Где его свидания?
Если выйти прямо сейчас, он попадет в час пик, поэтому Крис закрывает дело Тони Каррана и открывает дело Вентама. Если он сумел разрешить одну загадку, почему не разрешить еще две? Что же он упустил? Что он упустил?
Глава 108
Они проходят по коридору: Элизабет с Ибрагимом, Рон несет за ними пару стульев. Вроде бы при деле.
За их спинами распахивается двойная дверь, и Джойс догоняет друзей.
– Извините, опоздала. На плите вдруг заверещал таймер, никак не могла понять, в чем дело.
– Иногда это бывает от внезапных скачков напряжения. Часы пытаются переустановиться, – объясняет Ибрагим.
Джойс кивает и машинально берет Ибрагима под руку. Элизабет впереди берет под руку Рона, и они молча доходят до двери.
Что бы там ни было, Элизабет все равно стучится. Как всегда.
Она открывает дверь, и вот он. Человек, которого спустя столько лет узнала Карен Плейфейр. На фото, где он снят с Роном и спасенным лисом.
Та же старая книга открыта на той же странице. Он поднимает глаза и как будто не удивляется, увидев всех четверых.
– А, все в сборе.
– Все в сборе, Джон, – подтверждает Элизабет. – Можно нам сесть?
Джон жестом предлагает так и делать. Отложив книгу, он щиплет себя за переносицу. Рон смотрит на бесчувственную Пенни в постели. Да от нее же ничего не осталось, думает он. Ушла. Почему он не приходил ее навестить? Почему для этого понадобилось вот такое?
– Как будем говорить, Джон? – спрашивает Элизабет.
– Тебе решать, Элизабет, – отвечает Джон. – Я ждал стука в дверь с той минуты, как это сделал. Каждый день принимал как подарок. Хотя хотелось бы еще немного. И каким же образом, в конце концов?
– Карен Плейфейр вас узнала, – говорит Ибрагим.
Джон кивает и улыбается про себя.
– Узнала? Малышка Карен. Надо же!
– Вы, когда ей было шесть лет, усыпляли ее собаку, Джон, – объясняет Джойс. – Она сказала, что никогда не забудет ваших добрых глаз.
Элизабет заняла обычное место в ногах кровати Пенни.
– Ты сам начнешь, Джон? Или лучше нам?
– Давайте я? – Джон прикрывает глаза. – Я столько раз проговаривал это про себя.
– Кто лежит в той могиле, Джон? Чьи это кости?
Не открывая глаз, Джон возводит взгляд к небесам, вздыхает за все свои годы и начинает.
– Это было в начале семидесятых, милях в десяти отсюда. На овцеводческой ферме Грейскотт. Их тогда много было, знаете ли. Теперь это в далеком прошлом. Я, помнится, начинал в 1967-м. Пенни сказала бы точнее, но около того. Хозяином там был старик Матсон, я к тому времени хорошо его знал. Выезжал туда время от времени. Знаете, всякое случается. В тот раз вызвали к родившей кобыле. Жеребенок погиб, и она мучилась. Кричала от боли, а пристрелить он не хотел, и я его понимал. Поэтому сделал ей укол, и все. Много раз так делал, и до, и после. Есть фермеры, которые просто стреляют, и некоторые ветеринары тоже, но не Матсон и не я. В общем, мы сели выпить чаю и разговорились. Я всегда спешил, но он, мне кажется, был очень одинок. Без семьи, некому было помочь ему на ферме, деньги кончались, и я решил, что надо составить ему компанию. В тот день холмы казались мне очень унылыми. Мне пора было ехать, а он все не хотел меня отпускать. Знаю, вы меня осудите, а может быть, и нет, но тогда я вдруг увидел это ясно как день. Он мучился, ужасно мучился. Будь Матсон животным, он кричал бы от боли. Вы должны мне поверить. И вот я достал из сумки и предложил ему, знаете ли, прививку от гриппа, мол, впереди зима и все такое. Он обрадовался. Закатал рукав, и я сделал укол. Такой же, какой делал кобыле. И он больше не кричал и не мучился.
– Вы избавили его от мучений, Джон? – спрашивает Джойс.
– Так мне виделось. Тогда и теперь. Если бы я не потерял головы, подобрал бы такой состав, чтобы не определялся при вскрытии, и предоставил бы найти его почтальону, или молочнику, или кто бы постучался к нему после меня. Но я действовал под влиянием минуты, и вот он накачан фенобарбиталом, так что я не мог позволить, чтобы кто-то стал разбираться.
– И пришлось его похоронить? Этого Матсона? – спрашивает Элизабет.
– Именно пришлось. Я бы похоронил его прямо на месте, но в те времена фермы скупали направо и налево под застройку, и я подумал, что с моей удачей его непременно через месяц откопают строители. Тогда я и вспомнил.
– О кладбище, – говорит Рон.
– Идеальное место. Я видел его, когда ездил к Гордону Плейфейру. Земля не фермерская, а кто бы стал покупать монастырь, боже сохрани! Я знал, как там тихо, знал, что там никто не бывает. Так что однажды ночью, через пару дней, я приехал туда с погашенными фарами. Взял лопату и сделал дело. Вот и все. Пока однажды сорок лет спустя не увидел рекламное объявление.
– И вот мы все здесь, – говорит Элизабет.
– И вот мы здесь. Я убедил Пенни, что это прекрасное место для пожилых людей, и в этом я не ошибся. Мне просто хотелось держать кладбище под присмотром. Не ожидал, что кто-то захочет снести могилы, но в наши дни никогда не знаешь, и мне хотелось быть рядом на случай, если обернется к худшему.
