И ВСЁ!!!
Получили «бэби-бум»: население России увеличилось с – 94,4 миллионов человек в 1924 году – до 105,7 миллионов в 1929-м. Высочайшая рождаемость (6,8 младенцев на одну женщину) в истории страны.
Прежняя российская элита, заступившаяся в 1914 году за «братушек-сербов» – якобы стонущих под австрийским игом, додуматься до этого не смогла…
…Ой, ли?
Скорее – не захотела.
Ещё вот…
Даже не упоминая про индустриализацию времён Первых пятилеток – экономические достижения которой во многих случаях достаточно спорны, даже оставляя за поребриком «вторую экономику мира» и путь «от сохи к ядерной бомбе», большевикам удалось к сороковым годам ликвидировать неграмотность в России.
Прежним правящим элитам, для этого не хватило тысячелетней истории страны!
Так что у коммунистов, вместе с великими преступлениями – были и великие достижения, за которые им надо памятники ставить.
А за какие реальные достижения – сравнимые с вышеприведёнными, можно добром помянуть революционеров-либералов 90-х годов?
Молчим…
Отдёрнув штору и посмотрев на сереющее берлинское небо, Давид недвусмысленно сказал:
– Пора закругляться, Серафим…
Яков Самуилович Рейх, он же «товарищ Томас», почуяв неладное, закишевал:
– Что со мной будет?
Стараясь как можно более равнодушным тоном:
– Всё плохое в жизни у тебя уже было и, оно уже далеко позади, гражданин Рейх! Дальнейшую твою судьбу решит наш пролетарский суд – самый гуманный суд в мире…
Тот, вмиг успокоился, видно вспомнив про «крышу».
– …Подпишешь протокол, отведём тебя на кухню, напоим кофиём, а потом все втроём отправимся в Посольство – оформлять тебе явку с повинной. Правда, вид у тебя слегка не товарный… Надеюсь, у товарища Томаса лишняя пара сухих штанов найдётся?
После подписи протокола, стараясь не дышать испарениями, развязываю руки-ноги и между делом интересуюсь:
– А теперь напомни мне, кто такой товарищ Альский[28]? Про товарища Пятницкого, я сравнительно хорошо знаю…
Иметь на примете двух честных политиков для каких-либо дальнесрочных планов-задумок – могущих в любой момент возникнуть, попаданцу не помешает ни в коем случае.
Тот, со смефуёчками:
– Аркадий Альский – какой-то неправильный еврей!
Выслушав, плавно подвожу к наиболее заинтересовавшему меня персонажу из «чистосердечного признания» товарища Томаса:
– А товарищ Ганецкий – еврей правильный, по-твоему? Как его хоть по имени-отчеству, какую должность ныне занимает?
– «Ганецкий» – это партийный псевдоним. Он же – «Генрих», «Куба», «Микола», «Машинист». Настоящее же имя – Яков Фюрстенберг, из семьи варшавских зажиточных евреев. Ближайший помощник Ленина по…
Едва уловимое взглядом движение, товарищ Томас коротко взвизгнул «предрождественским» поросёнком: «И-иии…!!!» и, после недолгой агонии, замер с торчащим в сердце кухонным ножом – удивленно уставившись широко открытыми мёртвыми глазами на развороченный череп товарища Абрамова.
«Эге…, - только осталось резумировать, – по ходу, здесь имеется ещё какая-то кремлёвская тайна, знать которую смертельно опасно».
– Чисто сработано, молодец, – похвалил я Давида, – вот только какого чёрта? Договаривались же на кухне его завалить?
Тот, с вызовом:
– А тебе или ему не всё равно?
– Да мне-то, по большому счёту – вообще нас рать! Ему, в его-то «положении» – теперь, тоже всё покуй… А вот для полиции – нет, не всё равно.
– Обоснуй?
– Выглядело бы более правдоподобно, коль мы решили эту мокруху на хозяина квартиры повесить: по статистике, большинство бытовых убийств – происходит именно на кухне.
Тот, озадаченно чешет затылок:
– Так, давай его перетащим…?
Указываю на большую лужицу мочи под стулом недавно убиенного, куда уже успело набежать и свернуться немного капающей крови:
– Вместе с этим дерьмом? Теперь уж давай оставим всё как есть.
Быстро пробежавшись по квартире, проверив не наследил где и, протерев кое-где гладкие поверхности – избавляя берлинских криминалистов от отпечатков собственных пальцев, собрались на выход.
Меня, не оставляло чувство нахождения в какой-то сюрреалистичной компьютерной игры:
«Фраги» завалены, время собирать «лут»!
Без малейших проблем, изъяв после предъявления квитанций чемоданы с купюрами из камер хранения двух железнодорожных вокзалов и, двух же съёмных берлинских квартир (где деньги находились где угодно – в книжных шкафах, в самих книгах, в ящиках письменных столов), мы с Давидом «всерьёз, но ненадолго» обосновались на третьей. Здесь, кроме бумажных банкрот – нашлась пара картонных коробок с николаевскими империалами, весом порядка более десяти килограммов каждая.
