Фото 97. Мастер-класс по выпечке шведских булочек…
Фото 98. Белочки в саду музея Скансен
Фото 99. Сад Скансен
В Скансене проходят массовые концерты, праздники, включая рождественский и новогодний, к которым сейчас город вовсю готовится – украшается в соответствии с европейскими обычаями. И, кстати, именно отсюда обычно транслирует шведское ТВ перезвон бокалов в новогоднюю полночь.
А еще стокгольмцы любят проводить новогодние и рождественские праздники в городском Ботаническом саду Бергиуса на берегу залива Бруннсвикен. Его создали в 1791 году Бенгт и Петер Юнас Бергиусы. Любили братья всяческую флору и экзотические растения – вот и решили бросить вызов северному климату: устроить музей всей этой красоты в родном Стокгольме. Климат вызов принял – и вынужден был уступить любви братьев Бергиусов к прекрасному. И сегодня по этой огромной территории на окраине шведской столицы можно гулять, представляя себя в джунглях Амазонки или в африканских саваннах. Не все, конечно, 9 тысяч экзотических растений живут тут под открытым небом: особенно теплолюбивые помещены в оранжерею, в которой я застал совсем не по-северному разгулявшуюся свадьбу. Буйство флоры, наверное, расковывает.
Продолжая убеждать вас в том, что шведы умеют сделать музей из всего, не могу не рассказать о волшебном «Миллесгордене», парке скульптур. Его создал удивительный скульптор Карл Миллес, прославившийся в середине XX века своими «парящими фантазиями». Это один из редчайших ваятелей, создавших свой стиль – по сей день вы можете услышать: «Эта вещь – в духе Миллеса». Созерцая его скульптуры, вместе с ними как бы воспаряешь – и духом, и почти что телесно. Дело ли в странных, отрывающихся от земли позах или в особой динамике фигур – не знаю. Гениальный, прославившийся по всему миру, где и разбросаны его работы, мастер решил при жизни создать свой музей – у себя дома, в усадьбе у воды, в зеленом парке.
В «Миллесгордене» собраны, конечно же, копии – но это авторские копии. Попав однажды в Сад Миллеса, вы его точно не забудете. Фигуры Миллеса вырастают прямо из кущи зеленых ветвей, из водной ряби бассейна, просто из асфальта на площади. Да, требуется всего одно маленькое усилие – и, кажется, ты взлетишь вместе с кем-то из миллесовских героев! Только как раз на это усилие нас, увы, чаще всего, не хватает. Кстати, если в вас еще не до конца умерло чистосердечие романтика, держите себя в руках. Герои и героини Карла Миллеса пробуждают самые сокровенно спрятанные мечты. Так что поберегитесь: а вдруг неподалеку мелькнет живая симпатичная девушка. (см. фото 100–102)
Фото 100–102. Волшебный парк скульптур Миллесгорден
А этот музей открыли в Стокгольме только несколько лет назад. Он тоже, что называется, прижизненный. Потому что посвящен совсем недавним кумирам мировой эстрады – группе ABBA. Сделан он руками фанатов, но, конечно же, не без участия и самих исполнителей музыкальных хитов 80-х. Музей ABBA стилизован под недавнее прошлое. И, одновременно, очень современен. Это самый настоящий интерактивный музей, какие сейчас только начинают появляться в разных уголках планеты. Его посетители могут спеть и станцевать «вместе» с Агнетой, Бенни, Бьорном и Фридой (в виде, понятное дело, оживших, но в натуральную величину, айтишных образов), посидеть за столиком, где они пили утренний кофе с видом на озеро. И вспомнить ещё раз о водных пристрастиях королей. Это иллюзия причастности к жизни, к повседневности любимых знаменитостей. А что может быть прекраснее иллюзии в нынешнем прагматичном мире? Вот они какие, оказывается, бывают музеи! Вовсе не мертвые собрания артефактов, а вовлечение в иные миры. (см. фото 103–105)
Фото 103. Музей ABBA
Фото 104. Музей ABBA
Фото 105. Музей ABBA
Это чувство соучастия в другой и очень увлекательной жизни не покинет вас и в вертикальных помещениях стокгольмской телебашни Kaknastornet. Она – тоже музей: во-первых, производственный, действующий, поскольку сама башня – действующая, а во-вторых, своего рода открытый музей шведской столицы. С верхнего яруса в ясную погоду ее можно рассмотреть отсюда всю – зелёную, голубую и белокаменную. Ещё одна экскурсия по городу-музею Стокгольму – на теплоходике вдоль береговой линии острова Юргорден: по-королевски горделивая городская архитектура предстанет перед вами в тех же зелено-голубых «багетах».
А иногда шведское увлечение музейностью доходит до курьеза, пусть даже очень симпатичного. Я о популярном среди туристов музее «Vasa». Он посвящен местному «Титантику» – грандиозному и по замыслу, и по искусству исполнения: потрясающая резьба по дереву украшает корпус и палубы. Но только не по мастерству корабелов. Построенный в 1628 году по приказу короля Густава II Адольфа, парусник был пущен на воду 10 августа того же года, но доблестно затонул примерно через час. Получилась очень красивая, но… чуть ли не модель: кораблестроители что-то там недорассчитали. Лет через 300 эта громадина была поднята энтузиастами со дна морского. И стала музеем самой себе. Хотя, по сути, это – памятник профессиональной ошибке. Впрочем, здесь вам на 16 языках расскажут о той загадочной и драматичной истории. Вы полюбуетесь сотнями резных скульптур.
