Украшенный кувшинками по берегам, Дон необыкновенно чист и красив. Под мостом через реку вода едва сдерживается каменистой плотиной и пенится белыми барашками. Срез отвесного обрыва, нависшего над широким плесом, напоминает слоеный пирог: полоса чернозема перемежается с желтым песком и красно-коричневой глиной. На щебенистой отмели стоят по колено в воде рыбаки в высоких резиновых сапогах. Один из них, видимо, приезжий, спрашивает у местного коллеги, какие виды рыб ловятся в верхнем течении Дона? Маститый рыбак сдвигает на затылок кепку:
– Да как и везде – плотва, карась да красноперка. Хотя не однажды и белуга попадалась.
– Как белуга? Это ж морская рыба, откуда ей в реке взяться?
– Да вот так. Заходит по весне из Азовского моря нереститься, а мы ее за жабры – и в ведро!
Епифань называют «воротами Куликова поля». Отсюда рукой подать до Монастырщины и Красного холма, где сливаются Дон и Непрядва, и Прощеного колодца, где Дмитрий Донской омывал раны героев, бившихся с татарами. Много лет подряд в верховье Дона стояли насмерть казаки, защищая кузницу русского оружия Тулу от крымских ханов. В эпоху Смутного времени Епифань не раз горела и разорялась, но возрождалась снова и снова. В 1709 году Петр I приказал в этом месте прорыть водный путь для соединения Волги с Доном. Об этом эпизоде русской истории пишет Андрей Платонов в повести «Епифанские шлюзы». Русский царь приглашает английского инженера Бертрана Перри руководить строительством заградительных сооружений. Для накачки воды в каналы мастер пытается расширить подводный колодезь на Иван-озере, которое соединяется с Доном. Но при работах разрушается глинистый пласт и вода не прибывает, а наоборот, убывает. Петр приказывает гнать Бертрана пешком в Москву, как преступника. Замученный палачом, англичанин погибает в башенной тюрьме Кремля.
Следы грандиозной утопии петровских времен просматриваются нынче в прямых ложбинах вдоль берегов и в гладко отесанных камнях, из которых сложены стены животноводческой фермы на правом берегу Дона.
Главный купол тридцатиметрового Никольского собора и колокольня из красного кирпича просматриваются в Епифани с любой точки. Когда-то на месте величественного храма стояла деревянная Никольская церковь, возведенная после Куликовского сражения. Согласно преданию, русские ратники остановились здесь по дороге на поле битвы. Кони внезапно заартачились, отказались подчиняться и встали, как вкопанные. В одной из армейских повозок внезапно обнаружилась икона Николы Чудотворца, которой ранее там не было. Это и явилось знаком к тому, чтобы поставить церковь.
Новый собор был возведен по проекту знаменитого зодчего Огюста Монферрана и стал самым грандиозным храмом Тульской губернии – частенько этот храм даже называют «младшим братом Исаакия». В годы советской власти собор стал складом, пережил разорение и забвение, и лишь недавно его восстановили: починили купол, заделали дыры в кровле, заново оштукатурили и покрасили. Непривычно видеть внутри церкви табличку, гласящую, что иконостас и звонница подарены руководством УФСБ по Тульской области в память об офицерах, погибших в Чечне при исполнении служебных обязанностей. Деньгами, материалами и рабочими в реставрации собора помог также местный спиртзавод, который был построен в 1883 году купцом Дмитрием Брежневым и действует до сих пор. Раньше, кстати, местных жителей дразнили «епифанскими бардовозами» за то, что они постоянно перевозили бочки с бардой – отходом спиртового производства.
В Епифань стоит ехать в период между Медовым и Яблочным Спасами, когда по всему поселку разносится праздничный колокольный звон, льется хмельная медовуха, витает аромат наливных яблок. Под стенами Никольского собора разворачивается межрегиональная ярмарка, призванная возродить торговые традиции старинного поселка. Продается все, чем славится Тульская область – душистые печатные пряники, многорядные гармони, пузатые самовары. Знаменитая продукция тульских оружейников тоже представлена, правда, не настоящая, а в виде пуляющих струйками воды «АКМ-ов» и пластмассовых копий гвардейских «катюш». Это не только ярмарка, рынок или базар, но и, как раньше говорили, настоящее торжище!
Особым спросом пользуются изделия народных промыслов – плетеные лапти и кружевные салфетки, птицы-обереги и одеяла из лоскутов, глиняные игрушки и войлочные изделия. Быстрее всего расходятся поделки из мягкой, как бархат, бересты – чехольчики для сотовых телефонов, школьные пеналы, обложки для паспортов. Положишь покупку в дальний карман, забудешь о ней, привезешь домой, и долго пытаешься угадать – с чего это в городской квартире так пахнет лесной свежестью и белыми грибами?
