Клуб самоубийц — страница 28 из 33

После всего того, что я узнал о человечестве за последние две недели, можно и не такое предположить.

На столе Любляны (Пе́трович оставил дверь в приемную открытой, чтобы не прозевать факс от Милены) зазвонил телефон. Нет, доктор Шнайдер, сейчас мне не хочется с вами разговаривать. Но звонки смолкли, и тихо загудел факс.

Да, это от Милены. Что это? Заказ от туристической фирмы: «Просим вас забронировать на имя Фридриха Хиршбюля, нашего клиента, направляющегося на отдых в Восточную Европу, билет туда и обратно». Молодец, Милена.

Но факс от Милены вызвал и другое чувство – оцепенения. Ты слишком увлекся делом мальчика и своей логической цепью. Если Шнайдер возьмет Седого, Гая Фокса, то сразу всплывет компромат на тебя. Хорошо, что ты не успел рассказать Владу про автоматическую камеру хранения. Нет, вычислить Гая Фокса должен ты сам. И предъявить ему компромат с историей о гнилом цементе.

Подожди, а в этой истории пока компромата нет. Еще ничего ясно. Где факс из Англии, от подданных Ее Величества?

Давай вернемся к тому, что у нас уже есть. Он наконец взял папку копий отчетов производителей оборудования для контроля качества цемента. И уже во втором отчете он нашел то, что искал: «Введение… Оборудование компании используется в Восточной Европе в рамках государственной программы строительства медицинских учреждений…» И рядом, ксерокс еле уловил след, оставленный карандашом, но это точно был восклицательный знак! Фридрих Хиршбюль, я иду по твоему следу. Подумалось, а не послать ли Любляну в библиотеку просмотреть список читателей этого отчета? Нет, ей тоже лишний раз на улицу лучше не выходить.

Он стал читать «Введение» дальше и улыбнулся. «Гарантии качества оборудования подкрепляются страхованием со стороны сертифицированных партнеров (см. раздел “Рамочные соглашения”)». Надо же, есть еще такие сертифицированные страховые компании. Но раздел рамочных соглашений мы сейчас смотреть не будем, а то опять ударимся в воспоминания. Экзамен, Кристина на скамейке в парке университета… Стоп, хватит. Вернись на землю. Тебе нужны покупатели приборов. Вот, «Реализация». Конечно, один из покупателей – та самая лавочка, которая поставляла оборудование для строителей сцены. «Билдинг Экипмент». И она могла поставить в Восточную Европу это оборудование и стать «иностранным участником государственного предприятия». Но здесь никакой карандашной отметки нет. Наверное, Хиршбюль просто скопировал список всех покупателей оборудования, чтобы было легче искать там, в Восточной Европе. Конечно, это я знаю про офшорную дочку фонда, потому что я вышел на нее через запрос по нему в архиве и по отчетности клуба. А у Хиршбюля не было этой информации, и не было подозрений в отношении клуба. А почему не было? Почему ты решил, что он записался в клуб от отчаяния? Ведь если сделать, даже не в архиве департамента, а в библиотеке, запрос по теме «благотворительные организации», то он сразу выдаст тот самый статистический справочник, с которого я начал строить свое «дерево решений», а там «Клуб самоубийц» и его основатель – международный благотворительный фонд. Может, Хиршбюль сразу заподозрил клуб, поэтому и записался туда? Но не смог в нем найти необходимой информации. Поэтому и отправился в Восточную Европу искать название совладельца цементного завода, которое, как оказалось, хранилось в архиве его департамента.

Мысли вдруг вернулись к утреннему трамваю. Где все-таки я прокололся? Почему они хотели убить меня? Вряд ли они выследили Кристину. Да и билеты до Рейнензиштадта ни о чем особом не говорят. Священник ездил на семинар, а шулер, если это был шулер, – на карточный турнир. И наверняка так же, как и священник, притащит кучу свидетелей, что он весь день не отходил от стола. Департамент? Да, если только у Гая Фокса и там свои люди, которые, как и брат Кристины, могли вычислить, что я интересуюсь поставками цемента для дома, похоронившего жену Фридриха Хиршбюля. Дворецкий… А Шнайдер не хотел меня пускать в дом к Кристине. Да, когда они узнали, что я встретился с дворецким, Влад наверняка меня вел, то поняли, что он мне может рассказать о приезде пожарных и я вычислю лошадника. А почему только лошадника? Может, жокей тоже с ними? Интересно, на каком тренировочном ипподроме произошел тот несчастный случай? Не на том ли, который построен при конном заводе?

Пе́трович встал и подошел к драцене. Ты стал очень мнительным. Скоро ты будешь пугаться собственной тени. Перестань фантазировать. Но станешь же… Он опять вспомнил оскал громилы.

На листочках драцены желтизна остановилась, а сами листочки перестали опадать и поднялись. Значит, цветочник был все-таки прав. Сколько раз я себе говорил: не торопись делать выводы о людях. Он посмотрел в окно. От трамвайной остановки по тротуару напротив шла Любляна с большой картонной коробкой, наверное, с сэндвичами, а сзади с еще большей плетеной хозяйственной сумкой – детектив. Да, что теперь прятаться. Он улыбнулся и пошел их встречать. В конце концов, если Шнайдер и играет в свою игру, то наверняка без Влада.

