость в предложенном вам барменом бокале – «писка соур», самый знаменитый коктейль Перу. Досужий путешественник его тут же начнет сравнивать с «кайпириньей» на основе кашасы или, даже, «маргаритой» с текилой. Но, уверяю вас, напиток этот очень аутентичный. В основе сам «писко» – виноградная водка, лимонный сок и, внимание, яичный белок. Последний ингредиент если и делает его на что-то похожим, так это на алкогольный «гоголь-моголь». Так что, с непривычки, ощущаешь себя выпивающим ребенком.
Здесь-то, в баре музея «МАТЕ» вы и выпиваете первый стаканчик «писко» за сегодня. (см. фото 74)
Фото 74. Лимонад ИНКА
Соблазняетесь на то что, «писко» именной – Марио Тестино (как коньяк Вахтанга Кикабидзе или сливовица Карела Готта). Выпиваете чистым, не в коктейле, потому что достаточно зябко. И продолжаете путь. Он недолог. Через три дома еще один музей – de Osma. Он точно так же пуст как и первый. Барранко – действительно нетуристический район. Поэтому вы опять совершенно один бродите по вилле среди килограммов серебра, золота, картин и скульптур ангелов да испанских королев. Чего-чего, а серебра в этой стране достаточно. Веками вывозили его колонизаторы в Старый свет, фактически использовав индейцев в качестве рабов. Забирая у них свободу, земли и все, что могло представлять ценность, «белые люди» предлагали инкам взамен свою религию. Справедливый обмен, не правда ли? И здесь есть любопытный зал, забитый картинами и скульптурами, произведенными специально для обращаемых в католичество индейцев. Дева Мария и апостолы имеют черты инков, чтобы было понятнее и нагляднее. Ну, знаете, такая «библия для чайников».