– Клуб, женитьба, конкурс этот идиотский, похожий на дурацкое шоу с развлекательного канала, а?
– Это неплохой шанс хорошо устроиться в жизни, деньги опять же, положение, статус, – дежурно ответила Хоуп.
– Да брось, неужели тебе вся царская казна нужна? Что ты на нее купишь? Шмотки, или это? – он громко хлопнул ладонью по борту айтманы, заставив ее покачнуться в воздухе. – Здесь же жить можно, как в раю, работы – вал, возможностей – куча. И совсем не обязательно унижаться перед богатенькими папиками и их мажористой родней.
– С чего ты взял, что я унижаюсь?
– Может, я чего и не понимаю в ваших бабских принципах, но прыгать на задних лапках перед синим мужиком в короне, лишь бы выбрал, – это мало похоже на нормальные отношения.
– Много ты знаешь, о нормальных отношениях? – сердито огрызнулась Хоуп, поймав себя на мысли, что в высокопарных словах собеседника явно присутствует доля истины.
– Тебе он хоть нравится? Царь этот? – ответил вопросом на вопрос Белый. – Скажи, нравится?
– Нравится, пф-ф, – насмешливо отмахнулась Хоуп. – Да разве это какое-то значение имеет?
– Вообще-то имеет, потому что любовь в нормальных отношениях должна быть, хотя бы симпатия.
– Ой, ты меня поучи еще! – занервничала Хоуп, но, сообразив, что конфликтов на сегодня произошло уже достаточно, решила закончить странную беседу миром. – Ладно, я тебя поняла и одно скажу, я делаю то, что умею, в чем уверена. Иду проторенной тропой, понимаешь? Это чужой мир, а я не настолько умна, сильна и удачлива, чтобы заниматься поиском новых путей-дорог. Вот так, – закончив, она со вздохом откинулась на спинку сиденья, и одному небу известно каким образом в тот миг там оказалась рука Белого.
– Ты себя недооцениваешь, – сказал он.
Хоуп улыбнулась, комплимент пришелся ко двору. Она в очередной раз взглянула в лицо Белому и «зависла». Почему он такой? Всегда уверенный, спокойный, обманчиво сговорчивый, а по сути непримиримый. Он всегда прикидывается простаком, а ведь на деле гораздо умнее и предусмотрительнее, чем хочет казаться. Он вроде бы плывет по течению, играет по правилам, даже не вникая в них до конца, но лишь до тех пор, пока эти правила его устраивают… И что из всего этого следует? В голове отчетливо, сам собой, беспричинно яркой надписью загорелся неожиданный вопрос: «Интересно, как это – быть с ним?»
Мысль вспыхнула так ярко и так не к месту, что Хоуп вдруг показалось – ее размышления слышала вся округа, да что там, все Четвертое Царство. Она ошарашено уставилась на спутника, а потом яростно затрясла головой, даже ладонью себя по виску стукнула.
– Что? – с напускным непониманием поинтересовался Белый, глаза его при этом опасно прищурились.
– Голова закружилась, нехорошо что-то стало, из-за высоты, наверное, – тут же соврала Хоуп, пожалуй, не слишком убедительно. – Слушай, ты мысли мои сейчас не читал? – спросила зачем-то, осознавая всю тупость вопроса, но будучи ни в силах не озвучить его.
– Нет, – улыбнулся Белый, – только у тебя на лице все написано.
– Что конкретно? – приподняла брови Хоуп, понимая, что их лица оказались слишком близко, чертовски близко, так близко, что…
Она даже не уловила тот миг, когда их губы соприкоснулись, открылись навстречу друг другу и как-то сразу пропустили момент робкой нежности, который обязательно должен присутствовать при первом поцелуе всех «нормальных» парочек…
На какой-то миг Хоуп будто растворилась в воздухе, выпала из времени и пространства, но тут же взяла себя в руки. В подсознании завыла сирена, большими красными буквами вспыхнула надпись «ALARM!» Тревога, ошибка системы, стоп! СТОП!
Она заставила себя отстраниться. Тяжело дыша, уставилась на Белого, судорожно соображая, что сказать. Парень опередил ее.
– Извини, наверное, на твоем лице было написано что-то другое, – он улыбнулся немного грустно.
– Все нормально, проехали, забыли, – отчеканила Хоуп и, отсев к своему борту, сложила руки на груди.
– Ладно, забыли. Домой надо, поздно уже…
Алсу
Я сидела на краю поляны, жмурясь от яркого солнца. Слушала, как Эйб насвистывает незамысловатую мелодию с помощью свистка из фруктовой косточки, который он смастерил накануне.
Это был непростой свисток. С его помощью мой сосед умудрялся приманить обезьян и теперь пятеро из них, во главе с «гламурной» (так я прозвала любящую красивые побрякушки «вожачку») сидели на траве чуть поодаль от ишиного дома.
– Как ты до этого додумался? – поинтересовалась я у парня.
– Случайно, – Эйб одарил меня привычной улыбкой, – сделал свисток из кости ранги, просто так, от нечего делать. А они, – он махнул в сторону притихших животных, – пришли и стали вести себя, как зачарованные. Всегда приходят и почему-то ведут себя прилично. Мелодия им, что ли, нравится?
– Меломаны, – согласилась я.
Эйбу это слово похоже было незнакомо, и он промолчал. Потом внимательно посмотрел на тропу, ведущую от портала.
– Там твои, – предупредил несколько недовольно.
Его недовольство теперь почти не терялась за улыбкой. Видимо за последнее время я научилась отличать в голосе Эйба даже самые слабые оттенки.
Парень повернул свисток и подул в него с обратной стороны. Звука не последовало, но обезьяны тут же поднялись с мест и тихо покинули поляну, скрывшись за деревьями.
Через несколько секунд ко мне присоединились Хоуп и Белый.
Мы посидели минут десять, поболтали о том, о сем. Потом я оставила их и направилась к Эйбу, ожидающему неподалеку – после пикника он ограничился привественным кивком вежливости, даже близко не подходил. Хотя, это его проблемы, чего он там с Белым не поделил. Сейчас меня волновало другое…
Пришли к тебе гости или нет, хочешь – не хочешь, а плановый вечерний спарринг провести надо. Прежде, чем приступить к нему, я поймала взгляд Белого. Он понял меня, едва заметно кивнул.
«Смотри, Белый, смотри, – мысленно потребовала я, – и потом не говори мне, что Эйб поддался». Мне жутко не хотелось, чтобы такое предположение Белого оправдалось. Очень не хотелось.
Все прошло быстро. Каждый из нас получил свое. Эйб пропустил удар в нос, я споткнулась о его подножку и неудачно подвернула щиколотку. На этом порешили остановиться, и я была вполне себе довольна и спокойна. Какой смысл соседу рисковать своим носом, если бы поддался – сделал бы это более безопасно для себя… наверное.
Прихрамывая, я подошла к Белому и села рядом с ним на траву.
– Ну? – поинтересовалась тихо и требовательно.
– Да вроде… нет, – как-то неубедительно пожал плечами земляк.
– Белый, у тебя врать плохо выходит, скажи честно – Эйб поддался? – настояла я.
– Да нет, вроде, – более правдоподобно повторил парень.
Вид у него при этом был задумчивый и отрешенный, а на лице отчетливо читалось, что ему сейчас не до Эйба. Я решила отстать. Друзья вообще выглядели и вели себя как-то странно. У меня возникло подозрение, что они поссорились, а теперь тщательно пытаются это скрыть. Может, конечно, про ссору я и напридумывала, но что-то в их поведении разительно поменялось – будто преграда какая-то невидимая возникла. Ладно, еще разберемся…
– Сегодня Эйб не поддавался, сто процентов, – окончательно заверил меня Белый, после долгих размышлений.
– Так и думала, – успокоилась я и довольно потянулась, подняв руки к небу и как следует похрустев суставами. – Если заметишь, что он будет халтурить, дай все-таки знать.
– Ладно, – буркнул в ответ Белый и, заметив что-то на моем оголившемся из-под задранной кофты животе, ткнул туда пальцем. – Это у тебя откуда?
– Это? – я уставилась на светлый шрам. – Не помню.
– Тебя ножом пыряли, а ты не помнишь? – в голосе земляка сквозило недоверие. – Странно.
– Не помню я, не помню… Давно было.
– Ты вроде не старушка, чтобы бурную молодость забывать, – попробовал докопаться до сути Белый, но Хоуп жестом остановила его.
– Да оставь ты ее в покое. Не хочет человек говорить, значит не надо расспрашивать. И вообще, нам домой пора…
Когда он ушли, я задумчиво погладила шрам пальцем. Бывает у некоторых такая странная и удобная особенность, забывать те моменты жизни, помнить о которых не желаешь. За всех не скажу, но у меня такое имеется – помню, что было со мной когда-то нечто плохое, нечто очень плохое, даже вроде бы осознаю – что, но подробности кроются под толстым слоем туманной дымки, словно сон, который вроде бы только что видел, а вспомнить суть уже не получается, будто тонет все…
И снова в Клуб. Сказать честно, я шла туда с большой надеждой – ждала, что пропажа Мурги окажется недоразумением, и сегодня я вновь увижу эту улыбающуюся, приветливую болтунью – пожалуй, самую симпатичную мне кандидатку из местных.
Ожидания не оправдались – девушка не вернулась, и теперь весь Клуб пребывал в напряжении. Оно чувствовалось в озабоченных лицах наставниц и в тихих перешептываниях кандидаток. По всему периметру сада теперь дежурила охрана – закованные в доспехи царские солдаты.
На занятиях я старалась отвлечься от мыслей, но не выходило. Даже привычно интересное (чего уж там отпираться) занятие любви не вызвало у меня должных эмоций. Слушала я невнимательно, без энтузиазма, и когда по окончания меня сурово окликнула Аарси, я решила, что она собралась сделать мне выговор за недолжное усердие, но все оказалось хуже. Гораздо хуже.
Когда девушки покинули зал, меня попросили остаться. Меня и Амбис.
– Сядьте, – безэмоциональным голосом произнесла наставница Аарси и кивнула благородной головой на подушки.
В этот момент женщина выглядела совсем тонкой и сухой, словно вырезанная из бумаги фигура для театра теней. Черный шарик ее пучка блестел, как масляный, а длинные, до плеч, серьги плавно качались.
– Итак, – начала наставница, – последнее время ваше поведение стало…хмм, – он она секунду задумалась, подбирая нужное слово, – недопустимым.
Мы с Амбис переглянулись. Взгляд генеральской дочки как и прежде оставался холодным и высокомерным.