Стас отказался, объяснив, что уже видел целую кучу этих пропусков.
— Значит, вы в курсе, — продолжил он, — что именно пятого вечером практически вся редакция отправилась гулять.
Он взял пряник, повертел его, потом засунул в рот, перемолотил зубами и быстро проглотил. Сразу стало ясно, как сильно он голоден. Майя молча поднялась и отправилась к холодильнику, чтобы достать более сытную еду. Принесла жареную куриную ногу, колбасу, сыр и хлеб. Стас поблагодарил и, крякнув, принялся за угощение, поглощая его именно в этой самой последовательности — курица, колбаса, сыр, а потом уже хлеб.
Глянцевую корочку он запил остатками чая, который щедро насахарил. Сильвестр смотрел на это сахарное варварство молча, терпеливо ожидая продолжения.
— Итак, вся редакция отправилась гулять к спонсорам, а вот Аршанская от коллектива откололась. Вместо этого она со своим любовником пошла в ночной клуб «Надувная подушка». Кстати, в редакции все знали, что у нее есть любовник. А вы знали?
— Я догадывался, — ответил Сильвестр. — Но точно не знал. Я ведь бываю в редакции один раз в месяц. Белоярова настаивает на том, чтобы на итоговом совещании присутствовали все, кто принимает решения относительно публикуемых материалов.
— А вы принимаете?
— В общем, да. Никто мне не диктует, какие фильмы рецензировать.
— Понятненько, — протянул Стас, вытирая руки поданным полотенцем. — Итак, мы остановились на любовнике.
Он произнес это слово как‑то особенно плотоядно. Наверное, любовник у него изначально был подозреваемым номер один.
— И эта женщина завела дружка? Просто поверить не могу, — воскликнула потрясенная Майя. — Имея такого охренительного мужа…
— Жить со звездой, — назидательно сказал Стас, окинув ее сытым взглядом, — все равно что владеть «Моной Лизой». Больше охраняешь, чем наслаждаешься. От этого и озвереть можно.
Когда Майя уносила его тарелку, он с сожалением проводил глазами куриную косточку. Было бы здорово запить ужин не чаем, а пивом. И еще ему до чертиков хотелось курить. Однако он твердо знал, что нельзя. Тут как в самолете — нельзя, и баста.
— Так что произошло в клубе? — вернул его к действительности Сильвестр. — Удалось что‑нибудь полезное узнать?
— В половине восьмого дружок уже ждал Аршанскую возле редакции. Бродил вокруг своего автомобиля, камушек пинал. Первым его засек завхоз, который выскочил из подъезда раньше времени. Потом уж все по очереди любовались. Кто домой шел, кто на вечеринку отчаливал, а этот парень даже не отворачивался.
— Ну, если все о нем знали, чего ему прятаться?
— Может быть, у Аршанской с мужем договоренность была? — снова встряла Майя. — Живут вместе, а удовольствие получают врозь. Бывают же такие браки… И кто же этот тип? — спросила она пренебрежительно.
Сильвестр поглядел на нее задумчиво и почесал бровь. Оказывается, его помощница в полном восторге от Аршанского. Актер, конечно, хорош, ничего не скажешь. Блистательная внешность, шарм, удачные роли… Но она никогда ничего такого не говорила… Женщины — вообще очень скрытные существа. Правда, скрывают, как правило, всякие глупости.
— Этот тип — Сергей Фирсанов. Сорок один, женат, разумеется. Работает тренером в фитнес‑клубе. Сам считает, что состоит из одних достоинств. Роман с Аршанской у него длился около года. Значит, ближе к делу. Примерно в восемь — точно он не помнит — парочка закатилась в «Надувную подушку». Обратите внимание, что действие драмы разворачивалось в трех шагах от редакции. И еще спонсорская вечеринка гудела за два квартала. Все на нашей территории, — с сожалением добавил Стас. — Вечеринка тоже в восемь часов началась.
— Я в курсе, — кивнул головой Сильвестр. — Мне же приглашение присылали.
— Аршанская воспользовалась таким замечательным предлогом, чтобы погулять вволю. Она при Фирсанове позвонила мужу и предупредила его о том, что вернется поздно. И именно потому, что якобы идет гулять вместе со всей редакцией.
— Значит, все‑таки обманывала… — подвела итог Майя, прищурив один глаз так, как будто целилась из ружья.
Сильвестр решил, что не завидует будущему мужу своей помощницы. Судя по всему, в голове у нее сложился образ идеального брака, который она станет воплощать в жизнь любой ценой.
— Короче, Фирсанов ее еще возле гардероба предупредил, чтобы она ничего себе не позволяла. Дело в том, что Аршанская нюхала кокаин. Как выяснилось. А в «Надувной подушке» она его покупала.
— Я уж давно догадался, — Сильвестр махнул рукой пренебрежительно. — Лихорадочный блеск глаз, нервозность, перепады настроения… Все симптомы были налицо.
— Когда его дама в очередной раз запросилась в туалет, Фирсанов сообразил, почему она постоянно отлучается, и вспылил. Они поругались. Причем ругались шумно, многие это слышали. Но Аршанская на него плюнула и все‑таки отправилась в дамскую комнату.
— Кокаин против любовника… — пробормотал Сильвестр. — Да, бедняге не повезло.
