– Подержите мой портфель, Ипполит Степанович.
Стучаться-входить в свежеокрашенные ворота особо не тороплюсь.
Наконец, тщательно изучив в карманное зеркальце свою «закамуфлированную» морду – нет ли изъяна и, поправив накладные усики, даю «предполётный инструктаж»:
– Внутрь дома ни в коем случае не заходите – как бы Вас не приглашали, Ипполит Степанович и что бы ни обещали! Ждите меня во дворе…
– Понял, – внимательно слушает, непроизвольно потянувшись руками к району «самого заветного», – ни за что не войду!
Смотрю через забор на резные наличники:
– Из коего окна услышите мой голос – подберитесь к нему поближе.
Склоняет голову, слегка повернувшись ухом и вполголоса:
– Зачем?
– Если мой разговор с этими «безъяйцевыми» станет не совсем конструктивным…
Сожалея, что вовремя не озаботился о железных трусах на замке – наподобие тех, в коих главный герой американской комедии «Голый пистолет-2» – мылся в тюремной бане, смело роняя мыло, я кое-какие меры предосторожности всё же предпринял. Забрав новенький портфель, протянул Ипполиту Степановичу саквояжник с щётками и раскрыв его, показал содержимое:
– …Здесь ручная бомба Рдултовского. Ещё старая, с «квадратным» корпусом – но фантастически убойная вещь! Умеете пользоваться? Вроде ж, служили?
Долго рассказывать – откуда она у меня, скажем так – досталась совершенно случайно и почти даром.
Испуганно отпрянул:
– Да, я… Нет, не умею! Я ж говорил – я в кавалерии служил, в гусарах… Да и то – при штабе гусарского полка писарем!
Смотрю в его бесстыжие глаза:
– Понятно… «Гусар», одним словом!
Раскрыв, наскоро объясняю:
– Вообще-то, довольно геморрное занятие привести её в боевую готовность – особенно если весь «на измене», как сейчас… Я бы изобретателю этого дерьма – самолично яйца вырвал! Но здесь уже всё готово: отжимаете рычал, сдвигаете кольцо и… Бросаете в окно!
Тот, в нешуточном шоке:
– Зачем? Там же – Вы?!
Положа руку на «предмет» моей особой гордости, я, даже как-то заискивающе:
– Мне, без них всё одно – жизнь не мила!
Озадачено, чешет «репу»:
– А как я узнаю, что разговор стал «не совсем конструктивным»?
Срываюсь с резьбы:
– По моему визгу! Вас что, Гусар? Только вчера от мамкиной сиськи отняли?!
Перекрестившись, стучусь специально предназначенным для этого железным кольцом. Загафкала, по голосу видать – здоровущая псина и, спустя несколько минут – из створок ворот высунулась характерно безволосо-бабья харя бывшего мужика, неопределённого возраста и по-бабьи же визгливо нас приветствовала:
– Мир вам!
При виде его, меня пробило на «бояр-анимэ»:
– Здрав и ты буде, «голубок белый»! Проводи-ка меня, будь так добр, до вашего «кормчего». У меня назначено.
Тот, глядя с недовольством, можно даже сказать – с превеликой брезгливостью, словно лишь своим присутствием мы могли осквернить его:
– Ну, коль «назначено» – заходите, жеребчики.
Если забыл уведомить: себе подобных эти физически-моральные уроды называли «белыми голубями», а нас – нормальных мужиков, они обзывали «жеребцами». А позволить себя уговорить отрезать себе хер с яйцами – на их сленге означало «обелиться».
Дебилы, пилиять!
Иду вслед за высоко-здоровущей, но бабьей фигурой (с отложениями жира не вокруг талии – как у нормального мужика, а на бёдрах) кастрата и, проходя мимо надрывающегося в хриплом лае здоровущего лохматого кобеля на цепи, решил схохмить:
– А этого что не «обелите»? Тоже – Божья тварь, как никак.
Видать не утратив вместе с яйцами чувства юмора, тот:
– Так, согласие «обелиться» всяк кобель должен дать! А что он там лает – не поймём: может ты, добр человек – по-собачьи разумеешь?
Ладно, будем считать у нас – с первым виденным вживую скопцом: ничья – «один-один» и благоразумно промолчим. Наши «кобелиные причиндалы» целее будут.
Официально приказав Гусару бдеть во дворе, двумя перстами перекрестив лоб, что произвело благоприятное впечатление на «консьержа», захожу в дом. Здесь нас поджидал уже другой скопец – сухенький, сморщенный и идеально лысенький старичок с добрыми глазами, сказавший практически нормальным голосом – а не пропищавший как мышь, подобно встретившему нас у врат «консьержу»:
– Ты к «Кормчему», милок?
– Ну, а к кому ещё? До вашей «Богородицы» мне дела нет.
– Тогда следуй за мной след в след и поменьше по сторонам зыркай.
Однако, как в такой ситуации не «зыркать»? Стараюсь смотреть только под ноги, но нет-нет – да и оглядываюсь по сторонам…
Ну, что ж надо отдать скопцам должное – опрятненько, весьма и весьма опрятненько.
