ли на хоккее с такой сексапильной девицей? Да-да, тот самый, с которым я потом ходила в ресторан. Вот он и есть твой отец!»
Машка рассмеется ей в лицо, не поверив ни на секунду, что было бы не самым худшим вариантом. Потому что самым худшим вариантом будет, если она действительно поверит, и вот тогда уж нечего рассчитывать на нормальные семейные отношения. Да какие, к чертям, отношения! Варвара побоялась даже загадывать, как дочь отреагирует на подобное заявление об Иване.
— Мам! — Видимо, Сашка потерял терпение минут пять назад и теперь взвыл, монотонно теребя Варвару за рукав куртки. — Ма-ам! Ну что же такое «мучнистая роса»?!
— Что?! — она вздрогнула и ошалело уставилась на сына. — Какая роса?
— Мучнистая!
— О господи! Это хоть из какой области?
— Кажется, из ботаники… — Сашка пожал плечами. — Понимаешь, училка задала написать доклад про эту поганую росу, а в учебнике о ней ну просто ни слова.
— Да? — Варвара подозрительно прищурилась. — А с чего это вдруг училке вздумалось так издеваться над трудягой и отличником Александром Громовым?
Сын носил гордую фамилию отца — Громов — все, что Борис оставил ему в наследство, уходя к своей разлюбезной, когда Сашке еще и восьми не исполнилось.
— Ну… — Громов-младший шмыгнул носом. Варвара этого не выносила, справедливо считая, что даже пацан должен быть мужиком, а потому шмыгать носом, виновато размазывать сопли по щекам и хныкать — не имеет права. Поэтому она его тут же дернула за руку:
— Давай выкладывай! Перестань разыгрывать из себя барышню!
— Дело в том, что я параграф не выучил, меня, как водится, вызвали к доске, ну и вкатили «пару», — бодро отрапортовал отпрыск. — Теперь нужно исправлять. Завтра доклад о «мучнистой росе» нужно положить на стол училке — кровь из носа.
— Чудно! — Она устало поднялась с пуфика, стянула куртку и повесила ее на вешалку. — И что ты думаешь делать?
Сын развел руками:
— Понятия не имею.
— Так. Я ведь тоже не знаю, что такое «мучнистая роса».
Час детального просмотра всех мало-мальски подходящих к биологической теме книжек, вплоть до сказок Киплинга, дал лишь один результат: Варвара закатила глаза и простонала, вложив в голос большое чувство: «Это ж надо так ненавидеть детей! И родителей тоже!» Разумеется, стон она адресовала Сашкиной «училке».
Потом она перевела возмущенный взгляд на сына:
— Чтобы в последний раз ты так халатно отнесся к ботанике. Все! Теперь я самолично буду проверять твои уроки. Особенно ботанику. Нет, ботанику — в первую очередь!
— А Полишкин позавчера схватил «пару» по истории, — парировал Сашка. — Так ему задали доклад про христианскую секту молокан в Сибири.
— И что твоему Полишкину было? — усмехнулась Варвара. — Небось отстегнул родителям пять рублей и в ус не дует.
— Не-ет. С докладом не прошло. Отец ему уши надрал и отправил в библиотеку. Сказал, что это проценты от его безалаберности. А с процентов он денег не берет.
«А я бы уже согласилась на пять рублей… — она тут же взяла себя в руки, отругав за слабодушие. — Ребенок должен добиваться намеченной цели. Даже если эта цель столь абсурдна, как «мучнистая роса», черт бы ее побрал!»
— Саш, может, это какая-то особенная мутная роса, только и всего? А мы тут паримся?
— Если бы все было так просто… — глубокомысленно изрек двоечник.
— Что опять стряслось? — Маняша появилась на пороге комнаты и устало оперлась плечом о косяк. Варвара опять отметила для себя, что выглядит дочь неважно — слишком бледна для своего возраста.
— Вот пытаемся выяснить, что такое мучнистая роса! — Она развела руками, показывая, что ищут они уже долго и совершенно безрезультатно.
— Опять пару схватил, лодырь?! — усмехнулась сестричка. — Нужно уроки учить, а не в «Денди» резаться. Тогда век проживешь спокойно, даже не зная, что на свете существует такая гадость, как мучнистая роса.
— Ой, ой, ой! Можно подумать, я не знаю, что ты делаешь вместо уроков! — съехидничал в ответ братец.
— Сашка, заткнись! — гаркнула на него мать. — Мужик не ябедничает!
— Он не мужик, а сопля на палочке, — Маняша окинула Сашку таким презрением, что тот покраснел до корней волос и, буркнув: «Женский коллектив!», уткнулся носом в одну из разложенных на полу книг.
— Мучнистая роса — это болезнь злаковых, надменно изрекла сестра. — Ладно, помогу вам, так и быть.
С этим она удалилась в свою комнату, вернулась минут через пять с «Учебником биологии для поступающих в вузы» и вручила его Варваре.
— Тут есть коротенькая статья. Для доклада вполне достаточно. Но если ты, — тут она покосилась на брата, — схватишь «пару» по физике или математике — на меня можешь не рассчитывать. У меня из этой ерунды ничего стоящего нет.
— А это? — мать кивнула На поданный учебник. — Ты что, собираешься в Тимирязевскую академию?!
Маняша невыразительно передернула плечами:
— Да не знаю… Вроде пока не собираюсь. Книжка, кажется, Лешкина.
