— Не сомневаюсь. Но кроме честности существуют и другие профессиональные качества, которые могут играть в таком деле принципиальную роль.
— Какие же? — прищурился Гордеев. — Корпоративная солидарность? У вас, наверно, есть гениальная версия о том, что ФСБ достало, что Турецкий много лет переходил им дорогу, ну и раз так…
— Корпоративная солидарность тут ни при чем. Есть еще элементарная профпригодность.
— Что? — Гордеев не поверил своим ушам.
— То самое. Хороший эксперт всегда немного сыщик. Помимо знаний о том, как искать, он должен знать, где искать. Эксперты ФСБ проверили внешнюю часть машины, ручки, стекла, багажник, капот, салон. И ничего не нашли. Либо убийца был в перчатках (хотя и перчатки оставляют следы), либо он методично все стер за собой. Я вроде бы все перечислил?
Гордеев молча смотрел на него.
— Но они не проверили одно-единственное место. Ключ зажигания.
— Ключ зажигания?!
— Вот именно. Всего лишь маленький ключик, торчащий в замочной скважине. И я его вычислил и никому не отдал. И на нем были четкие отпечатки большого и указательного пальцев, даже не просто четкие, а образцово-показательные. Это был золотой ключик.
— Буратино вы наш, — расчувствовался Гордеев.
— А то, — согласился Грязнов. — Я предположил это еще до того, как Студень залез в машину. Вернее, я надеялся на это. Ключик маленький, плоский, убивец просто про него не подумал, когда все тщательно протирал, упустил из виду, сечешь? Вытер руль, панельную доску, все ручки и кнопки, а про ключ — то место, за которое он, заметь, четко, фиксированно брался, как минимум, дважды, забыл, понимаешь?
— Так вот почему вы интересовались, как транспортировали с места преступления «Волгу» и ездил ли кто-нибудь на ней с тех пор? — сообразил Гордеев.
— Конечно. Если ее заводили хоть раз, то возможным отпечаткам на ключе — кранты. Но, на наше счастье, он так и остался в тачке.
— Итак, чьи же на нем были следы, Вячеслав Иванович? Не томите!
— Подожди-подожди, ты забегаешь вперед. Ты же еще не знаешь, были ли вообще следы.
— Как, — побледнел Гордеев. — Но ведь… Вячеслав Иванович, ради бога, там вообще были следы?!
— Были, — смилостивился Грязнов, выдержав хорошую мхатовскую паузу, и снова накапал коньяку. — Итак, пойдем дальше. Чьи они? Пораскинь мозгами, ты для этого уже достаточно проснулся.
— Неужели Игнатьева?! — ахнул Гордеев.
— Ну, знаешь… Ты не загибай. Ты вообще представь себе эту картину. Только вспомни толстяка-майора.
Гордеев подумал и покивал.
— Тогда… Хомяка?
Грязнов вздохнул и выпил. Гордеев его примеру не последовал, не до того было, тысячи вопросов сейчас одолевали его. Но, к сожалению, ни одной идеи.
— Так почему же его, гада, не арестовать?!
— Потому что, хотя Студень провел экспертизу два дня назад, до вчерашнего вечера я даже представить себе не мог, чьи это пальцы. В базе данных их не было. Как прикажешь гадать? На кофейной гуще? И только после истории с бомжами, когда появился портрет Хомяка, возникло такое подозрение. Я ему позвонил, спросил, как продвигаются розыски официантов из «Распутина»…
— Официанта и менеджера. Богомолов и Мартынов.
— Не важно. Он сказал, что есть какие-то подвижки. Я предложил в конце дня встретиться и попить пива. Так мы и сделали. Посидели в чебуречной на Солянке, он, кстати, там живет недалеко. Бокал, из которого пил Хомяк, я оттуда унес, потом сразу к Студню, в ЦСЭ, он меня ждал. Проверили — сходится.
— А что Хомяк вам пел про поиски Мартынова и Богомолова?
— Сказал, что взял след в Туле, на родине Богомолова, якобы его там видели в каком-то клубе. Вот сволочь.
— Но ведь теперь его можно арестовать, — заметил Гордеев.
— Можно, — согласился Грязнов. — А можно за ним последить, посмотреть, куда ниточка тянется. Такой парень, как Хомяк, не может быть самостоятельной фигурой.
— Вячеслав Иванович, — мягко сказал Гордеев, — вы блестяще поработали. Но сейчас мы просто обязаны передать все имеющиеся оперативные данные следователю Чеботареву.
— Боюсь, что ты прав, — вздохнул Грязнов, допивая остатки коньяка.
— Слава богу.
— В первой части своего тезиса, — уточнил Грязнов. — Про то, что я неплохо поработал. Ладно, шучу, шучу. Несись, давай, к Чеботареву, я думаю, у тебя теперь есть достаточно оснований, чтобы вытащить Турецкого.
— Гип-гип, ура! — Гордеев поднялся на ноги уже адвокатом.
— Кстати, насчет бабы твоей. Я бы хотел на нее глянуть краем глаза. Познакомишь как-нибудь?
— Конечно, — с чувством сказал Гордеев. — Для вас все что угодно. С превеликим удовольствием. Она… она… просто потрясающая женщина.
— Вот и отлично, — благодушно заметил Грязнов. — Ну, Юра, я поехал. Созвонимся. — С этими словами он отправился на диван в ближайшую комнату.