Пока в сопровождении «белого», но старого «голубя» шёл через лабиринт комнат, повстречал пару укутанных по брови в платки баб – без всяких признаков сисек на положенном им месте. У скопцов «обелялись» и женщины, для этого им отрезали груди, половые губы и клитор. Правда за неимением соответствующей технологии, до удаления «главного» – дело не доходило и, стало быть – иметь секас и рожать, бабы-скопчихи вполне могли.
Конечно, если находился «жеребчик» согласный на такую залезть. Меня лично – даже палкой бы не загнали.
Встретилась по пути и пара совсем молодых скопцов – «подрастающее поколение», так сказать.
Откель они, спросите?
Век, или даже полтора века назад – в скопцы часто заманивали не совсем честными способами: посулами дать денег в кредит, искусственно загоняя в долговую кабалу, обещаниями выкупить из крепостной неволи… Это – кроме религиозной составляющей, конечно. Нередко было и насильственное «обращение» – в основном малолетних родственников или взятых из приютов сирот.
Насколько мне известно – ныне эти методы далеко в прошлом, хотя на себе проверять так ли это – почему-то не хочется.
Современные российские евнухи размножались тоже не почкованием, а вполне «традиционно». К этому времени, они отточили поразительную способность воздействовать на людей словом, зачастую применяя знакомую мне по моему времени технологию «промывки мозгов». Главы общин широко использовали молодых, привлекательных девушек для привлечения в общину парней. Образовавшейся семье, «кормчие» помогали материально, способствовали обзаведением жильём, своим делом и, так далее. Поступившей в секту молодой паре, не сразу отчекрыживали органы – отвечающие за репродуктивную деятельность, а сперва дав воспроизвестись в паре экземпляров.
Кажется так, но не совсем уверен – поэтому боюсь-трясусь больше, чем когда в первый раз попал к нижегородскому мафиози по прозвищу Ксавер. Тот, в конце концов – стал мне очень хорошим деловым партнёром, может и эти последуют его примеру?
Слегка паникую:
«Что за мысли? …Неужели вербально научились воздействовать? Неужели, начинает действовать?!».
Грандиозным усилием воли беру себя в руки.
Наконец, вхожу в большую «светлицу» – посреди которой стоит большой, покрытый скатертью стол с сияющими медными боками пузатым тульским самоваром, фарфоровыми тарелочками, блюдечками, серебряными ложечками и всем прочим, положенным находиться при самоваре. За столом сидит шестеро… Эээ… Граждан «среднего» пола, скажем так.
Как и у встреченного первым «консьержа» – какие-то древне-старомодные, но чисто-опрятные сюртуки, одутловато-рыхловатые лица без признаков усов и бород, гладкая кожа подозрительно мертвенно-желтоватого цвета. Ни лоска на волосах, ни блеска в глазах – всё как будто безжизненно.
Почему? Всего лишь от лишения возможности совокупляться? Кастрированный кот моего соседа, такого впечатления не производил.
Хотя…
Должно быть – им каких-то витаминов или питательных веществ не хватает. Ведь, скопцы не только не «шалят» с бабами, иль положим – спиртного не употребляют, но и мяса не едят.
Византийский стратег Нарсес, тоже такого впечатления не производил. По описанию современника, он:
«…Был низкого роста, сухощав. Будучи уже стариком 78 лет, Нарсес всё же обладал крепким здоровьем и был настолько силён физически, что вёл за собой солдат и лично принимал участие в сражении».
Захожу, слегка кланяюсь висящим в углу копчённым иконам, затем присутствующим и, нарочито громко:
– Здравствуйте, добрые люди!
Чтоб услышал Гусар, понял – где я нахожусь и, в случае чего – не оплошал с гранатой.
Но больше надеюсь, что эти люди – действительно добрые и, обойдёмся без проверки изобретения вредителя Рдултовского на работоспособность…
Рисунок 42. Ритуальное чаепитие сектантов-скопцов.
При виде меня встают и тоже – поклонившись женоподобным телом, один из них – самый старший по возрасту, одетый более «притязательно» и, с уверенно-повелительным взглядом:
– И тебе не хворать, добр человек.
Я так понимаю, это и есть – «кормчий» этого «корабля». По голосу – вроде мужик, как мужик, но… Протягивает руку, пожимаю её… Целая гамма чувств: кожа мягка, вяла и холодна – но в тоже время тонка и подвижна и, кажется – в любой момент готова сползти с костей.
БББРРРР!!!
Понимающе улыбнувшись, как будто прочитав мои чувства на лице, старший скопец делает приглашающий жест:
– Садись, почаевничай с нами…
«ХУ…ЮШКИ!!!».
Как знаю из «послезнания» – все их «радения» именно с «чаепития» и начинаются. Кроме того, ими широко применяются всевозможные одурманивающие вещества на основе растительных ядов. Чайку попил и, наутро вместо хера меж ног – очнулся с отчекрыженной «погремушкой» в нагрудном кармане парадного френча.
Нет, уж!
Да к тому же, от горячего чая – могут усы отвалиться. Вот, хохма была бы, как в «Бриллиантовой руке»:
«– У Вас ус отклеился.
– Спасибо!».
Категорически-жёстко заявляю:
– Извините, уважаемые – но я сюда послан не чаи с вами гонять, а вести переговоры…
Смотрят на меня как-то по-особенному. Ведь, если забыл сказать: я одет и «накрашен» так, что глядя на меня каждый скажет: