Сердилась я сама на себя: зачем вообще было ехать в этот Приозерный? Почему я никогда не упускаю возможности осложнить себе жизнь?
Вопрос этот я задавала себе уже не раз, однако он всегда был риторическим и не предполагал ответа.
Остаток вечера в узком семейном кругу прошел спокойно, ничего примечательного не произошло, если не считать нашей с Коляном непродолжительной дискуссии по поводу одного известного детского стихотворения.
– Кыся, А.Барто – это женщина или мужчина? – спросил Колян, едва я переступила порог.
– Кака! – требовательно произнес Масянец, подпрыгивая у папы на коленях.
Ребенок настойчиво тянул из рук Коляна иллюстрированную книжку. Что-то новенькое, видно, Колян купил! А малыш, как обычно, желает прослушать новое литературное произведение раз десять-пятнадцать подряд.
– Дубль восемь, – Колян со вздохом раскрыл сборник. – Начинаем сначала… Уронили мишку на пол, оторвали мишке лапу…
– Барто зовут Агния, – переобуваясь в домашние тапки, ответила я мужу. – Насколько я понимаю, это женское имя.
– А стишки тут есть совсем не женские! – сообщил Колян, прерывая печальную повесть о покалеченном топтыгине. – Такое мог бы написать сексуально озабоченный мужик! Вот, послушай!
– Слушаю, – я присела на диван и забрала к себе Масю.
Купили в магазине
Резиновую Зину.
Резиновую Зину
В корзине принесли.
Она была разиней,
Резиновая Зина:
Упала из корзины,
Измазалась в грязи! —
продекламировал Колян.
– И что тут особенного? – спросила я.
– Здрасьте! – всплеснул руками муж. – Ты разве не поняла? Резиновая Зина! Да еще разиня! То есть с разинутым ртом! Это же довольно точное описание надувной женщины из секс-шопа!
– Ага, а «измазалась в грязи» – это, по-твоему, символическое описание ее нравственного падения, да? – захихикала я.
– Возможно, – Колян замолчал и задумался.
– Интересно, что сказал бы по этому поводу Фрейд! – съязвила я.
– Ладно, ладно, кто бы что понимал в психоанализе! – надулся муж.
Мы еще немного поговорили на тему сексуальной озабоченности и единодушно решили, что с этим нужно что-то делать. В смысле, с озабоченностью.
– У меня есть пара идей на этот счет, – оживился Колян. – Я расскажу тебе о них, когда Маська уснет.
– Лучше завтра, – зевнув, попросила я.
Я страшно устала и жутко хотела спать. Уснула, кажется, даже раньше, чем укачиваемый мной Масяня.
Суббота
– И! – радостно запрыгал в коляске Масянька, увидев спешащую навстречу Ирку. – И-и-и-и-й!
Приветственный вопль перешел в визг, от которого закладывало уши. Шокированный этим шумовым эффектом гражданин на ближайшей к нам лавочке уронил на землю свою газету.
Растроганная Ирка, расплывшись в ответной улыбке, бросилась к коляске с громким криком:
– Привет, Масянец-толстусянец!
Любитель свежей прессы, едва успев поднять свою газету, выронил ее вновь.
– Масюслик мой миленький! – ворковала Ирка, обнимая сидящего в коляске ребенка.
Я заметила, что задние колеса экипажа приподнялись над землей, и предупредила подругу:
– Малыш пристегнут ремнем. Ты хочешь взять его на ручки вместе с коляской?
– Да? То-то мне тяжеловато! А я подумала, это Масянька так поправился за то время, что мы с ним не виделись! – Ирка отпустила ребенка.
– Ага, за те три дня, что вы были в разлуке! – хмыкнула я.
Вручила малышу бутылочку с соком и покатила коляску по парковой аллее в сторону летнего кафе, за столиком которого нас ждали Колян и Моржик.
Иркин супруг, наш добрый друг и в некотором роде мой крестник, ворвался к нам в дом в районе полудня – как я поняла, прямиком из аэропорта.
– Люди! Мы своего счастья не понимаем! – возвестил он с порога. – В Москве плюс восемь, дождь, слякоть, а у нас такая красотища! Двадцать три градуса, солнышко, листопад! Пойдемте в парк!
– А домой ты заезжать не будешь? – спросила я, лоббируя интересы подруги. – Небось Ирка там еды наготовила как на свадьбу, чтобы сразу начать кормить тебя, отощавшего в странствиях.
– Накормлюсь в парке шашлыком, – отмахнулся Моржик.
– Шашлыком! – воскликнул Колян, всем своим видом изображая полное одобрение его плана.
– Ладно, в парк так в парк, – согласилась я. – Все равно ведь пойдем гулять с Масянькой, можем и мимо шашлыков прокатиться…
– Как это – мимо?! – в унисон возроптали мужики.
– Шашлык– не лучшее питание для годовалых малышей, – объяснила я. – Кто хочет жаренной на угольях свининки, тот может идти в парк прямо сейчас. А я позвоню Ирке, встречу ее, и мы вас догоним.
К моменту всеобщего воссоединения в кафе о шашлыках говорилось уже в прошедшем времени. Сытые и довольные мужчины, потягивая баночное пиво, рассказывали друг другу анекдоты. Разговаривали они громко, и не только потому, что немного выпили, но и для того, чтобы перекричать музыку. На летней эстраде вблизи кафе шел концерт, посвященный пятилетию супермаркета торговой компании «Нате!», спонсировавшей мероприятие.
