— Стив вбил себе в голову, — неторопливо ответил щурившийся под горячим солнцем Дуг, — будто в день главного экзамена Калпеппер что-то такое с ним учинил. Подсунул ему кое-что.
— Например?
— Наркотик.
Бенжамен усмехнулся, от самой этой мысли ему стало не по себе.
— А что думаешь ты, Фил?
— Если это и произошло, — ответил Фил, — то произошло, когда все мы торчали в той комнате.
— Ну хорошо. — Дуг сел. — Давайте поразмыслим.
— Я даже не знаю, о чем речь, — сказал Бенжамен. — О какой комнате вы говорите?
И Дуг с Филипом пустились в объяснения. Все вращалось вокруг того обстоятельства, что шестиклассники «Кинг-Уильямс» должны были сдавать экзамены обычного уровня и, одновременно, экзамены уровня повышенного. Что иногда приводило к сложностям с расписанием этих самых экзаменов, — как оно и случилось в тот вторник. Дугу, Филипу, Гардингу, Ричардсу, Калпепперу, Гидни и Проктеру предстояло писать экзаменационные работы и обычного, и повышенного уровней. В результате экзамен повышенного уровня был назначен — для них — на послеполуденное время, и на время с 11.30 до 14.00, дабы избежать какого-либо мухлежа, их изолировали от прочих учеников. В итоге они просидели два с половиной часа в кабинете мистера Наттолла, не имея в перспективе ничего более волнующего, чем появление — в 13.15 — мистера Тиллотсона с бутербродами и семью чашками чая. (Если, конечно, ему удастся найти к ним дорогу.)
— Так, постой, — сказал Дуг. — Мы все знали заранее, что нам принесут чай?
— По-моему, все, — ответил Филип. — Я-то уж точно знал.
— Ладно. Мы ожидали чая. Хорошо. Теперь (он снова закрыл глаза) попробуем вспомнить. Отмечены ли эти два с половиной часа чем-либо, кроме чая с бутербродами и найденной Калпеппером медали?
— Разумеется. Розыгрышем Гардинга.
— Ах да, — сухо откликнулся Дуг. — Розыгрыш Шона. Как это я забыл?
— Розыгрыш? — переспросил Бенжамен, тяжело расстававшийся с давними привычками и потому сохранивший застарелый интерес к проделкам былого друга.
— До него мы еще доберемся, — пообещал Дуг. — Бока надорвешь. Так когда именно Калпеппер нашел медаль, если быть точным?
— Сразу после появления чая. — Ты уверен?
— Целиком и полностью.
— Что ж, вот тебе и разгадка, не правда ли?
— Какая разгадка? — спросил Бенжамен. — Как-то вы путано все объясняете.
— Ладно, слушай. — Дуг снова сел, опустил банку с пивом на траву и принялся излагать факты: — Все мы получаем большую тарелку приготовленных миссис Крэддок вкуснейших бутербродов с крабовой пастой или чем-то там еще. Ням-ням-ням, чав-чав-чав, большое спасибо. Потом приносят чай. Большой чайник и семь чашек с блюдцами. И именно тогда Калпеппер, похоже, утрачивает интерес ко всей этой суетне и решает порыться в стоящем под книжным шкафом мистера Наттолла ящике с найденными в школе ничейными вещами, надеясь, вне всяких сомнений, отыскать там какую-нибудь порнуху покруче, к которой он имеет печально известное пристрастие. Кстати, в тот день он ни с кем из нас не разговаривал. Ты знаешь, каков он. Мы-то с Филипом после публикации письма к нему от твоего братца и вовсе обратились в persona поп grata. В общем, никто на него внимания не обращает — нашел человек себе занятие, и слава богу.