— Можно подумать, вы с Лешкой ботаникой развлекаетесь у тебя в комнате, — пробубнил посрамленный брат и тут же схлопотал сразу два подзатыльника: сначала от матери, потом от сестры.
Завыть от боли и обиды он не посмел, просто надулся.
— Вот и делай добро людям, — изрекла Маняша и побрела на кухню.
Варвара резво подскочила с пола и последовала за ней.
— Маш, я давно хотела с тобой поговорить.
— Мам! — Она обернулась на полпути. Варвара едва успела затормозить, чтобы не налететь на нее и не опрокинуться вместе на развалившегося через весь коридор Моню. Пес вздрогнул, поднял огромную голову и уставился на хозяек с плохо скрываемым раздражением.
— Мам, если ты о мальчиках, бледности и прочих визуальных эффектах, то я не беременна. Когда забеременею, ты узнаешь об этом первой.
— Когда?! — выдохнула мать.
— Ну… — Маняша улыбнулась. — «Если». Во всяком случае, пока «если».
Она повернулась и, перешагнув через Моню, продолжила путь на кухню. Пес зевнул и утомленно закрыл глаза.
На кухне Маняша включила чайник, достала из холодильника колбасу и сыр, сотворила себе бутерброд и поставила на стол две чашки. Делала она все это с молчаливой задумчивостью. Варвара опустилась на стул, растерянно наблюдая за дочерью. Потом не выдержала:
— Мы давно не говорили по душам. Что тебя беспокоит? О чем ты думаешь?
— Что? — Маняша отрешенно взглянула на нее и тут же принялась методично разливать чай по чашкам.
— На все мои вопросы ты неизменно отвечаешь, что не беременна. Будто полагаешь, что мои волнения о тебе распространяются только в этом направлении.
— А разве нет?
— Представь себе. Я не настолько стара, чтобы окончательно забыть, что такое молодость и как много вопросов мучают юные умы.
— Да? — искренне удивилась дочь.
— Тем более в такой ситуации, в какой вы все оказались. Ведь убийство в лицее…
— Слушай, я вот о чем думаю… — Маняша села напротив и посмотрела ей в глаза так прямо, что у Варвары мурашки по спине пробежали. — Вот если бы Сашкин отец попал в передрягу, что бы ты делала?
— В какую передрягу?! Ты что-то знаешь о Борисе? — волнение перехватило горло, и последний слог она просипела.
— Да нет. Я же сказала: «если бы». Например, сейчас, когда вы уже давно не живете вместе, тебе бы позвонила его нынешняя девица и попросила о помощи.
— Каким образом?
— Ну… деньгами, к примеру. Сказала бы, что у него серьезные долги, что ему угрожают, что ему приходится скрываться от кредиторов. Ты бы ее послала?
— Да вряд ли… Постаралась бы помочь, разумеется. Он же нам не чужой.
— Вот, — Маняша хлопнула ладошкой по столу, — и я думаю, что помогла бы.
— А к чему ты это?
— Просто к слову пришлось… — Дочь принялась жевать бутерброд.
— Ничего себе, к слову! Нет уж, рассказывай.
— Да ерунда. Просто мне показалось странным: Пашкина мать как раз послала пассию его отца, когда та обратилась к ней с подобной просьбой.
— Фу… — выдохнула Варвара. Дышать стало легче. — Мало ли что там у них произошло. И потом у разных людей разные представления о взаимоотношениях.
— Тут не взаимоотношения, если речь идет о жизни и смерти человека. Не так ли?
— В нашем понимании так, — кивнула Варвара, — а в понимании Пашкиной матери, может быть, и нет. Нельзя судить о человеке по одному телефонному разговору.
— Это, конечно, правильно… — вздохнула дочь, — только все равно странно.
Варвара хотела что-то ответить дочери, но тут в дверь позвонили.
— Кого принесло на ночь глядя? — она открыла дверь в недоумении.
На пороге стоял сосед Гоша. Варвара уже привыкла к экстравагантным нарядам своего соседа, и его ярко-синий парик вызвал улыбку только у Маняши. Впрочем, остальной вид у Гоши был крайне озабоченный. Он даже брови сдвинул, демонстрируя свою сосредоточенность. Как водится, он без приветствий шагнул за порог и начал с самого главного:
— Варвара, я к тебе с двумя проблемами. Первая — самая насущная, вот! — с этими словами он протянул ей что-то маленькое, похожее на брелок.
— Гоша! Зачем тебе «тамагучи»? — прыснула Маняша.
При слове «тамагучи» в коридор ворвался Сашка с диким воплем: «И я хочу!»
— Наш «тамагучи» лежит на коврике, — строго оборвала его мать.
Моня, действительно растянувшийся на означенном месте, с наслаждением зевнул и удостоил гостя вялым взмахом пышного хвоста. Гошу он, как ни странно, любил. Не пылко, но любил.
— Не могу выбрать, кого кормить, — обозначил свою проблему Гоша. — Тут несколько вариантов… — он принялся нажимать на кнопки, игрушка начала мерзко пищать. — Вот — это кошечка, — любовно прокомментировал счастливый владелец. Сашка даже покраснел от зависти. — Это песик, а это — вообще чудо-звереныш какой-то. До чего забавные существа!
— Бери этого, у которого грабли вместо лап, — решила Маняша.
— А почему бы тебе и впрямь не завести кого-нибудь живого? Кошечку или рыбок, — Варвара участливо заглянула в голубые глаза соседа.