Он заранее открыл входную дверь и услышал, как молодые ребята, поднимаясь по бесконечной винтовой лестнице, перешучивались и смеялись. Молодец Влад, ничего не рассказал Любляне про вчерашнее.

Улыбаясь, он принял у Любляны коробку, прижал ее к груди, а другой рукой попытался перехватить сумку у детектива, но тот (доктор Пе́трович, что вы, я – сам) вошел в приемную вслед за девушкой.

– Так, у нас сэндвичи, салаты и сосиски. В сумке – апельсиновый сок, банка с ананасами, минеральная вода, бутылка вина, твои вещи, я еще наши тапочки захватила и мой плед с подушкой. Я же должна комфортно спать? – Любляна так решительно взяла на себя партию первой скрипки в этой непростой сцене, что мужчинам оставалось только молча выполнять ее указания. Но, освобождая сумку, Влад успел негромко сказать Пе́тровичу:

– Доктор Шнайдер в курсе всего происходящего, я ему отзваниваюсь, поэтому он решил вас не беспокоить. Он пока не хочет вламываться в этот клуб, потому что пока и предъявить-то нечего. По вчерашнему событию прессе сказали, что это был несчастный случай, по всей видимости, с охранником одного из гостей. Но доктора Шнайдера очень интересует, зачем вы встречались с братом вашей знакомой? Простите, но доложить об этом – была моя обязанность.

Любляна пошла в туалетную комнату, и Пе́трович уже без утайки мог ответить, точнее – соврать. Что я буду рассказывать про шантаж?

– Передайте, что мы начали обсуждать вопрос наследства. Но нам помешали. Вы это тоже должны были видеть. – И тут у него неожиданно сорвалось с языка: – Влад, скажите, а где доктор Шнайдер работал до перевода в столицу?

– А разве он вам не рассказывал? В Рейнензиштадте. Он поэтому и взял дело того чиновника, чтобы съездить повидать старых знакомых. Только вот этого, – улыбнулся детектив, – я вам не говорил. Я пойду?

В этот момент в приемную вышла Любляна:

– Влад, вы уже уходите? А пообедать с нами?

– Простите, но у мня еще есть несколько неотложных дел, – детектив учтиво поклонился девушке, затем аудитору и вышел.

Они поели с неожиданным аппетитом. Любляна совсем чуть-чуть пригубила вина, а он решил выпить ниньо досе, с апельсиновым соком и ломтиками ананаса.

После обеда девушка забралась с ногами на его диван, поставила рядом на пол бокал вина и пепельницу, Пе́трович достал из трубочного кофра длинную савинелли и сел к ней в ноги[48].

Девушка сделала затяжку и стала выпускать колечки дыма.

– Хорошо.

– Чего хорошего?

– Пятница. Наш день. Слушай, давай растопим камин. И ни о чем не переживай. Влад мне сказал, что завтра они предложат нам уехать на время. И он будет нас сопровождать.

– Куда? – горько пошутил Пе́трович. – В Рейнензиштадт?

– Зачем? Есть места и получше. Я, например, с детства не была в горах. Да и ты в этом году остался без лыж. Из-за нас. Молчи, я все знаю. Давай растопим камин.

Пе́трович послушно встал, подошел к стопке дров, выбрал несколько полешек и аккуратно сложил их в камине домиком. Нужна бумага. Он подошел к столу и посмотрел на «дерево решений». А ну вас всех, простите, ежики, не к вам, а туда, к вашим кайманам, и пусть они вас там и сожрут. Он скомкал лист бумаги, вернулся к камину, где лежали длинные сигарные спички, зажег бумагу и засунул ее внутрь домика. Даже без щепок (видно, очень хорошо высохли за эти годы) полешки сразу занялись. Любляна захлопала в ладоши:

– Класс! Ты прирожденный огневед! Давай выпьем, – и она потянулась к нему бокалом.

Они выпили, Любляна поставила бокал на пол и похлопала его по плечу:

– Доктор Пе́трович, что бы вы без меня сегодня делали?

– Это правда. Даже когда ты ушла, я сразу же подумал о тебе.

– А конкретней – о чем? О какой части моего тела? – Любляна, видно, хотела приподнять рукой юбку, забыв, что она вернулась в джинсах, и засмеялась.

Пе́трович улыбнулся и коснулся ее колена:

– Не воображай. Я подумал о библиотеке.

– А-а, – девушка сделала еще один глоток вина, – все вы мужчины такие. Вспоминаете о нас, когда вам что-нибудь нужно. Налей мне еще вина.

Пе́трович поднялся с дивана, а Любляна мечтательно раскинула руки.

– Знаешь, у меня в школе был тайный ухажер из параллельного класса. Он мне тоже нравился, но мальчик был такой стеснительный. Он ни разу со мной даже не пытался заговорить. И я не выдержала. Я один раз подкараулила его. Пошла по коридору, а он – за мной. Я повернула за угол, тут же развернулась – и ему навстречу. И мы столкнулись. Да так, что я прижалась к нему, – девушка руками обвела свою грудь, – всем этим. Ты знаешь, что он меня спросил?

– Что? – Пе́трович наполнил бокал и вернулся к дивану.

– Он сказал: простите, как пройти в библиотеку? – И Любляна звонко рассмеялась. – Представляешь, у меня верхние пуговицы кофточки расстегнуты, края лифчика почти наружу, а ему – как про