Ну-с, в итоге ни отсасывающих девиц, ни распахнутых норок он не обнаруживает, зато натыкается на кое-что поинтереснее: на Стивову медаль святого Кристофера, пропавшую около года назад, что наделало, как все мы помним, немало шума. Он прячет ее в ладони, поворачивается к нам и говорит… Так, сейчас вспомню дословно… Он говорит: «Иди сюда, Ричарде, по-моему, тебе стоит на это взглянуть». А затем — затем произносит следующее: «Вообще-то, я думаю, взглянуть стоит всем».
— Точно, — вставил Филип. — Именно так он и сказал.
— И мы все, как послушные мальчики, подходим к нему, а он кладет медаль на письменный стол мистера Наттолла и говорит Ричардсу: «Ну вот — теперь-то ты веришь, что я ее пальцем не трогал». Стив выглядит очень удивленным, не знает, как ему поступить, а Калпеппер говорит: «Я полагаю, что в подобном случае джентльмен счел бы нужным принести извинения» — или еще какую-то херню в этом роде. И Стив поступает как порядочный человек, он извиняется, более того, делает это очень мило, сразу видно, что извинения его искренни, и вот тут…
— Понял, понял, — взволнованно перебил его Филип. — Мы все стоим у стола, разглядываем медаль, которую Стив надевает на шею, а Калпеппер отходит к чайному подносу. Один.
— Вот именно, — отозвался Дуг и спросил Бенжамена: — Ты понимаешь, что это значит?
— Нет.
— Как я уже говорил, — с ноткой нетерпения в голосе произнес Дуг, — у Стива имеется своя теория. Он много думал о том дне — о том, как мы, семеро, сидели в кабинете, о том, какая усталость его потом одолела. Он, кстати, говорил тогда, что у чая какой-то странный вкус. Вот он и пришел к выводу, что в тот день ему что-то подсыпали в чашку — чтобы подпортить его шансы сдать экзамен. Причем экзамен по физике, самый для него важный.
— Но при чем тут медаль?
— Очень может быть, что Калпеппер действительно спер ее в последний День спорта, — сказал Филип. — А после продержал у себя целый год, не зная, что с ней, собственно, делать. И вдруг — ба-бах! — у него появляется план, и Калпеппер осуществляет его, используя совершенную диверсионную тактику. Он знает, что нас запрут в кабинете мистера Наттолла. Знает, что там стоит ящик с найденными в школе вещами. Медаль у него в кармане. Когда наступает подходящий момент, он вытаскивает ее, все подходят, чтобы на нее посмотреть, а он получает возможность отойти к чашкам с чаем и сделать свое грязное дело. Все просто.
Рассказ друзей выглядел более чем правдоподобным, но Бенжамен все же не мог поверить.
— А что он положил в чай?
— Меня не спрашивай, — пожал плечами Дуг. — Я химию не изучал. В отличие от Калпеппера.
Некоторое время все молчали.
— Все-таки я не могу себе представить, — сказал Бенжамен, — что кто-то способен додуматься до такой… пакости.
— Тебе еще многому предстоит научиться, — презрительно откликнулся Дуг, — если, конечно, ты будешь читать правильные книги. Не все идут по жизни, примеряясь, подобно тебе, к роли маленького лорда Фаунтлероя. Разумеется, он мог это сделать. Господи боже, они собирались поступить в один колледж, заниматься одной и той же наукой. Два года Ричардс побивал его по всем статьям. И не забудь, Стив еще и чернокожий. Не думай, будто это не имеет значения. Как по-твоему, понравилось бы Калпепперу обнаружить, поступив в Кембридж, что и там все идет тем же порядком?
Бенжамен сдался. Да, сказанное друзьями, безусловно, имело смысл.
— Думаю, не понравилось бы, — ответил он. Солнце уже таяло в дымке, садясь. Над Бристоль-роуд поднимались, мутя горячий, тяжелый воздух, выхлопные газы машин.
— Вам не кажется, что мы должны что-то предпринять? — спросил Филип. — Рассказать кому-то?
