– Вы понимаете, что я не вправе разглашать конфиденциальные сведения? Ничего такого обещать не могу.
– Все в рамках служебной этики. – Элизабет осеняет себя крестом. – Слово служительницы божьей.
– Так говорите, через час?
Элизабет смотрит на часы.
– Я бы сказала, около часа. Как доедем.
Донна кивает так, будто все поняла.
– Насчет вашего выступления, Элизабет. Не знаю, меня вы рассчитывали поразить или хвастались перед Джойс, но все это довольно очевидно.
– Очевидно, – снисходительно соглашается Элизабет, – зато верно, дорогая.
– Верно, да не совсем, мисс Марпл. Что скажете, Джойс?
Джойс робко подает голос.
– Ах да. Тот мальчик, Марк, – он гей, Элизабет. Нужно быть слепой, чтобы не заметить.
Донна усмехается.
– Вам повезло с подругой, сестра.
Ей нравится, что Элизабет тоже прячет улыбку.
– Мне, кстати, нужен номер вашего мобильного, Донна, – говорит Элизабет. – Неохота каждый раз, как вы понадобитесь, выдумывать преступление.
Донна выкладывает на стол карточку.
– Надеюсь, это личный номер, а не служебный, – добавляет Элизабет. – Хотелось бы немножко приватности.
Донна, качая головой, смотрит на Элизабет и вздыхает. И подписывает на карточке еще один номер.
– Чудесно, – говорит Элизабет. – Подозреваю, что все вместе мы сумеем выяснить, кто убил Тони Каррана. Не бывает убийств, которые не по уму человеку. Особенно женщине.
Донна встает.
– Мне следовало бы спросить, как вы собираетесь ввести меня в следственную группу, Элизабет? Или лучше не знать?
Элизабет смотрит на часы.
– Не берите в голову. Рон с Ибрагимом наверняка уже обо всем позаботились.
Джойс дожидается, когда Элизабет тоже встанет, после чего снова наклоняется к диктофону.
– Допрос окончен в 12:47.
Глава 19
Старший инспектор отдела расследований Крис Хадсон выводит свой «Форд Фокус» на длинную широкую дорожку к Куперсчейзу. Пробок почти не было, и он надеется скоро закончить.
Поглядывая по сторонам, Крис дивится, зачем здесь столько лам. На стоянке для посетителей нет мест, так что он оставляет «форд» на обочине и выходит под кентское солнышко.
Крис уже бывал в поселках для престарелых, но этот – совсем не то, чего он ожидал. Тут целая деревенька. На лужайке играют в шары, в кулерах охлаждается вино. Одна из играющих – очень пожилая женщина – курит трубку. Крис проходит по вьющейся через идеальный английский парк тропинке между трехэтажными жилыми зданиями. В патио и на балкончиках греются на солнце и сплетничают жильцы. Подружки сидят на лавочках, над кустами гудят пчелы, легкий ветерок вызванивает музыку на кубиках льда. Криса все это страшно бесит. Он создан для дождя и ветра, для поднятого повыше воротника. Если бы он мог, то на лето впадал бы в спячку. Шорты он не надевал с 1987 года.
Крис пересекает парковку для проживающих, минует красный почтовый ящик – как с картинки, что тоже бесит, – и находит здание Вордсворт-корт.
Он нажимает звонок с табличкой «кв. 11, м-р Ибрагим Ариф».
Попав внутрь, он проходит по роскошным коврам коридора, поднимается по роскошным коврам лестницы, стучит в тяжелую дубовую дверь и в конце концов оказывается в квартире сидящим напротив Арифа, а также напротив некоего Рона Ричи.
Рон Ричи? Ну и дела! Когда их представили, Крис просто опешил. Отец человека, которым они занимаются, – это что? Удача? Или что-то более зловещее? Посмотрим, как пойдет игра, заключает Крис. Он уверен, что если связь с делом есть, он ее не упустит.
Хотя и странно, что Красный Рон в конечном счете очутился здесь. Гроза боссов, черный зверь британской автомобильной промышленности, британской стали и прочего британского чего угодно. В Куперсчейзе, среди жимолости и «ауди»? Честно говоря, Крис вряд ли сам его узнал бы. Рон Ричи одет в пижаму – штаны от одного комплекта, верх от другого, куртка нараспашку, зато туфли модельные. Глаза пустые, губа отвисла. Человеческая развалина, и Крис чувствует себя неловко, будто подсматривает за чем-то интимным.
Ибрагим объясняет старшему инспектору Хадсону положение дел.
– Для пожилого человека разговор с представителем полиции – большой стресс. Ни в коем случае не вините в этом себя. Однако потому я и предложил провести беседу здесь.
Крис осторожно кивает, поскольку заученное: «Уверяю вас, мистеру Ричи ничего не грозит, но если он, по вашим словам, обладает информацией, я должен задать ему пару вопросов» – он уже произнес.
Ибрагим обращается к Рону.
– Рон, он только хочет тебя спросить про ту ссору, которую ты видел. Помнишь, мы говорили?
Он снова переводит взгляд на Криса.
– Он стал забывчив. Очень старый человек, старший инспектор. Очень, очень старый.
– Да-да, Ибрагим, – говорит Рон.
Ибрагим похлопывает его по руке и медленно выговаривает:
– По-моему, это вполне безопасно, Рон. Мы видели удостоверение этого джентльмена, я позвонил по указанному там номеру и прогуглил его. Помнишь?
– Я только… не знаю, можно ли, – бормочет Рон. – Не хочу никаких неприятностей.