На сцене сменяли друг друга певцы, танцоры и артисты разговорного жанра, причем программа шоу была составлена в отфонарном стиле «С бору по сосенке»: следом за солистом краевой филармонии на эстраде появлялся неумытый юноша-рэппер, за ним выскакивала балерина в помятой пачке, а ее сменяла доморощенная поэтесса. Подбор номеров интриговал неожиданностью: заранее никак нельзя было предсказать, какое искусство понесет в массы очередной выступающий. Наверное, еще до нашего с Иркой и Масяней появления на сцене выступали артисты цирка, потому что Колян начал рассказывать Моржику тематический анекдот.
– Папа, пойдем в цирк! – говорит мальчик отцу.
– Да ну, что я там не видел? – упирается папа.
– Жалко! – вздыхает малец. – Говорят, там голая тетя на тигре скачет!
– На тигре, говоришь? Хм… Давно я тигров не видел…
Колян закончил рассказ и сам первым захохотал. Моржик широко ухмыльнулся и вдруг изменился в лице.
– В чем дело? – встревожился Колян. – Я что-нибудь не так сказал?
Моржик потряс головой и изумленно произнес:
– Тигры! – рукой он указывал в сторону сцены.
Колян, сидевший к эстраде спиной, живо обернулся и тоже ахнул. На подмостки под разудалую музычку выпрыгнули три девицы, наряженные не то тиграми, не то кошками: помимо черного белья, на них были тигровой окраски чулки на подвязках, такие же перчатки до локтей и картонные полумаски усатых-полосатых. Сзади у танцовщиц болтались длинные плюшевые хвосты, похожие на сильно вытянутые и пластичные милицейские жезлы. Назвать то, что исполняли барышни, танцем, можно было с большой натяжкой. Они просто ходили по сцене под музыку – крадучись, скрючивая руки наподобие когтистых лап и вращая на манер скакалок пристяжные хвосты, но и в таком виде номер впечатлял. Особенно мужчин!
– Пошлятина! – буркнула Ирка. – Пошли отсюда!
– Да, дорогая, – послушно отозвался Моржик, не отводя глаз от сцены.
Мы с подругой еще не успели присесть, поэтому готовы были продолжать движение, но наши мужчины и не думали подниматься.
– Вы что, корни тут пустили? – язвительно вопросила я.
– Одну минуточку, – даже не обернувшись на мой голос, сказал Колян.
Это мне напомнило, как мы однажды в компании друзей смотрели кассету с записью мужского стриптиза. Собственно, никакого стриптиза там и не было, просто красивые парни ритмично раздевались под бодрую музыку – не полностью, всего лишь до трусов. Однако один из наших друзей все-таки решил увести свою супругу от телевизора. Бедняжка безропотно встала с дивана, пошла к двери и уже на пороге остановилась и умоляюще посмотрела на сурового мужа, попросив: «Можно, я песенку дослушаю? Такая хорошая песенка!»
– Они не корни, они слюни пустили! – возмутилась Ирка.
– Да что ты, тут же смотреть не на что! – фальшивым голосом возразил ей супруг.
– Смотреть не на что, но песенка такая хорошая, да, Колюша? – с намеком сказала я.
Колян вздрогнул, обернулся, внимательно посмотрел мне в лицо, демонстративно отвернулся от сцены и предупредительно придвинул мне стул. Я удовлетворенно кивнула, села и дала печенье Масяньке, подпрыгивающему в коляске в такт музыке.
– Смотреть не на что? – с какой-то странной интонацией произнесла Ирка, продолжающая столбом стоять над душой у мужа. Не замечая откровенной угрозы в ее голосе, тот пялился на сцену с простодушным интересом. – Ну, будет тебе на что посмотреть!
В этот момент малыш поперхнулся печеньем, я озабоченно склонилась над ним и даже не заметила, что Ирка нас покинула. Это дошло до меня только через несколько минут, когда трио длинноногих кошачьих закончило свои хореографические упражнения и после долгих уговоров разгорячившейся публики вышло на бис.
– Боже! – с непередаваемой интонацией воскликнул мой муж, украдкой все же поглядывающий на сцену.
Я машинально подняла голову и замерла в этой позе, как будто мои шейные позвонки намертво прихватило радикулитом.
«Боже!» – это еще мягко было сказано! В составе танцевальной группы произошла замена: вместо одной из кошечек на сцену грузно вышла огромная тигра, смахивающая на раскормленного полосатого кота из мультфильма про попугая Кешу. Помните, он еще говорил: «Зачем нам Таити? Нас и здесь неплохо кормят!»
Секунд тридцать я пялилась на супергигантскую мурку, пока до меня не дошло, что это наша Ирка собственной персоной!
Я посмотрела на Моржика: он сидел с отвисшей челюстью и пугающе вытаращенными глазами. Что ж, Ирка своего добилась, Моржику явно нашлось, на что посмотреть, да и не только ему! Мужская часть публики, поначалу замершая в оцепенении, быстро сменила это самое оцепенение на полную его противоположность. Мужики свистели, аплодировали, топали ногами, а один особенно эмоциональный тип знойной кавказской наружности даже вскочил на стул и явно одобрительно заорал:
– Вах!