Я кивнул.
Слуга выкинул сигарету в темноту.
— Завтра в полночь.
И с этими словами он исчез.
На следующий день, как и было договорено, я зашел за мисс Пок в отель. Солнце нас окончательно покинуло, уступив место непогоде в сочетании со свежим сильным ветром, который выл, как баньши. После завтрака, по настоянию Беллы, мы наняли экипаж и поехали по дороге вдоль побережья, пока не добрались до отдаленных равнин около великого вулкана; его вершина была едва видна в желтоватом тумане. Ей, видите ли, очень захотелось покататься на знаменитом фуникулере, который с большой изобретательностью (и не меньшей смелостью) был построен прямо на склонах грохочущей горы и лишь немного не доходил до кратера.
— Я уверен, что есть куда более интересные способы провести время, — сказал я, широко улыбаясь.
Белла дотронулась до моей руки.
— Разве вас это не восхищает, Люцифер? Бурлящая энергия прямо у нас под ногами. Горящая лава, которая может в любой момент вырваться на поверхность?
Нет, все это меня конечно же восхищало. Но думал я в тот момент совершенно не о горящей лаве Везувия.
На нижних склонах имелась станция, которая являла собой маленький безлюдный форт — его плоскую крышу покрывал слой вулканической пыли. Я купил билеты, и мы стали смотреть, как ветер гоняет клубы пыли и старую газету, что волновалась у наших ног. Большие часы показали два, и мы забрались в тесную вагонетку, глядя, как тусклый солнечный свет блестит на проводах, которые тянулись вверх по склону вулкана.
Вагонетка — весьма любопытное ступенчатое транспортное средство, напоминающее лестницу, — была наполовину пуста. Белла села на одну из ступенек, с живым любопытством изучая пейзаж за грязным окном. Рядом с нами сидела старушка с вязанием и два американских мальчика в вызывающих клетчатых костюмах и широкополых шляпах; юнцы сразу начали громко восхищаться величием гор, хотя пока мы не видели ничего, кроме жирного пепла. Вагонетка ползла вверх по склону, и огромные грязные облака серы обрушивались на ее крышу, просачиваясь в окна, подобно ядовитому газу.
Вдруг я обратил внимание на молодого человека, который сидел на ступеньку выше меня. Я успел заметить аккуратный черный костюм и длинные каштановые волосы. У него были большие карие глаза и слегка вздернутый нос, как будто слегка прижатый к стеклу. Он приподнял шляпу и лучезарно улыбнулся.
— Впечатлены? — спросил он.
Я не понял, кого он имел в виду — вулкан или себя самого.
— Весьма, — ответил я.
Белла посмотрела наверх, и незнакомец улыбнулся.
— Прошу меня простить, но вы ведь синьор Бокс, не так ли?
Я кивнул.
— Меня зовут Виктор, — сказал он, протягивая мне руку в перчатке. Я крепко пожал ее и представил Беллу. Он взял руку Беллы и галантно поцеловал. — Наш общий друг, синьор Нечелл, — продолжал Виктор, — выражает сожаление и очень просит, чтобы вы разрешили мне стать вашим гидом вместо него.
— Ага, — сказал я, тут же потеряв надежду получить хоть какую-то полезную информацию от того, кому здесь полагалось быть моим агентом.
— Вы хорошо знаете эту гору? — спросила Белла.
Юноша глубоко вдохнул, вне всяких сомнений, ядовитый воздух.
— Для меня Везувий — как наркотик. Ничего не могу с собой поделать — путешествую по этим склонам, как только выдается возможность, даже несмотря на то, что живу в Неаполе.
— Да уж, — прокашлял я, — одурманивает. А давно ли вас знает мистер Нечелл?
— О, мы старые… как вы говорите? Приятели. Да. Старые приятели. А теперь скажите мне, после того, как мы поднимемся и спустимся с великого Везувия — прямо как в песенке про герцога Йоркского, вверх-вниз, да? — что бы вы еще хотели увидеть? Неаполь — такой захватывающий город.
Белла тут же начала перечислять все имеющиеся в Неаполе церкви, и я с облегчением выдохнул, когда кондуктор крикнул «Destinazione!»[33] и вагонетка со скрипом доползла до верхней станции.
Виктор проворно вскочил на ноги и вывел нас из вагонетки в облако пара и пепла. Я совершенно не был уверен, хочу ли, чтобы этот маленький «это-лянец» болтался у меня под ногами, когда я провожу день с Беллой, и планировал избавиться от него, как только мы вернемся на станцию фуникулера.
Мы наконец ступили на черную вулканическую почву. Белла посмотрела на свои ноги и стала изучать подошву ботинок.
— С вами все в порядке, дорогая? — спросил я.
Он усмехнулась:
— Я просто решила проверить, не загорелись ли они самопроизвольно.
Всего ярдах в трехстах от того места, где мы стояли, огромная кальдера вулкана светилась ярко-оранжевым светом, клубы белого дыма вырывались из шипящих скал. Было так жарко, что у меня скручивались волосы на руках. Лучше бы я надел перчатки. От неаполитанского солнца я и так, скорее всего, загорю как землекоп.
Я отвернулся от этой палящей жары. Виктор стоял на месте и только удивленно качал головой:
— Все-таки какая потрясающая штука.