Гордеев снова заскочил под душ, на этот раз — холодный, быстро растерся, мигом собрался и выскочил из дома. Уже в машине он вдруг сообразил, что ведь ничего не говорил Грязнову про Женю. Откуда же он знал? На свете существовали только два человека, имевшие представление о романе Гордеева: супруги Турецкие. Значит, либо Грязнову об этом сказала Ирина, либо он виделся с Турецким, о чем ему, Гордееву, не рассказал. И что же, Турецкий счел это настолько существенным, что сообщил Вячеславу Ивановичу? Как-то странно…
Гордеев сбавил скорость и попытался поймать ускользающую мысль. Почему-то она его смутно тревожила. Не позвонить ли домой, в конце концов, и не спросить ли Грязнова напрямую? Нет, не стоит, пусть доблестный сыщик отсыпается.
Протокол допроса арестованного г-на Хомяка П. П., произведенного следователем Генпрокуратуры Чеботаревым А. П. в следственном изоляторе Лефортово:
Ч е б о т а р е в. Расскажите о том, что произошло двадцатого апреля.
Х о м я к. Вы не могли бы конкретизировать допрос? Я был бы вам очень признателен.
Ч е б о т а р е в. Начните с самого утра и расскажите, как вы провели этот день.
Х о м я к. Я проснулся, как обычно, в половине восьмого утра. Сделал пробежку. Потом принял душ. Потом позавтракал. Потом…
Ч е б о т а р е в. Достаточно. Так мы недалеко уйдем. Вы знакомы с Александром Борисовичем Турецким?
Х о м я к. Да. По распоряжению начальника МУРа меня два или три раза привлекали для проведения оперативных действий межведомственной группой, которой руководил следователь Генеральной прокуратуры Турецкий.
Ч е б о т а р е в. Когда это было последний раз?
Х о м я к. Думаю, года полтора назад…
Ч е б о т а р е в. Хорошо. Хомяк, вы отдаете себе отчет в том, в чем вас подозревают и каковы возможные последствия?
Х о м я к. Гражданин следователь! Я уже сказал во время нашего предыдущего разговора…
Ч е б о т а р е в. У нас с вами не может быть никаких разговоров.
Х о м я к. Извините. Я говорил на предыдущем допросе, что готов всемерно сотрудничать со следствием и готов оказать ему любую помощь.
Ч е б о т а р е в. Вы называете это помощью? Любопытно… Ну ладно. Отвечайте коротко и по существу вопроса. Двадцатого апреля вы видели Турецкого?
Х о м я к. Да.
Ч е б о т а р е в. Где и при каких обстоятельствах?
Х о м я к. В районе Зубовского бульвара. Он выезжал со стоянки клуба «Распутин», а я голосовал, и он остановился.
Ч е б о т а р е в. Это была случайная встреча?
Х о м я к. Нет, я знал, что его встречу. Я был…
Ч е б о т а р е в. Не забегайте вперед и не проявляйте инициативу. Вы мешаете ходу допроса, так же как прежде мешали следствию.
Х о м я к. Но я… (поднимается с места).
Ч е б о т а р е в. Сидеть! Вы были один?
Х о м я к. Нет. Со мной была девушка.
Ч е б о т а р е в. Назовите ее фамилию и имя.
Х о м я к. Ее звали Анной Никифоровой. Она работала в «Распутине».
Ч е б о т а р е в. Это вы застрелили ее?
Х о м я к. Нет!
Ч е б о т а р е в. У вас было с собой оружие?
Х о м я к. У меня вообще нет оружия. Уволившись из МУРа, я сдал свой пистолет.
Ч е б о т а р е в. Отвечайте на вопрос, Хомяк. У вас было с собой оружие?
Х о м я к. У меня не было оружия.
Ч е б о т а р е в. Почему вы остановили Турецкого? Вы ждали именно его?
Х о м я к. Да, конечно!
Ч е б о т а р е в. Расскажите об этом подробней.
Х о м я к. Накануне вечером мне позвонили и предложили деньги за то, чтобы я провернул одно дельце. Я должен был встретить следователя Генпрокуратуры Турецкого, выезжающего из «Распутина» на черной «Волге», подсадить к нему в машину Никифорову…
Ч е б о т а р е в. Стоп. Никифорову вы знали прежде?
Х о м я к. Нет. Мне предлагалось познакомиться с ней и расположить ее к себе любыми способами.
Ч е б о т а р е в. Продолжайте.
Х о м я к. Я должен был сесть вместе с ней в машину к Турецкому и дождаться, пока он заснет за рулем.
Ч е б о т а р е в. То есть как это?
Х о м я к. Это мне гарантировали. Очевидно, Турецкий был чем-то отравлен.
Ч е б о т а р е в. В клубе «Распутин»?
Х о м я к. Это мне неизвестно. После этого я должен был завладеть его пистолетом, застрелить из него Никифорову, пистолет оставить в машине и удалиться.
Ч е б о т а р е в. Вы так и сделали?
Х о м я к (вскакивает). Нет, конечно же нет!
Ч е б о т а р е в. Хомяк, немедленно сядьте на место.
Х о м я к. Простите, пожалуйста, я ужасно волнуюсь. Вы же понимаете, такие подозрения…
Ч е б о т а р е в. То ли еще будет.
Х о м я к. Простите?
Ч е б о т а р е в. Рассказывайте дальше. Кто вам звонил, вы знаете?
Х о м я к. Н-нет.
Ч е б о т а р е в. Что вам предлагали за это? Деньги?
Х о м я к. Да. Десять тысяч долларов США.
Ч е б о т а р е в. Надо же, какая точность. США… Вы не задавались вопросом, почему именно вы? Почему это предложение последовало именно вам?
Х о м я к. Конечно. И я спросил их об этом.
Ч е б о т а р е в. Кого «их»?
Х о м я к. Ну, этих… которые по телефону.