Пока папа разбирал покупки, Чарли совала в них любопытный нос, а бабушка хлопотала вокруг Флисс, Бетти незаметно выскользнула из кухни и поднялась наверх. Тут она поняла, что совершенно не помнит, как поступила с той стопкой бумаг. Похоже, когда снизу раздался грохот, она их выронила – потому что листы были рассыпаны по полу спальни.
Ее спальни. Как все-таки здорово наконец иметь собственную комнату! И очень удобно: здесь ее никто не побеспокоит, и можно все подробно изучить.
Бетти аккуратно собрала листы и сложила на кровать. Потом открыла шкаф и водворила доску на место, закрывая проход в тайную комнату. Оттуда напоследок пахну́ло затхлостью, и Бетти поборола желание еще раз взглянуть на портрет.
Она принялась перебирать листы. Рисунки пожелтели от времени, но выполнены были очень искусно. Бетти задержала взгляд на наброске, запечатлевшем фасад их дома; у входа в коттедж «Черный дрозд» пышно цвели розы. Что-то здесь озадачивало, но что именно? Бетти проглядела еще несколько рисунков, где были во всех деталях – и с пометками – изображены разные цветы и травы. Потом на глаза попались ноты и стихи – куплеты какой-то песни.
Бетти заметила слова «Пендлвик» и «ведьма», и ее охватило предвкушение. Может быть, из этой песни она узнает больше подробностей истории, о которой упоминала мисс Пальцехват? Она жадно впилась глазами в строчки.
Она пришла издалека
На свет чьего-то огонька.
Она звалась Элиза Бёрд.
Был не к добру ее приход.
Все началось в тот день, когда
На ферме с ней стряслась беда.
Вонзился в пятку ржавый гвоздь,
И ногу отрубить пришлось.
Прочь, ведьма, прочь,
Пендлвик не трогай!
Прочь, ведьма, прочь,
Скатертью дорога!
Элиза в гневе на судьбу
Взялась за злую ворожбу.
Везде, куда она ни шла,
Творились жуткие дела.
Амбары, полные мышей,
Нашествия клопов и вшей,
Ушибы, хвори, язвы, гной –
Одна невзгода за другой.
Прочь, ведьма, прочь,
Ты нам не страшна!
Прочь, ведьма, прочь,
Заплатишь ты сполна!
Элизу отвели к пруду,
Чтобы предать ее суду.
Как ни была она хитра,
Не отвертелась от костра.
Кого коснулся ее гнев,
Теперь стоят, окаменев,
А на костях Элизы Бёрд
Кривое дерево растет.
Прочь, ведьма, прочь!
(К пруду не подходи…)
Прочь, ведьма, прочь!
(Колдунья вечно бдит…)
Бетти перечитала еще раз. Ужас какой! Так, значит, Элиза Бёрд – та самая загадочная ведьма с деревянной ногой, которую, по словам мисс Пальцехват, похоронили на поляне у пруда. А потом на ее костях выросло Голодное дерево.
– Жуткая песня, – пробормотала она себе под нос. Казалось, что этот лист только и ждал, когда Бетти его обнаружит. Но почему? У нее голова шла кругом. Бетти надеялась что-то выяснить о тайной комнате и об Иви, а наткнулась на песню. Как любопытно, что этот текст спрятали в комнате… наверное, убрали с глаз долой, потому что в нем упоминалась магия. Бетти стала перебирать бумаги дальше в поисках других секретов. Снова несколько рисунков растений и животных. Пара маленьких чернильных набросков. А потом кое-что еще.
Страницы из дневника.
Глава 9Дневник Иви Белл
ПЯТНИЦА, 13 июля
В Пендлвике что-то не так.
Я это чувствую уже не первую неделю, но дядя Джереми меня не слушает. Стоит мне об этом заговорить, он велит прикусить язык. И напоминает, к чему могут привести такие разговоры.
Они предупреждали: «Нам тут неприятности не нужны. Магии в Пендлвике не место».
Но как еще объяснить то, что происходит?
Вчера случилось сразу несколько вещей. Я проснулась от загадочного звука, который мне все эти дни не дает покоя. Шурх-шурх-шурх – как будто кто-то тайком крадется у меня под дверью. Потом звук прекратился, но за завтраком я его снова услышала. На этот раз показалось, будто под полом кто-то скребется и пытается выбраться наружу. Но дядя Джереми ничего не слышал и предложил мне сходить к доктору Криверс. Я пошла к этой дурацкой врачихе, и что же: она потыкала мне в уши и заявила, что слух у меня в полном порядке, а звук, похоже, у меня в голове! Посоветовала меньше читать и предположила, что из-за книг у меня расшалилось воображение, – так и сказала. Пф-ф! Хотелось в ответ посоветовать этой старой брюзге читать больше, чтобы в ее жизни появилось хоть что-то хорошее. (Но я, конечно, не посмела.)
На обратном пути я купила в деревенской лавке еще немного красок и карандашей. Мисс Пальцехват и миссис Легкокрыл были, как всегда, любезны. Они настояли, чтобы я захватила джема для дяди, и дали мне стакан воды с самодельным сиропом: сочли, будто мне очень жарко. (Вообще-то жарко мне не было. Думаю, лицо у меня было красное, потому что я все еще злилась на доктора Криверс.) Они очень радушные, пусть и странные немного. Но настоящие странности начались, когда я вышла из лавки.