— Он уже довольно долго тихий, да? — спросил я.
Он ухмыльнулся:
— Спящий гигант.
— Но не похоже, чтобы он проснулся в ближайшее время?
— Кто знает, — весело прощебетал Виктор. — Но давайте же подойдем поближе.
Он повел нас вперед. У нас под ногами струились застывшие, но относительно свежие лавовые потоки, и я прикрыл глаза от невыносимого свечения кипящей земли.
Виктор зажмурился. Дым вился вокруг его субтильной фигуры призрачными змеями, и мы несколько мгновений стояли молча, глядя на темный пейзаж. Белла забралась на огромный квадратный кусок вулканической породы и показала вниз на зеленеющую долину:
— Что это?
Далеко внизу мы увидели множество белых домов, разбросанных подобно детским кубикам в зелени.
— Это Помпеи, — сказал наш юный друг. — Посмотрите на них, если хотите понять, какая пугающая сила есть внутри Земли на самом деле.
Мы еще немного постояли на вершине вулкана, мило общаясь с нашим новым знакомым. Казалось, Белла им увлечена я же почему-то был не в духе. Может, из-за близящейся встречи с таинственным Джекпотом. В любом случае я был просто счастлив, когда мы вернулись к фуникулеру и начали спускаться.
Белла заметила мою озабоченность.
— Кажется, вы чем-то обеспокоены, Люцифер, — сказала она, подходя к запотевшему окну, у которого я стоял.
Я погладил ее по руке.
— Простите меня, моя дорогая. Я сегодня как не в своей шкуре, если понимаете, о чем я.
Она кивнула и улыбнулась:
— Очень жаль. Такая красивая шкура.
Наши взгляды на мгновение встретились — мои зеленые глаза и ее фиалковые. У нас впереди был еще целый вечер. Расценивать ли это как приглашение?…
Но в какой-то момент все мысли о веселом времяпровождении с божественной мисс Беллой тут же исчезли. Когда фуникулер прибыл на станцию, я случайно посмотрел на толпу у выхода. И сразу заметил огромную фигуру с массивной грудью, облаченную в тяжелый черный сюртук и шляпу; очки цвета индиго делали его лицо похожим на череп.
— Господи! — выдохнул я — Тьеполо!
Я побежал к выходу и заколотил ладонью по деревянной обшивке — вагонетка ползла к станции невыносимо медленно.
— В чем дело? — взволнованно закричала Белла.
Я вытянул шею и увидел, как медвежья фигура дуче Тьеполо исчезает в толпе.
— Простите меня, Белла, — прокричал я, рывком открывая дверь. Я повернулся и снова закричал юному Виктору: — Сэр, не будете ли вы так добры сопроводить даму в отель «Везувий»? Я объясню все позже!
Я успел заметить слегка озадаченное лицо Беллы и Виктора, который приподнял шляпу, а потом выпрыгнул из фуникулера на станцию. Прорываясь сквозь толпу туристов, я побежал к равнине и только и успел увидеть, как Тьеполо забрался на заднее сиденье дорогой на вид машины, которая умчалась прочь в облаке желтой пыли.
Я вернулся, переоделся в вечернее платье, готовясь к встрече с Джекпотом, и написал Белле записку с извинениями. Я нашел очень, приятное кафе рядом с пристанью и выпил там пару бокалов аперитива. Дуче Тьеполо здесь, в Неаполе. И, учитывая риск того, что его снова схватят, у него должна быть для этого очень веская причина. Но каким образом он связан с миссис Ноуч, ее первым мужем Моррэйном и, продолжая логический ряд, с профессорами? Старый Софисм в опасности, теперь я был в этом уверен, но почему, если Неаполь — ключевое место в этой истории, — его до сих пор не убили? Может, он, напротив, сам — источник опасности? Но реакция на смерть его коллег была очень искренней. Софисм не был притворщиком. «Вы хотите, чтобы все это началось снова», — кричал он в ярости. Что — все? От Нечелла пока не было никаких вестей об импортных и экспортных делах любопытных гробовщиков, но у меня хотя бы появилась зацепка. Кажется, этот молодой человек, Чарли Джекпот, что-то знает. Я надел цилиндр и направился к древнему центру города.
Монотонное жужжание насекомых сопровождало меня, пока я шел по освещенным газом проспектам Декумано Маджиоре: дорожное движение, не прекращавшееся много веков, выбило колеи в его булыжниках.
Дом на Санта-Мария-ди-Константинополи отличался от своих приземистых и болезненно выглядящих соседей только рубиново-красным фонарем над дверью. Газовое пламя за дешевеньким витражом мерцало, как слезящийся подмигивающий глаз.
Я тихо поднялся по ступеням к двери. На ней не было ни молотка, ни номера. Я поднял руку, но в этот миг дверь, заскрипев, открылась — будто бы сама по себе. Но не дрожи, читатель, это не история о призраках. Что бы ни ожидало нас за этой дверью, это наверняка был человек.
На самом деле я почти сразу могу уточнить: то, что оказалось за дверью, вполне могло сойти и за обезьяну. В желтушном свете я разглядел стены с дешевыми обоями в потеках и скрюченную упомянутую фигуру: весьма любопытный экземпляр с очень длинными руками, облаченный в зеленый бархат. Его волосы, стриженные en brosse [34]