Дядя Джереми глядел на меня с сомнением:
– Раз ты так говоришь, я тебе поверю. Но скажи-ка вот что: еще кто-нибудь это видел?
Этого вопроса я и боялась.
– Нет, дядя. – Я отвела глаза. Ложь колола меня изнутри, словно шип. – Больше никто не видел.
– Хорошо. – Он с явным облегчением похлопал меня по руке. – Пойду заварю чаю.
Я осталась в саду. Чаю мне не хотелось, мне хотелось с кем-то поговорить, не быть одной. Я прислушалась к стуку дядиной палки по дорожке и к шороху шагов. Нет, все-таки не похоже на тот шорох, который мне слышится. Так что же это за звук?
Тибби перекатилась на животик и проводила дядю взглядом. Будь на улице попрохладнее, она бы побежала за ним по пятам и замяукала, выпрашивая молоко, но сегодня стояла такая жара, что даже Тибби было лень шевелиться. Она прищурила глаза и зевнула, разглядывая паучка, который плел над ней свою нить.
– Ты всю клубнику подавишь, – пожурила я кошку и наклонилась, чтобы почесать ее за ушком.
В саду было так тихо, что даже собственный голос казался мне слишком громким и неуместным, как незваный гость. Шелестели деревья, жужжали пчелы. Где-то стрекотал сверчок. Рядом со мной на ветку присела красивая бабочка, павлиний глаз, и расправила крылья. Они были цвета ржавчины, с ярко-голубыми пятнами в черном ободке – и правда как будто глаза. Я вздрогнула. Обычно я рада бабочкам, но сегодня слишком переволновалась. Все из-за этого шороха, который меня преследовал по пути домой: теперь казалось, что глаза на крыльях за мной наблюдают.
Еще один звук нарушил тишину, и я отвернулась от бабочки. Тибби встала и склонилась над дорожкой. Ее живот ходил ходуном. Я вздохнула, зная, что сейчас будет: она отрыгнет комок шерсти. Хорошо хоть на дорожку, а не на ковер, как в прошлый раз, подумала я и встала набрать ведро воды, чтобы смыть грязь.
Но Тибби выплюнула не комок шерсти.
Она выплюнула лягушку. Большую, зеленую и вполне живую. Я так и застыла, и бедная Тибби тоже – похоже, она была ошарашена не меньше меня. Она даже не погналась за лягушкой, когда та весело квакнула и ускакала в кусты.
Но как такое может быть? Кошки не глотают добычу живьем, и тем не менее лягушка была целехонька. И ведь до этого Тибби мирно спала – вряд ли бы она смогла так с лягушкой в животе. Абсурд какой-то.
Когда вернулся дядя Джереми, мне все еще было не по себе. Он раскраснелся, запыхался и чуть не уронил поднос с чаем.
– Ну ладно, – сказал он, отдуваясь. – Давай попьем чайку и не будем больше говорить о всяких странностях и речках, которые текут задом наперед. Ты же знаешь местных. Как они боятся того, что случилось… когда-то.
Я кивнула и снова с тревогой подумала о Верити. Уж она-то держать язык за зубами не станет, можно не сомневаться.
В Пендлвике не любят рассуждать о странных и неестественных вещах. Может, в деревушке и нет ни одной ведьмы, но память о них осталась. А кто-то даже поговаривает, будто ведьмы здесь всегда были и будут. Что где-то под покровом тайны по-прежнему плетутся заклинания. Люди всегда готовы заподозрить очередную Элизу Бёрд или Розу Рипплс в черной магии – и вспомните, что с ними стало. И вообще, поговорить об этом я хотела бы с одним-единственным человеком, а его имя я тут писать не решусь. Пускай я бы и с большей радостью заполнила эти страницы мыслями о нем, чем рассказами о всяких странностях. Но, уверена, на это у меня еще хватит времени.
Дядя Джереми зовет меня обедать.
Я не стала говорить ему о лягушке.
Глава 10Крапивный суп
На этом дневниковая запись заканчивалась. Бетти просмотрела несколько листов и нашла еще одну – судя по дате, сделанную меньше чем через неделю после предыдущей. Она устроилась поудобнее, приготовившись читать, и тут же ощутила легкий укол совести. В дневники записывают свои самые сокровенные мысли. Флисс ужасно сердилась, когда Бетти или Чарли осмеливались заглянуть в ее любовные стишки. А дневник – еще серьезнее! Однако она вот-вот погрузится в чужие тайны.
«Но я же не знаю Иви Белл, – принялась убеждать себя Бетти. – Кто бы она ни была, разве не забрала бы с собой эти записи, если они так важны для нее?» И, по правде говоря, Бетти терзало любопытство. Ей хотелось больше узнать о тайной комнате, о картине, о загадках коттеджа «Черный дрозд». Быть может, дневник поможет ответить на некоторые вопросы? Она еще раз пробежала глазами место, где говорилось о лягушке. Хотя… может, и нет. Возможно, дневнику Иви доверять не стоит. Она запросто могла выдумать все это от скуки. Или, как и предположила доктор, у нее просто разыгралось воображение.
– А что ты тут делаешь?
Бетти резко вскинула голову, торопливо спрятала стопку листов за спину – и только потом поняла, что перед ней стоит Чарли.
– А, это ты. – Она обвела рукой записи. – Вот, рассматриваю.