Там ее и пришили, — подвел итог Стас. — Она вошла в кабинку, достала из сумочки зеленую купюрку, насыпала порошочек… Не знаю, что произошло потом. Аршанская кого‑то впустила к себе. Или ее позвали снаружи, она прервала свое занятие и лицом к лицу столкнулась с убийцей. Он воткнул шприц ей в шею. Мгновенная смерть.
— А что вколол?
— Лекарство, парализовавшее дыхательный центр. Вы же знаете, нам не положено разглашать.
Сильвестр ничего не сказал, только по своему обыкновению хмыкнул.
— Так выходит, убийца — женщина? — сообразила Майя. — Не мог же мужчина войти в дамскую комнату, потом выйти из нее и остаться незамеченным?
— Не мог, слишком рискованно, — согласился Стас и зевнул с закрытым ртом.
После мороза и плотного ужина его потянуло в сон. За окном стремительно темнело. Дом погружался в сумерки, как подводное судно, уходящее в глубину. Майя включила свет и задернула шторы, огородив свой уютный мир от непогоды, да и от всего мира, оставшегося по ту сторону.
— Шприц убийца бросил? — уточнил Сильвестр.
— Бросил. Ясный пень, чистый. Отпечатков нет. И еще. На крючке, где женщины обычно сумочки пристраивают, висела елочная игрушка. Кот в сапогах, — добавил он.
— А в «Надувной подушке» елка уже была наряжена? — тотчас поинтересовался Сильвестр. — Может быть, какая‑нибудь поддатая дамочка сняла с елки игрушку, таскала ее с собой, а потом забыла в туалете?
— В том‑то все и дел о, — на лице Стаса появилось торжествующее выражение. Как у мальчишки, который плюнул дальше других пацанов. — Это не простая игрушка. А очень старая — я такие в детстве, у своей бабушки на елке видел. Их теперь коллекционируют, они дорого стоят.
— Сама Аршанская могла ее принести?
— Исключено. Когда она с Фирсановым собачилась, в руках у нее ничего не было, кроме сумочки. А сумочка крохотная, туда если что и влезло, так это наркота и пять копеек. Ума не ПОИЛОЖУ, зачем женщинам такие сумочки!
Он посмотрел на Майю с требовательным изумлением, как будто она должна была немедленно ответить за всех женщин на свете.
— Некоторые любят и большие сумки, — пожала плечами та. — Чтобы зонт вошел и косметичка.
Под «некоторыми» она наверняка подразумевала себя. Однако Сильвестра мало интересовали дамские сумки. Он потеребил нижнюю губу и заметил:
— Остается два варианта. Либо кота в сапогах кто‑то элементарно забыл в кабинке. Либо… его принес убийца.
— Глупость какая, — высказала свое мнение Майя. — На кой черт убийце это надо? Ей бы ноги в руки — и бежать! Тут ведь каждая минута на счету…
— Большой опыт в этом деле? — подколол Стас. — Небось, вы с боссом все детективы пересмотрели, какие только на свете есть…
— Увы. Должна признать, что мне путь к его телевизору заказан. Ни разу не позвал посмотреть с ним месте какой‑нибудь шедевр. Босс считает, — поспешно пояснила она, заметив, что Сильвестр собрался возразить, — что сам факт присутствия женщины мешает мужчине работать. Нет, все же один раз он меня позвал, — язвительно продолжала она. — И знаете, что выяснилось, старший лейтенант? Что я испускаю какие‑то флюиды, которые сбивают его с толку.
— Флюиды! — возмутился Сильвестр, апеллируя к Половцеву. — Это была мелодрама с Кевином Костнером. А на Костнера у нее давние виды. Невозможно сосредоточиться и думать о режиссуре, когда рядом сидит горка розовых соплей, и глаза у нее блестят ярче экрана. И время от времени она еще вздыхала, как девственница на сеновале.
— А Костнер это у нас кто? — осторожно спросил Стас.
— «Телохранитель», — коротко пояснил Сильвестр.
После такого вопроса Майя поглядела на старшего лейтенанта с высокомерной жалостью. Фильм Стас помнил, а вот Костнера — весьма смутно. Вероятно, это был какой‑то кумир в мире кино. В конце концов, девица молодая, у нее кровь горячая. А он что? Его кровь, перемешанная с дешевым алкоголем, тысячи раз холодевшая в засадах и закипавшая на задержаниях, превратилась в особую субстанцию, которая помогала сердцу Стаса стучать ровно и не дрыгаться чуть что.
— Может, это кокаиновые дела? — вернулся Сильвестр к деловому разговору.
— Мы проверяем, но врядли. Аршанская была еще на плаву. Фирсанов бушевал, потому что вообще поборник здорового образа жизни. От пива толстеют, вобла задерживает мочу, никотин убивает лошадей, ну и все такое прочее. А тут кокаин! Конечно, он пытался вмешаться.
— Свидетели?
— Полно. И все либо были пьяные, либо просто идиоты. Как всегда, ничего нового.
— Подозреваемые?
— Ну… — Стас замялся, зыркнув на Майю. Она заварила для себя чай и теперь сосредоточенно совала нос в облачко пара, взлетевшее над чашкой. — Муж, разумеется.
— Алиби?
— Есть, но мутное. Был на тусовке… Его видели то тут, то там…
— По этой же причине, полагаю, нет алиби ни у кого из коллег, зажигавших на вечеринке спонсоров?
— Мы пока даже с мотивами не определились, — проворчал Стас. — Изучаем помаленьку. В конце концов, я не следователь.
— А я не факир, — напомнил Сильвестр. — Мне подумать надо.