Ярмарка в самом разгаре. На длинных столах, среди дымящихся самоваров, соблазняет гостей золотистая картошка, просятся в рот упругие маринованные грибочки, притягивает взгляд невиданный ранее плод – огурдыня, рожденный от скрещивания огурца с дыней. На расписных блюдах лежат горками домашние кулебяки и расстегаи, аппетитные пышки в сметане, румяные пирожки с капустой. Венчает пирожковую пирамиду бумажный флажок с русской поговоркой: «Хороша закуска – капуста: и на стол поставить не стыдно, и съедят – не жалко».
Вокруг трехлитровых банок с янтарным, прозрачным содержимым, жужжат и роятся пчелы. Из Епифани надо обязательно привезти знаменитый цветочно-липовый мед с Куликова поля – густой, тягучий, душистый. Более ста пасечников выставили свою продукцию в разноцветных палатках на Красной площади – главной площади поселка. Перед началом торговли настоятель Епифанских храмов отец Александр проходит вдоль рядов, обрызгивая банки и кубышки освященной водой.
– Берите мед и в качестве не сомневайтесь, – убеждает продавец в белом фартуке. – В нашем товаре до тридцати полезных элементов таблицы Менделеева содержится. Мед – он и кровь очищает, и боль в горле снимает, и умственную деятельность улучшает. И даже на потенцию положительно влияет, когда идет в составе натуральной медовухи.
Настоящий пасечник ни за что не откроет секрет производства традиционного русского напитка, только отшутится. В лучшем случае поведает, что в состав нектара, помимо меда и хрустальной родниковой воды, входят еще изюм и лимон, а также кардамон, гвоздика и корица. Впрочем, дело не в конкретном рецепте, который у каждого мастера – свой. Достоинство правильной медовухи в том, что голова от нее не туманится, ноги остаются легкими, и всегда появляется хорошее настроение.
На глазах у гостей Епифанской ярмарки кузнец стучит молотом по раскаленному куску металла, гончар вертит круг и лепит из глины кувшин. Среди ремесленников сидит мастерица с деревянной прялкой – учит желающих управляться с веретеном. Надо заметить, что в Епифани для плетения домашних ковриков всегда использовали нити из конопли. При Екатерине I уездный центр даже получил герб с тремя стебельками на голубом фоне, указывающими на то, что «что окружности сего места премного изобилуют в коноплях». За долгие годы дурманную траву почти полностью истребили, но сейчас в рамках программы по возрождению уездной Епифани местные жители стали понемногу сажать коноплю и делать сувениры для туристов.
– Вот радость-то, – всплескивает руками епифанская бабушка, проходя между торговыми рядами по заполненной народом площади. – Бывают дни, с утра до вечера смотришь в окно, и никого на улице не видишь. А сегодня здесь – тыща людей собралось, наверное.
Ошиблась немного епифанская старожилка. На следующей день в газете «Районные будни» напишут, что Епифань в день ярмарки посетило около трех тысяч человек.
В XIX веке на ярмарку в Епифань приезжали покупатели со всей России – затоваривались пшеницей, пенькой, медом, рыбой, посудой. В эти дни в пекарне купца Пучкова, стоявшей позади Никольского собора, в один из калачей запихивали золотой рубль и объявляли об этом честному люду. Нехитрая лотерея способствовала тому, что вся хлебобулочная продукция мигом сметалась с прилавков.
Сегодня в Епифани возрожден один из старых купеческих особняков – построенный в 1913 году дом Байбакова. Это целый усадебный комплекс: жилые помещения, кухня, склад и скобяная лавка с развешанными по стенам лошадиными хомутами и бонбоньерками, часами-ходиками и амбарными замками. В музейных стенах можно погрузиться в атмосферу провинциального быта конца XIX века и принять участие в познавательной игре «Ярмарка».
На пороге туристов встречает румяная купчиха со скрученными бубликами пшеничных кос, в кофте с кружевами, в накинутой на плечи вязаной шали. Она предлагает поменять современные рубли на старые царские купюры, размноженные на цветном принтере. Новоявленные «купцы» торгуются друг с другом за пеньку и сахар, пшеницу и лен. Не только дети, но и взрослые – иногда среди них бывают настоящие банкиры – входят в азарт, пытаются сбросить цену и продать товар подороже. Потом гости учатся определить предназначение старинных емкостей: угадывают, в каких из представленных кадок, корзин и коробов хранили раньше картошку, сахар, муку. Игра сопровождается русским чаепитием у самовара с куликовским медом и мятными плюшками.
Сто лет назад в Епифани проживало 4500 человек, сегодня – вдвое меньше. Город, который считался историко-культурным центром Тульской губернии и родиной донского казачества, в советское время едва не зачах. Но в наши дни появилась надежда на то, что ситуация изменится к лучшему. Начала, например, действовать программа развития малых исторических городов России. В рамках этого проекта при Епифанской школе открыты ремесленный кружок и детский центр по изучению мануфактурного дела. В одном из школьных кабинетов появился краеведческий музей с со старинными чугунками, утюгами, прялкой. Восстановлена из руин изящная церковь Успения Богородицы, что высится на холме Федосьино Городище. В скиту рядом с храмом живут монахини, инокини и послушницы – возрождают Успенский женский монастырь и молятся за процветание Епифани.