– Как оно и обернулось, Джон, – говорит Джойс.
– Выкопать тело я не мог: стар и слаб. И не мог допустить, чтобы, раскапывая кладбище, нашли тело. В то утро я запаниковал, и в суматохе, пока все вы держали Вентама, ввел иглу ему в руку, и через несколько секунд он умер. Что непростительно во всех отношениях. Непростительно. С той минуты я ждал вас и готовился ответить за то, что сделал.
– Каким это чудом у тебя под рукой оказался шприц с фентанилом, Джон? – спрашивает Элизабет.
Джон улыбается.
– Я давно его приготовил. На случай, если понадобится. Если Пенни захотят увезти.
Джон ясным взглядом смотрит на Элизабет.
– Все же я рад, что это вы, Элизабет, а не полиция.
– Я тоже рада, Джон, – говорит Элизабет. – И спасибо, что поделился. Ты понимаешь, что нам придется рассказать полицейским?
– Понимаю.
– Хотя необязательно сию секунду. Пока здесь только мы, можно уточнить две вещи?
– Конечно. Это было давно, но я постараюсь помочь.
– Мне кажется, мы с тобой согласны, Джон, что Пенни, вероятно, не слышит, что происходит в этой комнате. Какие бы глупости мы ей ни говорили, на самом деле мы просто обманываем себя?
Джон кивает.
– Но, думаю, мы согласны и в том, что, может быть, она слышит? Есть такая вероятность? Что она все это слышит?
– Есть, – признаёт Джон.
– В таком случае, Джон, может, она и сейчас нас слышит.
– Может быть.
– Даже если это лишь крошечный шанс, Джон. Самый малый шанс, что Пенни слышала твой рассказ. Зачем ты с ней так, Джон? Зачем заставил через это пройти?
– Ну, я…
– Ты бы не стал, Джон, правда. Это было бы жестоко, – говорит Элизабет.
Ибрагим подается вперед.
– Джон, вы сказали, что убийство Яна Вентама непростительно. И я вполне верю, что вы так думаете. Вам бы такое в голову не пришло. И вы хотите, чтобы мы поверили, будто вы пошли на это только ради спасения собственной шкуры? Боюсь, в это невозможно поверить. Вы совершили поступок, который считаете непростительным. И боюсь, я вижу для такого только одну причину.
– Любовь, Джон, – говорит Джойс. – Только любовь.
Джон смотрит на всех четверых. Никто не отводит глаз.
– Я сегодня с утра попросила Ибрагима посмотреть одно из старых дел Пенни, – говорит Элизабет. – Ибрагим?
Тот достает из магазинного пакета тонкую папку и отдает ее Элизабет. Она раскрывает папку у себя на коленях.
– Перейдем к правде?
Глава 109
Крис один. Перед ним остатки карри навынос. Майкл ван Гервен, обставив Питера Райта на шесть бросков, досрочно закончил партию дартс. Так что смотреть теперь нечего и не с чем. Крис подумывает пойти в круглосуточное кафе на стоянке, купить чипсов. Просто чтобы снять напряжение.
У него вибрирует телефон. Хоть что-то. Пишет Донна.
«Я бы посмотрела повтор “Славной родословной” с Джейсоном Ричи. Не хочешь?»
Крис смотрит на часы: скоро десять. Почему бы и нет? Еще одно сообщение.
«И надень, пожалуйста, темно-синюю рубашку. Ту, что с пуговицами».
Крис успел привыкнуть к Донне и послушно исполняет приказ. Он, как всегда, одевается не глядя в зеркало, потому что кому охота на такое глядеть. И отвечает:
«Есть, мэм, ради Джейсона Ричи на все готов. Выхожу».
Как видно, свидание Донны большого успеха не имело.
Глава 110
– Она хранит их в чулане, Джон, – говорит Элизабет, показывая бумажную папку. – Не знаю, заглядывал ты туда когда-нибудь? Там все ее старые дела. Их не положено хранить, но ты же знаешь Пенни. Она все копировала на всякий случай.
– На случай, если копии помогут много лет спустя найти убийцу, – добавляет Джойс.
– Одним словом, Джон, когда Карен Плейфейр тебя узнала, это навело меня на мысли, и осталось только проверить кое-что по одному из тех дел.
– Хотите воды, Джон? – спрашивает Джойс.
Джон качает головой. Он не сводит глаз с углубившейся в чтение Элизабет.
– Дело было в Рэе в 1973-м. Пенни, должно быть, только начинала службу. Я не помню Пенни молодой, но ты должен ясно помнить. Может быть, как вчера. Дело девушки по имени Энни Мадли. Помнишь Энни Мадли, Пенни?
Элизабет оборачивается к лежащей подруге. Слышит? Не слышит?
– Зарезана грабителем и истекла кровью на руках у своего парня. Приехал наряд полиции, в том числе Пенни, это есть в деле. Нашли на полу осколки выбитого взломщиком стекла, но ничего похищено не было. Грабитель наткнулся на Энни Мадли, запаниковал, схватил кухонный нож, ударил ее и сбежал. Это согласно официальному отчету, почитай, если хочешь. Дело закрыто. Но Рон первым учуял запашок, и запашок ему совсем не понравился.
– Дело воняет, Джонни, – говорит Рон. – Грабеж среди бела дня в шумном квартале? Когда все дома? Еще можно вломиться в дом в воскресенье утром, когда все в церкви, но днем в воскресенье… так не делается.