– Никаких неприятностей и не будет, мистер Ричи, – успокаивает Крис. – Гарантирую. Просто вы, может быть, располагаете важными сведениями.
От Красного Рона одна тень осталась, и Крис понимает, что надо быть очень осторожным. Ни в коем случае не упоминать пока Джейсона. Надежда на обед в пабе быстро тает.
– Мистер Ариф прав, со мной можно говорить свободно.
Рон смотрит на Криса, потом на Ибрагима, ожидая от него поддержки. Ибрагим пожимает другу руку, и Рон, снова обернувшись к Крису, наклоняется к нему.
– Мне спокойнее было бы говорить с той леди.
Крис пробует мятный чай, который заварил для него Ибрагим.
– С той леди?
Он переводит взгляд с Рона на Ибрагима. Тот приходит на помощь.
– С какой леди, Рон?
– Ну, с той, Айб. С той, что приезжает с нами беседовать. Женщина-коп.
– Ах да! – спохватывается Ибрагим. – Констебль де Фрейтас. Она часто к нам приезжает, старший инспектор. Учит закрывать окна на задвижку. Вы с ней не знакомы?
– Знаком, конечно. Да, она в моей группе. – Крис напрягает память: как звали ту молодую девицу с несуществующими шнурками – не де Фрейтас ли? Почти наверняка она. Перевелась из столицы, почему – никто не знает. – Мы с ней очень тесно сотрудничаем.
– Так она участвует в расследовании? Прекрасно! – сияет Ибрагим. – Мы здесь очень любим констебля де Фрейтас.
– Ну официально она не участвует, мистер Ариф, – уточняет Крис. – У нее много других важных дел. Ловит преступников и… и так далее.
Рон с Ибрагимом, не говоря ни слова, смотрят на Криса и ждут.
– Но это потрясающая мысль. Надо взять ее в группу, – спешит Крис, соображая, с кем надо будет поговорить. Наверняка кто-то да задолжал ему услугу.
– Она прекрасный офицер, – говорит Ибрагим. – Она делает вам честь.
Снова став серьезным, он поворачивается к Рону.
– Так что, если наш красавец-следователь и наша приятельница де Фрейтас приедут вместе, ты согласишься с ними потолковать, Рон?
Рон наконец берет чашку с чаем.
– Было бы замечательно, Айб. Мне это нравится. Я и с Джейсоном поговорю.
– С Джейсоном? – настораживается Крис.
– Ты боксом не увлекаешься, сынок? – спрашивает Рон.
– Очень увлекаюсь, мистер Ричи, – кивает Крис.
– У меня сын боксер. Джейсон.
– Я его знаю, сэр, – говорит Крис. – Он, должно быть, ваша гордость.
– Просто он был со мной, так надо и его позвать. Он тоже видел ту ссору.
Крис кивает. Ого, это весьма интересно. Не зря он съездил.
– Ну, я непременно приеду и побеседую с вами обоими.
– И констебля де Фрейтас захватите? – напоминает Ибрагим. – Замечательно.
– Конечно, – кивает Крис. – Все что угодно, лишь бы докопаться до истины.
Глава 20
Итак, похоже, что мы ведем следствие по убийству. И еще лучше – я побывала в допросной комнате полиции. Этот дневник принес мне удачу.
Интересно было понаблюдать за Элизабет в деле. Очень впечатляет. Такое хладнокровие. Хотелось бы знать, как бы мы поладили, если бы познакомились тридцать лет назад. Вряд ли, мы из разных миров. Но здесь люди сходятся.
Я очень надеюсь, что сумею помочь Элизабет в расследовании. Помочь в поимке убийцы Тони Каррана. Может, и сумею, на свой лад.
Думаю, если у меня и есть какая-то особая способность, так это что меня часто не замечают. Или правильнее сказать «недооценивают»?
В Куперсчейзе полно великих и прославленных людей, которые что-то в жизни совершили. Кто-то участвовал в проектировании туннеля под Ла-Маншем, в честь кого-то назвали болезнь, кто-то был послом в Парагвае или Уругвае. Вы меня понимаете.
А я? Джойс Мидоукрофт? Хотелось бы знать, какой они меня видят. Безобидной? Наверняка. Болтливой? Боюсь, грешна. Но мне кажется, в глубине души они понимают, что я не из их круга. Медсестра, не врач, хотя в лицо этого никто не скажет. Все знают, что квартиру здесь мне купила Джоанна. Джоанна из их круга. А я не совсем.
Однако же, если в Комиссии по питанию склока, если не работает насос на озере или, как давеча, пес одного проживающего сделал щенков собачке другого и оба как с цепи сорвались, кто все уладит? Джойс Мидоукрофт.
Я с превеликим удовольствием смотрю, как они пыжатся, надувают грудь, слушаю, как грозятся судом, и жду, пока они выпустят пар. Тогда вступаю я и намекаю, что, может быть, есть варианты, может быть, можно договориться, и собаки, может быть, есть собаки. Я здесь ни для кого не угроза, никому не соперница. Я Джойс, тихая болтушка Джойс, вечно во все суну нос.
Потому-то со мной все успокаиваются. Тихая, рассудительная Джойс. Никто уже не кричит, и проблемы улаживаются, и нередко – не без выгоды для меня. Только этого, похоже, никто не замечает.
Так что я очень люблю быть незаметной – и всегда любила. И я правда думаю, что буду полезна в расследовании. Все станут смотреть на Элизабет, а я просто буду самой собой.