— Без сомнения.
Я посмотрел на турецкий ковер. В полумраке всякая тень напоминала свернувшуюся змею.
— Оставайся на месте, Далила, — пробормотал я. — Я пройду через комнату и открою шторы. Тогда мы сможем получше разглядеть эту штуку…
— Не двыгтесь, сыр! Радь всыго свытого, не двыгтесь! — в ужасе выдохнула Далила.
Предупреждения мне не понадобились — я уже и сам почувствовал, как что-то отвратительно щекочет мою ногу. Застыв на месте, я ухитрился опустить глаза и мельком взглянуть на это существо, но в полутьме был виден только шипастый силуэт длинною примерно в фут. Существо продолжало неумолимо карабкаться по моей икре.
— Что ж делыть-то? — прошипела Далила.
Я закатил глаза:
— Сними с меня эту проклятую дрянь.
Непроизвольно вздрогнув, я попытался не закричать, когда тварь снова зашевелилась и доползла до моего бедра.
— Свет! — прошептал я.
Кивнув, Далила неуклюже подошла к окну и осторожно подняла шторы. Комнату залил молочный свет.
Крик отвращения, который вырвался у Далилы, не особо помог мне справиться со страхом.
Я рискнул посмотреть вниз. В мою ногу вцепилась (иначе и не скажешь) самая отвратительная тварь из всех, что я когда-либо видел. Нечто среднее между скорпионом и сороконожкой, желтовато-коричневого цвета, ее панцирь тускло поблескивал, как янтарные четки на нитке. Ее голова, из которой росли свирепые жвала — без сомнения, именно ими она и убила почтальона, — медленно двигалась из стороны в сторону и подрагивала. У меня по спине поползли мурашки.
— Что эты? — закричала Далила.
— Не знаю! Мне плевать! — умудрился выдавить я сквозь сжатые губы. — Но у нас есть одно преимущество.
— Кыкое?
Я продолжал смотреть на эту насекомообразную мерзость. При ее прикосновении каждая часть моего тела замирала от ужаса. Я делал все, что мог, чтобы не схватить тварь и не отшвырнуть подальше.
— Думаю, тварь слепа, — прошипел я. — Нам нельзя ее… тревожить.
Далила медленно кивнула:
— Где вашы трость? Я б мыгла ее сшыбить.
— Нет! — Я с трудом сглотнул, пытаясь не выдавать волнения. — Она укусит меня раньше, чем ты ее достанешь, тупица! — Тварь снова начала двигаться — ее дергающиеся конечности омерзительно шуршали по ткани моих брюк. — Подойди сюда, — осторожно сказал я. Далила послушалась. — А теперь… встань у меня за спиной…
У меня на бровях повисли капли соленого пота.
Далила заняла позицию — примерно в десяти дюймах от меня.
— Что тыперь? — спросила она высоким сиплым голосом.
— Теперь ты должна снять с меня брюки.
— Ы?
Я попытался выровнять дыхание. Тварь поднялась еще выше — теперь она практически гнездилась у меня в паху.
— Не спорь, женщина, — сказал я наконец. — Протяни руки вперед и отстегни подтяжки. По… по… очереди…
Далила повиновалась — протянула правую руку, обхватила меня за талию под поясом и нащупала первую пуговицу. Ее толстые грубые руки тряслись, когда она пыталась отстегнуть подтяжки.
Не издав ни звука, она вытянула левую руку, чтобы решить возникшую проблему, и после мучительной возни наконец умудрилась снять сначала одну, потом другую петлю. Брюки слегка обвисли.
— Они должны держаться! — прохрипел я. — Если они упадут слишком быстро, эта тварь вопьется в меня в мгновение ока!
— Хырашо! — прошептала Далила. — Пырхожу к дрыгой стыране. Вы не мыгли б…
Я мог. Я мучительно медленно опустил руку и схватился за пояс, чтобы удержать брюки.
Далила уже отстегивала подтяжки слева. Одна петля снялась легко, со второй возникли сложности.
— Черт пыдери ыту хрень, — пробормотала она. — Пырклятый Ытдел кройки и шитья с их дытошынстью. Тут нады ыстырожны, а то…
Когда вторая пуговица с громким треском оторвалась и штаны практически упали, мое сердце стало биться как-то тошнотворно быстро.
Голова насекомого поднялась и повернулась, словно бы оно прислушивалось. Щупальца усиков на время перестали Щупать.
Далила сосредоточилась на задних пуговицах, однако по поведению твари я понял, что на подобные мелочи у нас просто нет времени.
— Оно собирается жалить! — закричал я. — Далила, быстро. Как только скажу, стягивай штаны и души проклятую тварь!
Казалось, я очутился вне собственной плоти, пока наблюдал, как поднимается поблескивающая голова этого чудовища, как дрожат его жвала, похожие на лезвия бритвы, как с них капает яд…
— Давай, Далила, давай! — завопил я.
Женщина с поразительной скоростью стянула с меня штаны, закутала ими тварь, уронила к моим ногам — и, не теряя ни секунды, изо всех сил несколько раз хрястнула каблуком жуткую тварь под материей. Я невольно поморщился.
Мгновение спустя я выхватил из пальто револьвер и выпустил пулю себе под ноги. Лишь увидев дымок от омерзительной липкой слизи, я смог заставить себя, не снимая ботинок, стащить остатки брюк и зашвырнуть их в угол.
Второе покушение на мою жизнь! Казалось, кто-то очень не хочет, чтобы я добрался до сути этого загадочного дела.
Но кто?
Далиле я задал работу — собрать мои вещи, — а сам рухнул в кресло со стаканом бренди, размышляя о тщете всего сущего. Пока моя бесценная Домработница хлопотала наверху, я просмотрел менее смертоносную часть своей корреспонденции. В свертке я обнаружил, как и ожидал, древнюю книгу с ломкими от старости страницами и листок бумаги, на котором значилось:
НАЖИВКА! Встреча с Софисмом — Семь тридцать. Виа Сан-Фонтанелла, 387.
Друг Чудоу меня не подвел. Несмотря на то что его засадили в тюрьму, он все равно мог дергать за все ниточки. Он устроил мне встречу с неуловимым профессором Софисмом, и теперь мне было чем выуживать у него секреты.
Я перевернул книгу, и тусклый переплет блеснул в свете камина.
Также в пачке писем у незадачливого почтальона обнаружилась благоухающая записка от божественной мисс Беллы Пок. Я прижал ее к лицу и глупо ухмыльнулся, как влюбленный школяр.
До свидания, дьявольский мистер Бокс. До новой встречи.
Я аккуратно положил записку между своими рубашками. Мысли о том, что я вернусь к такой девушке, как Белла, было достаточно, чтобы спасти меня от любой опасности. А пока мне нужно было как можно скорее разобраться с делом Чудоу. Я не мог позволить себе пропустить встречу с Софисмом в Неаполе. Второго шанса у меня, вероятнее всего, не будет.
X. Что имела рассказать Китти Хлёст
Час спустя толстое лицо инспектора Слиффа лучезарно улыбнулось мне из-за другого края стола.
Мы сидели в буром кабинете, который он называл домом. В углу находилась маленькая спиртовка и куча консервов, которые навели меня на мысль о том, что в данный момент инспектор предпочитает гостей не принимать. А потом я заметил на его пальце белую полоску кожи — там, где когда-то, видимо, было кольцо. Вероятно, миссис Слифф недавно сошла со сцены.
Я прибыл в Скотланд-Ярд, будучи в полной уверенности, что сейчас какая-нибудь бестолочь в полицейском шлеме отправит меня куда подальше. Вместо этого я обнаружил, что инспектор все еще на посту, — только теперь он был без воротничка и, насколько я понял, сжимал в руке кружку с бренди.
— Неужели вы не понимаете, — сказал я. — Вполне вероятно, что бедная миссис Ноуч покинула Механический институт и была убита где-то еще. Это не менее вероятно, чем версия, будто Кристофер Чудоу задушил несчастную женщину в уборной!
Слифф беспомощно развел руками:
— Мистер Чудоу не может предоставить нам свидетельских показаний по поводу того, чем он занимался между половиной десятого и десятью. Он мог задушить ее и оставить там.
— И после этого не моргнув глазом провести урок?
— Некоторые убийцы невероятно хладнокровны.
Я раздраженно застонал:
— Но где мотив, дорогой сэр?
Слифф довольно улыбнулся и вытащил из кармана пиджака продолговатый кремовый конверт. И потряс им у меня перед носом, как приманкой.
— Что это? — спросил я.
— Копия завещания миссис Ноуч. Помимо прочих мелких отчислений, она завещала пятьсот фунтов своему преданному учителю рисования, мистеру Кристоферу Чудоу.
— Что? Ну и что из этого? Чудоу непристойно богат.
— Многие убивали и за меньшие деньги, сэр.
Я взял у него конверт и изучил его содержимое.
— Хм-м… между тем эти документы свидетельствуют скорее против ее мужа.
— Мужа?
— Да. Она оставила ему две тысячи фунтов и ежегодную ренту своего первого мужа, которой… похоже… он не мог распоряжаться, пока она жива.
— Но есть свидетельства: мистер Ноуч уехал от Механического института.
— Но он мог нанять кого-нибудь, кто сделал бы все за него.
— Мистер Бокс…
— Вы встречались с этим человеком, Слифф. Даже если деньги и не мотив, очевидно, что он не одобрял светскую жизнь своей супруги. И когда она стала более уверенной и независимой, он просто не смог этого выдержать и задушил ее.
Слифф холодно посмотрел на меня:
— Вы забываетесь, сэр. А как же перчатка?
Я нетерпеливо махнул рукой.
— Достаточно просто украсть у дамы перчатку. К тому же откуда на ней взялась кровь? Насколько я помню, коронер сказал, что женщина была задушена.
Слифф, казалось, задумался.
— Ладно, ладно. Я учту ваши версии, сэр. А теперь, если не возражаете, мне есть чем заняться. Это не единственное дело, которое я веду.
Меня выпроводили в унылый коридор. Я засунул руки в карманы и с несчастным видом поплелся к выходу, равнодушно изучая стены и вполглаза глядя на листовки, пришпиленные к пробковым доскам, на уродливые изображения преступников в розыске и на пятна сажи на стенах над потрескавшимися газовыми рожками. Я понятия не имел, что предпринять дальше. Мне надо было немедленно ехать в Неаполь, но как я мог оставить Чудоу в такой ситуации? Может, мне увеличить свой долг, попросив Джошуа Рейнолдса использовать свое влияние? Мои раздумья неожиданно были прерваны.