– Нашла что-нибудь интересное? – спросила Чарли, пожевывая кончик косички. Но не успела Бетти ответить, как сестренка ойкнула и сунула палец в рот. Ее зеленые глаза загорелись. – Еще один зуб шатается!
– Ты все еще от Пег не избавилась, – улыбнувшись, поддразнила Бетти. На душе у нее полегчало. – Кто вообще дает имя собственному зубу и месяцами таскает его с собой? Чудной ты ребенок!
– Я же говорила, – упрямо сказала Чарли и похлопала по карману, где хранилась Пег, – я хочу увидеть Зубную фею. Пока не покажется – не получит Пег. – Она вдруг нахмурилась. – А Зубная фея знает, где меня теперь искать? Мы же переехали!
– Зубная фея тебя везде найдет, – пообещала Бетти.
Успокоившись, Чарли села рядом с ней и показала на листы.
– Стишок?
– Песня. – Бетти засунула листок поглубже, под рисунки. Еще не хватало, чтобы Чарли прочитала и потом мучилась кошмарами. – Про ведьму, которая жила в Пендлвике. Ту самую, с деревянной ногой.
– А что эта песня делает у нас дома?
– Это я и пытаюсь выяснить.
– Папе с бабушкой расскажешь?
– Нет, – ответила Бетти. – Пока не буду. Ты же знаешь бабушку. Она заставит папу замуровать комнату и сжечь все бумаги, прежде чем я успею их рассмотреть. Давай пока держать это в секрете.
Чарли с серьезным видом кивнула, но глаза у нее так и сверкали. Она мало что на свете так любила, как тайны, в которые ее посвящали Бетти и Флисс.
– А что насчет той старушки? – спросила она. – Про нее ведь надо рассказать, правда?
– Надо, – согласилась Бетти. Они, наверное, получат нагоняй от бабушки с папой за то, что оставили открытой заднюю дверь, но рассказать стоит. – Нельзя, чтобы к нам вламывались все подряд. – Она шутливо дернула Чарли за косичку. – А ты зачем меня искала?
– О, точно, – спохватилась сестренка, – меня же бабушка послала. Она велит нам помыться, – Чарли сморщила нос, – и одеться понаряднее, потому что мисс Пальцехват и миссис Легкокрыл приглашают нас сегодня на ужин. – Она хихикнула. – Бабушка сказала, что отговорку придумать не смогла. Ух, как же она злится!
– Могу представить.
Бабушка ужасно уставала от двух вещей: когда приходилось вежливо разговаривать с незнакомцами и вести себя сдержанно. Посетители «Потайного кармана» привыкли к ее прямоте и крутому нраву. И не решались жаловаться, если она шарахала на стол их стаканы, расплескивая пиво. Но то было на Вороньем Камне, а теперь семья Уиддершинс переехала на новое место.
Бетти перспектива ужина тоже не радовала. Ей не терпелось прочитать следующую запись Иви: если там не сплошь выдумки, может быть, дневник прольет свет на тайную комнату. Но делать нечего – придется отложить.
– Могли бы и подождать, пока мы немного обустроимся, – ворчала бабушка, спускаясь по Сырному холму. – Мы же только-только приехали!
– Бабушка, ну не бухти, – укорила ее Флисс и взяла Бетти под руку. Они шли по склону в теплом вечернем свете. – Разве это не здорово, когда тебя приглашают в гости? Они ведь считают, что оказывают нам услугу – зовут на ужин. По крайней мере, готовить лишний раз не придется!
Флисс уже оправилась от потрясения – прогулка с Тоддом явно оказалась кстати. Она аккуратно причесалась и надела бледно-розовое платье, в тон румянца. О падении с лестницы напоминали только синяки и царапины на руках.
– М-м-м, – промычала бабушка. – Чарли, хватит землю загребать башмаками, иди нормально! Ты же платьице запачкаешь.
– Ненавижу платьица, – буркнула Чарли, покосившись на свое желтое платье, но послушалась.
– Но ты в нем такая милая! – сказала Флисс. – Как маленький лютик!
– У меня в нем все чешется, – пожаловалась Чарли, но Бетти вгляделась в ее лукавую мордашку и почувствовала: сестренка что-то задумала.
И точно: когда Чарли притворилась, что чешет шею, Бетти уловила в ее волосах очень красноречивое шевеление.
– Чарли! – прошептала она. – Только не говори, что взяла с собой Прыг-скока!
Чарли озорно улыбнулась:
– А вот и взяла.
– Но… но мы же тебя предупредили: оставь его дома! – прошептала Бетти. – Нельзя брать крысу на званый ужин!
– Можно!
Чарли высунула язык, вприпрыжку подбежала к папе и с невинным видом взяла его за руку, зная, что при папе сестра не будет донимать. Бетти бросило в жар, хотя вечер и без того был душный. Они, значит, будут стараться произвести хорошее впечатление, и тут вмешается невидимая крыса со своими проделками. Только этого им не хватало.
– Ну, вот мы и пришли, – сказала бабушка, когда они спустились к подножью холма. – Коттедж «Наперстянка».
– Какой симпатичный! – Флисс восхищенно оглядывала маленький домик с соломенной крышей. – И имя ему дали не зря! – добавила она, указывая на фиолетовые, розовые и белые колокольчики наперстянки в саду.
И вправду мило, подумала Бетти. Белые стены, ровно подстриженная изгородь, ярко-красная дверь с черной железной ручкой, выкованной в форме узла… Бетти надеялась, что их дом тоже когда-нибудь станет таким симпатичным.