На мосту, по пути на Сырный холм, я, как всегда, посмотрела на воду и вдруг очень захотела пить. Может, решила я, виноват сироп из лавки? Был уже полдень, и солнце ужасно пекло. Я внезапно почувствовала, что если прямо сейчас не выпью чего-нибудь холодного, то не смогу подняться к «Черному дрозду» по такой жаре. Я спустилась на берег и начала горстями зачерпывать воду из реки. Она была прозрачная, как стекло, и по ней плыли алые розовые лепестки – словно крошечные лодочки фей. Лепестки исчезли под мостом, и я подумала: не с нашего ли они розового куста? И зачерпнула еще воды – ополоснуть руки и шею.
Я бы и не обратила на это внимания, если бы не Верити, дочка мясника. На обратном пути я увидела, что она стоит у стены своего дома и, как всегда, злобно на меня смотрит. Ну почему я попалась на глаза именно ей? Дело даже не в том, что мы не ладим; просто, кажется, она пытается подловить меня на чем-нибудь с того самого дня, как заметила, что я выхожу из Тикающего леса. Она тогда сразу побежала ябедничать дяде Джереми.
Я уставилась на нее в ответ, и тут она изменилась в лице. Что-то примешивалось к ее обычной противной ухмылке – непонятно что. У меня возникло странное чувство, будто меня застали за чем-то постыдным. Конечно, пить из реки, как бездомная собака, не очень-то прилично, но это же не запрещено! Не то что входить в Тикающий лес.
Я вспомнила, как рассердился дядя Джереми, хотя я объяснила, что просто-напросто ходила туда зарисовывать грибы, и меня снова обдало жаром. Все из-за этой гадины!
– Верити, в чем дело? – резко спросила я.
Но она молчала. Только переводила взгляд с меня на речку и обратно. А потом развернулась и со всех ног припустила по мосту. Я осмотрела себя – может быть, одежда запачкалась? Но нет, все было чисто. Тогда я взглянула на реку – убедиться, что ничего не оставила на берегу, а не то Верити скажет, что я мусорю, – и вдруг поняла.
Вода в реке текла не в ту сторону.
Это невозможно – но это было так. Я поморгала и даже ущипнула себя, но глаза не врали. На секунду я усомнилась: может быть, я все перепутала и река всегда так текла? Нет. По спине пробежал озноб. Конечно, нет. Река всегда текла от Сырного холма к деревне, а не наоборот. Когда же – и почему – она обратилась вспять?
Тут я вспомнила розовые лепестки на воде и вздрогнула. Они плыли в верном направлении – я же видела, как они исчезают под мостом. А значит, река развернулась, когда я пила воду или ополаскивала лицо. И тут, будто вторя моим мыслям, лепестки показались из-под моста и поплыли назад. Они плыли, плыли и один за другим тонули, словно их затягивало какое-то невидимое подводное течение.
Верити заметила. Потому и глядела на меня не с насмешкой, а… с ужасом. Теперь все стало ясно. Она решила, что это я заставила воду течь в другую сторону. Я попятилась, не отрывая взгляда от реки, пока она не скрылась за кустами. Тогда я развернулась и побежала вверх по склону домой. Холодная речная вода плескалась у меня в животе, как отрава. Дважды я останавливалась и оборачивалась, потому что слышала шорох и думала, что кто-то идет за мной. Но стоило замереть, и звук прекращался. Неужели доктор Криверс права, подумала я, и это все у меня в голове?
Вся дрожа, я добралась до «Черного дрозда» – и только тут поняла, что забыла ключ. Дядя Джереми прячет запасной под цветочным горшком; я пошла за ним и услышала какой-то шум на заднем дворе. Оказалось, это дядя вскапывает грядки и пропалывает сорняки. Рядом, в кустиках клубники, дремала наша кошка Тибби – задние лапы задрала, а передними прикрыла мордочку. При виде их с дядей я немного успокоилась. Дядина пушистая борода и волосы, торчащие из-под шляпы, отлично сочетались с белым мехом на брюшке у Тибби. Идеальная пара – прямо как клубника со сливками.
Дядя Джереми посмотрел на меня и сразу понял: что-то не так.
– Что с тобой? – спросил он и отложил лопату.
Я не собиралась рассказывать, что случилось у реки. Мне не хотелось его пугать, да к тому же я знала, что он скажет. Но взгляд у него был такой добрый, и я, не успев опомниться, выложила все. Дядя слушал молча, и его морщинистое лицо делалось все мрачнее.
– Порой, – сказал он, когда я закончила, – глаза нас обманывают. Например, если смотреть на колесо, которое очень быстро вращается, может показаться, что оно крутится в обратную сторону. Или иногда чудится, что часы пошли задом наперед. Такое бывает.
Я обдумала его слова. Я очень хотела согласиться, но кое-что мешало. Верити.
– Тут дело не в этом, – прошептала я и опустилась на маленький деревянный табурет, который дядя поставил в саду. – Мне не померещилось.