Что ж, порой надо погибнуть, пусть даже по чьему-то недочету, чтобы стать музеем. Все мы, возможно, со временем во что-то воплощаемся.
Мехико огромен. Только в самом городе проживает 19 миллионов человек (плюс 5 миллионов в окрестностях), и все эти люди, кажется, беспрерывно что-то празднуют. Толпы на центральных улицах города, особенно на проспекте Реформы, клубятся и растекаются вдоль и поперек в любое время суток: вокруг торговых киосков, каждый из которых предлагает товары одной из стран мира (есть и российский), вокруг кафешек и ресторанчиков, просто вокруг случайного прохожего, заговорившего о чем-то, что непременно взволнует окружающих.
Такие они, жители города – загорающиеся с отсвета искры, говорливые, неспокойные. Похоже, они никогда не бредут просто так, бесстрастно, к некоей обыденной цели. Нет, они всегда «в чувствах» – по ходу что-то горячо обсуждают, чему-то радуются, против чего-то протестуют, сопровождая все это «что-то» (как само собой разумеющимся) песнями и плясками. Наверное, это вообще свойство латиноамериканского менталитета: кубинцы вот так же в середине прошлого века между стаканчиком рома и чашкой кофе, под песни и пляски совершили свою «веселую» революцию. В Мехико революции вроде не ожидается. Но о политики любят посудачить все – и тоже весело, иронично, под рюмку текилы.
Прибывшему сюда туристу только и остается, что ошалело наблюдать за этим повседневным карнавалом. Или попытаться в нем поучаствовать. Ежели не слабо. Неизменно, однако, при этом продвигаясь к своей цели. Цели ещё и что-то увидеть в этом цветном, многосерийном городе-блокбастере. А таких целей, которые должны быть обязательно достигнуты, в мексиканской столице множество. Расскажу лишь о тех, которые меня особо зацепили.
К Национальному кафедральному собору Вознесения мне пришлось буквально продираться сквозь толпу на центральной городской площади Соколо. Толпа эта – не столько местные жители, сколько туристы. Местных, впрочем, тоже немало: они торгуют, разложив товар прямо на земле, «аутентичными» мексиканскими штучками (в основном, made in China), гадают, шаманят, просят милостыню, как обычно, приплясывая и подпевая в такт. Но, идя к храму, вы уж, пожалуйста, не только опускайте голову к уличным торговцам – поднимайте ее время от времени к зданиям вокруг. Архитектура! Колониальный стиль! Дома внушительны и витиеваты. Аккумулятор вашей камеры заряжен сполна? Ему сегодня предстоит работать «до упора».
Фото 108–110. Уличные торговцы Мехико
И вот я в храме. Его строили целых 250 лет – с 1547 года. Напротив входа – алтарь. Он пышен, красочен и золочен. Сколько же на его рельефе мельчайших фигур, изображений: внимательно рассмотреть каждое – нужны часы. А если еще и слушать комментарии гида… Слушать надо бы: это ведь своя, уникальная духовная тема, в которой, как всегда у латиноамериканцев, местные дохристианские верования причудливо переплетены с католической традицией. Выпестованный европейцами барокко, как оказалось, идеально приспособлен именно к мексиканской культуре, где соединились индейское внимание к подробностям и испанская многоцветность зрения. Вот и здешний алтарь завораживает пестротой деталей – от крупных до мельчайших. (см. фото 106–107)
Фото 106–107. Национальный кафедральный собор Вознесения на площади Соколо
Этим собор напоминает мексиканских женщин: по-индейски странных и по-испански страстных. И совсем контрапунктным пятном – очень мужская черная деревянная фигура Христа на переднем плане, сбоку. По легенде, скульптура почернела, когда некий отравитель подсыпал ей в ноги яду: чтобы сгубить местного отца-настоятеля, но образ Сына Божия таким вот образом предупредил священнослужителя. Любил бывать в этом храме покойный Иоанн Павел II, о чем сообщает мемориальная доска. Вообще собор полон чисто мексиканской, а потому в немалой степени эклектичной, наивной, но этим и самобытной религиозной символики – свечек тут, например, не ставят, подвешивая вместо них на большую доску специальные значки-символы, среди которых много любовных (чтобы приворожить), и особо популярно сердечко, пронзенное шпагой, которое можно купить тут же, в церковной лавке.
На выходе из храма я почти столкнулся со слепым шарманщиком. Был ли он и вправду слепым? Не знаю. Только когда я попытался было проскочить мимо, он молча скосил только что возведенные долу очи к своей привязанной к шарманке шапке с монетами. И, как показалось, даже по-хитрому мне подмигнул. Но, может, и «навеяло». (см. фото 111)
Фото 111. Слепой шарманщик
Потому что в Мехико все как-то очень ловко балансирует между правдой и легендой. К примеру, история другого очень популярного тут храма – Базилики Святой Девы Гваделупской. Его украшает изваяние самой Девы, которому спешит поклониться чуть ли не вся Мексика. Интересен исторический сюжет. Некогда встретил индеец в этих местах женщину. «Я, – сообщила она ему, – Святая Гваделупа (так, по крайней мере, он услышал это имя, в чем-то созвучное старинным ацтекским названиям), пришла стать вашей покровительницей. Скажи местному священнику, чтобы построил мне храм». Добросовестный индеец, конечно, рассказал. Священник, как всегда бывает в похожих историях (слышал я этот «бродячий сюжет», на