А вот шёлкового мешочка с «последними бриллиантами» не нашли, хотя покойный про него упоминал…
Давид, саморучно обшмонав квартиру и, не обнаружив «брюликов» – искренне возмущался:
– Всё-таки надул, поц стрелянный, гореть тебе за это в Аду!
Я, перебирая-пересчитывая «ликвидность», как мог его успокаивал:
– Бриллианты – весьма специфический товар, партнёр! Головной боли с ним может быть ещё больше прибыли, так что давай условимся: «Всё что ни делается – делается к лучшему».
Всего, денег было невероятно много…
Даже не скажу, сколько именно!
Ибо, они были в разных валютах, курсы которых постоянно колебались, изменялись.
Судя по кое-каким найденным финансовым документам, покойный Рейх занимался – не только банальным воровством казённого бабла, но и его «круговоротом»: он активно играл на товарно-сырьевых биржах, спекулировал на валютных операциях и довольно успешно.
Лёйман торопился как голый в баню, но я действовал не спеша:
– Наш пароход отчалит из Гамбурга лишь через неделю. Так чего поперёд него волну гнать, местный электорат смешить? Один неверный шаг, напарник и, мы с тобой не только с голой жоппой – но и на нарах… А там поди, тебя уже давно заждались!
Тот шипел, аки библейский аспид, но вынужден был признать мою правоту и мне же довериться.
Денёк отдохнул-выспался и принялся за дело.
Сперва по объявлениям в русскоязычной прессе, нашёл среди эмигрантов несколько специалистов по финансово-банковскому делу и после беседы с каждым из них, отобрал одного – наиболее внушающего доверие.
Это, уже достаточно пожилой, ещё довоенный «вынужденный» эмигрант – до начала Великой войны имевший дело с николаевскими вкладами в «Дойче банке». После объявления войны между странами, вместе с другими российскими поданными мужского пола – он был арестован и до самого Брестского мира сидел в лагере для интернированных.
По приблизительно такой же схеме нашёл русскоязычного юриста – пронырливого, как глист и поднаторевшего в местном законодательстве.
В присутствии Давида Леймана, который не отходил от меня ни на шаг и, даже у дверей туалета стоял и прислушивался – писцаю я или какаю, объясняю этой «сладкой парочке» весь расклад:
– Господа! Неизвестный даритель пожертвовал «Международной рабочей помощи» крупную сумму денег, с условием, что эта организация официально выйдет из состава Коминтерна…
Бла, бла, бла…
В конце разговора, видя на лицах некие сомнения в конечном успехе этой сомнительной афёры:
– Извините, чуть не забыл сказать самое главное: при успешной реализации этого незначительного дельца, каждому из вас полагается премия в виде одного процента от всей суммы…
С величайшим усилием задушив «жабу», добавил:
– КАЖДОМУ!!!
После ожесточённого «бодалова», процент бонуса пришлось увеличить до двух, но сделка состоялась.
Мой напарник, видимо считая, что эти двое обязаны были трудиться за его красивые карие глазки – был не согласен с таким моим ходом. Он покраснел и надулся большим спелым помидором, но промолчал – хотя и пыхтел от злости.
Ещё день убил на переговоры с Председателем «Межрабпома» Вильгельмом Мюнценбергом, опасающегося идти на столь радикальный шаг.
Вдалбливаю ему через переводчика:
– Газеты читаешь, знаешь, что творится? Анализируешь общеевропейские и мировые тенденции? Вот-вот эта обанкротившаяся лавочка под брэндом «Коминтерн» – закроется и ты останешься при куче битой посуде, Вилли!
Не знаю, что больше подействовало – «тенденции» или названная мной сумма бабла, которая пройдёт через кассу «Межрабпома».
Конечно, были у него подозрения, почему бы им не быть…:
– Откуда, из какого источника деньги?
– Жертвует один американский предприниматель.
– Отчего вдруг такая щедрость, Серафим?
– Встретишься с ним в Гамбурге – сам спросишь.
…Но он согласился.
Впрочем, благодаря нашему юристу официальное заявление об выходе из Коминтерна – было составлено в достаточно лояльных к последнему тонах, ни один комиссар – свой горбатый шнобель не подточит. Мол, в связи с текущей обстановкой, в интересах международного рабочего движения и на благо трудящихся всего мира… Бла, бла, бла… Случилась вот такая вот «петрушка» – вынуждены на время расстаться со штабом Мировой революции.
Ну а там, если что – так мы тут как тут!
Главное же в договоре что?
По его условиям, деньги должны быть потрачены на развитие кооперативной промышленности Нижегородской губернии и, каждая финансовая операция могла быть проведена только с согласия двух управляющих: меня – представителя «Красного рассвета» и Вильгельма Мюнценберга – Председателя «Межрабпома».
Те же двое русских эмигранта, составили Контрольный совет, следящий за правильностью соблюдения условий договора.
Конечно же, мой «аппетит» несколько вырос и вместе с предыдущими хотелками, я попросил Вилли поинтересоваться оборудованием для радиопромышленности. Насколько мне известно, Советское правительство – не так давно закупил