— Рассказать что? — Дуг, словно смирясь с поражением, покачал головой. — Доказать-то мы ничего не можем.
— Да, я понимаю, и все же… — Бенжамену казалось, что на сердце его тяжким грузом легла вся несправедливость этого мира. Однако гнев его оставался бесформенным, невнятным, и сказать он смог только одно: — Бедный Стив…
Филип повторил, точно эхо, эти слова и добавил:
— И посмотри, что с ним случилось. Теперь у него и вправду все пошло прахом. — Филип швырнул пустую банку в сторону спортивных площадок, и та полетела над ними по широкой, сердитой дуге. А затем воскликнул: — Да, мы же не рассказали ему про розыгрыш Гардинга!
Дуг рассмеялся, коротко и безрадостно:
— Вот ты и расскажи.
Филип, переведя взгляд на Бенжамена, спросил:
— Хочешь послушать? — М-м?
Бенжамен уже забыл, что у этой истории есть еще одна часть, он, собственно, думал сейчас о Сисили — о ее болезни, о том, что и она, подобно Стиву, провалила экзамены. Ужасное им обоим выпало время.
— Да, — в конце концов ответил он. — Почему бы и нет?
— Ладно. — Филип вздохнул, слегка наклонился вперед, прихлопнул ладонями по коленям. Все это как-то не походило на прелюдию к искрометному анекдоту. — Ну так вот, сразу после истории с медалью — минуты через две — происходит еще одна странность. Все мы по-прежнему сидим в кабинете, Стив и Калпеппер листают учебники, я, Дуг, Гидни и Проктер играем в карты, Гардинг попивает чай. И вдруг от окна доносится какой-то шум. Негромкий удар. Потом еще один. Кто-то что-то бросает в окно, так? Ну, Калпеппер подходит к окну посмотреть, в чем дело, и видит, что внизу, на дорожке, стоит это мелкое ничтожество, Ивз. В руке у него смятый в комочек листок бумаги, им-то он в окно и целит. Он бросает комок еще раз и говорит Калпепперу: «Это вам!» Калпеппер ловит комок, а Ивз убегает. Ну вот, Калпеппер возвращается на середину комнаты, разворачивает бумажку. Все уже смотрят на него. И что, по-твоему, у него оказывается в руках?
Бенжамен догадаться не смог.
— Всего-навсего экзаменационные вопросы. По физике. Те самые, что ни Стиву, ни Калпепперу видеть не положено. Почему в той комнате нас и заперли..
— Ух ты. Но как же они попали к Ивзу?
— В тот миг никто над этим не задумался. Утром тот же самый экзамен сдавало человек двадцать. Любой мог бросить эту бумажку в мусорную корзину, передать ее Ивзу… да что угодно. Важно другое. Возникает нравственная дилемма. Или, если быть точным, не возникает. Что касается Стива, она попросту отсутствует — следует выкинуть листок и забыть о нем; для Калпеппера никакой дилеммы тоже нет — надо прочесть, что там написано, от начала и до конца и потратить следующие тридцать минут на поиски ответов в учебнике. Вопрос только в том, какая из двух философий одержит верх.
Итак, Калпеппер и Стив затевают неистовый спор. К нему подключаются и все остальные. Голоса разделяются — пять против одного. Я, Дуг, Проктер, Гидни и Стив за то, чтобы выкинуть бумажку в окно. Однако Калпеппер не выпускает ее из рук. Мы начинаем гоняться за ним по комнате. Стив делает подсечку, как в регби, и Калпеппер валится на пол. Теперь оба они на полу, борются за обладание дурацким клочком бумаги. Единственный, кто не участвует в схватке, это Гардинг. Он так и сидит попивая чай, ему вроде бы все до лампочки. А потом он кое-что спрашивает. Смотрит на двух катающихся по полу клоунов и произносит: «Как там насчет даты?» Калпеппер, не поверив ушам, переспрашивает: