— Зря… Ты только вот что: когда будешь знакомиться, домой сразу не приглашай. Погуляй, присмотрись. Нечего детей травмировать.
— Во-первых, не когда, а если. А во-вторых, моих детей уже ничем не травмируешь. Сашка тут на днях сочинение написал на тему: «Мой идеал». Знаешь, на кого он желает быть похожим?
— Предполагаю, что на Аль Капоне.
— Хуже! На Фреди Крюгера.
— Это кто еще такой?
— Злобный мертвец с железными когтями длиною по полметра. Герой популярных фильмов ужасов и комиксов, которые Сашка так любит.
— Это странно. А почему, сказал?
— Потому что Фреди — стильный мужик.
— Какая чушь! Есть же масса всяких добрых героев в красивых костюмах. Ну этот… Бэтмен, или там Человек-Паук… Знаешь, мне нужно потолковать с твоим сынулей. Похоже, у ребенка какой-то сдвиг.
— Я уже пятый год страдаю от недостатка в доме приличного мужика и прекрасно понимаю, какой у ребенка сдвиг. Сашке нужен отец! Или хотя бы его достойный заменитель. Строгость Сашке нужна, сильная рука и человек, который с ним может провести серьезный мужской разговор на только им понятном мужском языке. Я, как ни стараюсь, все равно до мужика не дотягиваю.
— Зато ты женщина-совершенство. Любого мужика за пояс заткнешь, — усмехнулась Катерина. — Разряд по плаванию, владение карате, полная осведомленность в футболе, тяга к туризму и парашютному спорту. Какой современный мужик на это способен?
— Женщина-совершенство! — Варвару перекосило. — Скорее уж мини-трактор. Да что там, все равно не помогает. — Она обреченно махнула рукой и медленно побрела в прихожую. — У меня такое ощущение, что Сашка просто не знает меры. А эту меру ему объяснить некому. Я для него не авторитет. Вернее, авторитет, конечно, но женский. Не мужской.
— Итак, пять наиболее простых методов убийства? — Пашка оглядел притихшую аудиторию поверх очков и совсем по-детски шмыгнул носом.
Класс погрузился в молчаливое размышление. Пятнадцать человек старшего школьного возраста лихорадочно искали правильный ответ.
— Ну?! — после пятиминутной паузы не выдержал он. — Это же элементарно!
— Нож, пуля, яд, веревка… — лоб Маняши собрался в гармошку, — набирается четыре.
— Милая моя, — Пашка обратился к ней, как профессор к тупой студентке, — чаще всего в детективах люди гибнут от черепно-мозговой травмы, нанесенной тупым предметом. Перечитай Агату Кристи. Очень советую.
— Вопрос не в том, каков метод, а в том, как его применить. Можно ломануть человека по башке бейсбольной битой на глазах у сорока свидетелей. В этом случае метод значения не имеет, все равно загребут и посадят, — тихо заметил Леха и взглянул на Пашку с плохо скрытой ненавистью, потому что тот был известным «выпендрелой», и хлебом его не корми, дай порисоваться перед девчонками. А они почему-то находили его оригинальным и признавали лидером, охотно отдав ему эту роль, хотя Пашка ни в одном разговоре ни разу не изрек ни одной мало-мальски стоящей или оригинальной мысли. Вот как сейчас: строит из себя знатока детективов и даже будущего гениального писателя. А на самом деле транслирует избитые штампы.
— Мы сейчас о детективах говорим, не так ли, — ехидно усмехнулся Пашка, — или все-таки о боевиках?
Леха сжал кулаки. Лично ему больше нравились именно боевики. И чего Маняша нашла в этих детективах, в этом дурацком трепе и уж тем более в этом идиоте — Пашке. Он же пижон до корней волос. Очки нацепил! Да у него зрение — единица. И стекла скорее всего простые. Дать бы ему по этим стеклам, чтобы не выпендривался. Особенно перед Маняшей.
«Еще раз улыбнется ей, точно в морду получит», — пообещал себе Леха и уткнул взор в красочный плакат на стене: «Внутреннее строение человека». Внеклассное собрание происходило в кабинете биологии, который для этого дела любезно предоставила их классная руководительница Надежда Васильевна.
— И все-таки Лешка правильно заметил, метод — не главное, — подал голос Андрей Абрамов — ярый поклонник фильмов ужасов, по причине недостатка тех, кто мог бы с ним разделить эту пламенную страсть, примкнувший к любителям детективов. — А главное, чтобы тебя не заподозрили. Основное правило детектива — подозреваются все. Тогда легче замести следы. Так что если убивать, то тут ты, Леха, не прав, нужно действительно на глазах у толпы, но не в сторонке, чтобы на тебя пялились, а именно в гуще людей. Вот в этом случае будут подозревать всех, кто находился на месте преступления, а ты с невинным видом примешься давать свидетельские показания.
— Какая чушь! — фыркнула Леночка, которая детективы не любила, но обожала Пашку, поэтому была самой преданной поклонницей этого жанра. Она не спускала своих огромных голубых глаз с этого пижона. Все остальное в заседаниях ее не интересовало. Поэтому ее единственной фразой, которую она то и дело цедила сквозь зубы, была именно эта: «Какая чушь!»
— Да ладно! — отмахнулся Абрамов. — Я сам сколько раз в кино видел — убийца всегда выглядит самым невинным. Первое правило детектива — подозреваются все.
— А еще какие есть правила? — Пашка задал новый вопрос с таким надменным видом, словно проверял всех на компетентность. Сам-то он, конечно, знал ответ, по крайней мере, держался именно так.
— Следователь — дурак, — быстро ответил Абрамов.
— Угу. А преступника всегда ловит его последняя жертва, — усмехнулась Маняша.
— Какая чушь! — снова возмутилась Леночка. Правда, возмутилась совершенно равнодушно, просто для того, чтобы Пашка еще раз посмотрел в ее сторону.
— Следователь не всегда дурак, — парировала Маняша, — Коломбо, например, очень даже сообразительный.
— У него один глаз искусственный. Фу! — Леночка скривилась.
— В расследовании главное, чтобы мозги были настоящими, — проворчал с задней парты Сема, который Леночку терпеть не мог.
Во всяком случае, делал вид, что терпеть ее не может. Хотя слухи о том, что он уже год по ней с ума сходит, время от времени бродили в женских кругах старших классов лицея. Но, может быть, это были лишь слухи.
— Надоело, — неожиданно разозлилась Маняша, — переливаем из пустого в порожнее, сколько можно. Сплошная теория.
— Деточка, — Пашка ей кривенько улыбнулся (Леха тут же напрягся), — детектив и есть теория. В жизни такого не бывает. Это, как шахматы, — игра ума, понятно ли тебе?
— Мне понятно, что мы выглядим как скопище придурков.
— Неправда, — медленно помотал головой он, — мы выглядим как люди, собирающиеся создать теорию детектива. И для этого анализируем весь опыт, наработанный в этом жанре. По-моему, это очень нужно и важно.
— Да что тут разбирать? — хохотнул Абрамов. — Украл, выпил, сел — вот тебе и весь наработанный опыт в этом жанре.
— Какая чушь, — вздохнула Леночка.
— Надоело мне это! — Абрамов смерил ее долгим уничижающим взглядом.
Девушка даже бровью не повела.
— Теория без практических занятий скучна, — пожала плечами Маняша.
— А кто мешает нам попрактиковаться, — на этот раз Пашка улыбнулся ей очень ласково (Леха даже покраснел от досады. Особенно когда заметил, что Маняша ответила ему тем же). — Давайте выберем жертву, убьем и постараемся замести следы.
В классе повисла удивленная пауза.
— Как это? — за всех выдавил из себя Сема.
— Ну… не совсем на практике. Давайте эту жертву обозначим.
— И что дальше? — фыркнула Маняша.
— Самое нераскрытое убийство — это убийство без мотивов. А лучше всего — это случайная жертва.
— Ага, например, наш физик, — предложил Сема. — Раз заговор твой на него не подействовал, остается одно — уничтожить физически. Не учить же физику, в самом деле!
— Исключено. Все знают, что физик тебе выше тройки не ставит, а тебе как минимум четверка нужна. — Произнеся столь пламенную речь, Леночка впервые изменила своим принципам изрекать только «Какая чушь!». — И вообще… Во-первых, физика сегодня не было, так что 11-й «Б» теперь на Пашку молиться готов, а во-вторых, все вы — болтуны. Физическое уничтожение! — она скорчила презрительную гримасу.
— Ну, не знаю. — Сема не впечатлился ее речью. — Если говорить о «трояках», то физик не только мне аттестат портит. Он половине лицея прошлой весной годовые результаты испоганил. И в этом году намеревается сделать то же самое. Так что в случае его убийства как раз и будет соблюдено основное правило — подозреваются все.
— По-моему, мы сегодня слишком далеко зашли, — Маняша поднялась с недовольным видом.
Леха тут же подскочил со стула.
— Вчера порчу на человека нагоняли, сегодня с серьезным видом о его убийстве рассуждаете. По мне, так уж действительно лучше вызубрить три чертовых параграфа и сдать зачет!
— Ты куда? Все только начинается, — Пашка тоже подскочил. Но с другой целью, глаза его лихорадочно блестели. — Это же игра! Просто игра!
Маняша слушать его не стала. Она кивнула Леночке и, выходя из класса, подала не свою, а ее реплику:
— Какая чушь!
Варвара перехватила тяжелую сумку из одной руки в другую и побрела от остановки к знакомым многоэтажкам, похожим в осеннем вечере на зажженные изнутри муравейники.
И почему у всех людей жизнь складывается ровненько, как книжки в стопочку: отрочество, студенческая разудалая молодость, потом брак, дети, приличная работа, тихие вечера. И только у нее жизнь что снежный ком, который катится под гору, обрастая все новыми проблемами. Нет, конечно, на судьбу ей грешно жаловаться: у нее двое замечательных детей (если вынести за скобки плоды начинающегося у Сашки и бурно цветущего у Маняши переходных периодов). К тому же ей есть чем гордиться: она в одиночку содержит свою большую семью. И содержит ведь на приличном уровне: ну-ка попробуйте обоих детишек учить в платном лицее!
Дом у них, конечно, — не полная чаша, но и бедностью не пахнет. Даже машина какая-никакая, а имеется, и в Турцию этим летом отдыхать выбрались. И магазин ее — «Отделочные материалы», можно сказать, процветает. А ведь дело начинала с нуля. Но жизнь все равно складывается как-то не так. И проблема даже не в том, что теперь она толком и сама не знает, то ли баба она, то ли мужик в юбке… так, существо какое-то бесполое, которое все умеет, все знает, и гвоздь в стенку вобьет без проблем, и в байдарке гребет наравне с мужиком, и палатку в одиночку поставит, и в футбол с командой, и с парашютом, если нужно, прыгнет, и даже хулиганов удивить может такими приемчиками, которым не всякий десантник обучен. Всему этому она научилась ради сына, чтобы не рос тряпкой. Чтобы не ограничивалось ее материнское воспитание сопливыми выговорами да заласкиванием.