Никакой «случайности»!
«Срединные державы» – Германская и Австро-Венгерская Империи, готовились к переделу мира очень давно и следовательно – предусмотрительно предполагали возможность блокады. Поэтому наряду с другими, ещё в 1876-м году – была создана и очень долго работала «Крапивная комиссия», проводя многочисленные широкомасштабные опыты с этим растением. В результате, к 1914 году, эти государства – обладали соответствующими технологиями и опытом, позволившими им заменить крайне дефицитное сырьё буквально бросовым…
Ведь крапива – это вездесущий сорняк!
Поэтому, как только грянули «Августовские пушки», как тут же в Германии и Австрии был организован сбор сырья и построены фабрики – которые используя заранее отработанные технологии – всю войну выпускали из крапивного волокна текстиль, шнуры, чулки, медицинские бинты и так далее.
Я, хотя и изрядно потратился – купил пару сотен комплектов германской военной формы образца семнадцатого года и, довольно-таки изрядное количество оставшегося полотна. На ощупь, оно мягкое и гибкое, имеет слегка шелковистый блеск. Крапивное волокно внутри пустое, поэтому одежда и крапивной ткани работает как своеобразный «термос»: летом в ней прохладно, зимой тепло. По словам немцев, крапивные мундиры – прочны и носки, обладают антисептическим и антигрибковым действием, снимают вредную для солдатского организма электростатику.
Думаю, пошить в «Красной игле» «пролетарки» для «футбольных» команд Ваньки да Саньки и затем опробовать, так сказать – в полевых условиях. Ибо, словам прошлого и будущего противника – конечно, доверять можно…
Но забывать их проверять – категорически нельзя!
С сельскохозяйственной точки зрения, у крапивы масса преимуществ по сравнению с хлопком – обязательно требующего тёплого климата, обильного полива и применения пестицидов.
А вот с точки зрения технологии и экономики – не всё так гладко, оказывается…
Стебель крапивы содержит весьма незначительное количество волокон – не более восьми процентов из общей массы. Поэтому, производство крапивной пряжи – процесс весьма и весьма затратный: сырьё приходится собирать с большой площади, перевозить на большие расстояния и затрачивать огромные усилия на его переработку в волокно для пряжи.
Ну, это как руда с очень низким содержанием металла!
Другой недостаток: избыточное содержание смол в стебле крапивы – не удаляющихся обычной продолжительной мочкой в воде, как у льна или конопли. Чтобы нивелировать эту вредную особенность, башковитые немцы – применяли несколько последовательных операций по обработке волокна перед прядением горячей водой, паром, щёлочью под давлением…
Множество патентов, которые мне пытались впарить!
Но я включил «тупого Ивана» и не клюнул, ибо…
Но обо всём в свою очередь.
Поэтому, как только по окончанию Великой войны для германской промышленности открылись рынки нормального текстильного сырья – тут же все «крапивные» плантации были перепаханы, фабрики закрыты, персонал выброшен на улицу, а оборудование выставлено на продажу в виде железного лома.
Я одно такое предприятие купил по соответствующей цене – практически даром, хотя и, в несколько разукомплектованном виде. Немец-специалист по «крапивной технологии», которого пришлось нанять, заверял, что восстановить – раз плюнуть, только успевай марки отстёгивать.
При участии своего юриста, заключил с ним соответствующий договор на скупку оборудования, его восстановления и отправку в Россию.
«Лох», про меня скажите?
Возможно!
Однако, я руководствовался следующими соображениями.
Во-первых, что касается классических «законов рынка» – многие из них в России категорически не действуют. А другие – действуют, но перевёрнутые с ног на голову – это я ещё в своей первой жизни понял.
А во-вторых…
До сооружения Каракумского канала (да и после этого, сказать честно), российская текстильная промышленность испытывала острую нужду в сырье. Импортный хлопок был ей недоступен из-за монополии внешней торговли и острого дефицита валюты у государства. Среднеазиатский коротковолокнистый – низкокачественен и…
Неимоверно дорог!
Ибо, среднеазиатские небратья в эпоху НЭПа – изо всех сил тянули общесоюзное «одеяло» на себя. Это потом, они стали более покладистыми – когда им Сталин по тюбетейкам дал и, как Джордж Вашингтон негроамериканцев – на хлопковые плантации загнал. Но далеко не все – многие в басмачи подались.
Лён и конопля?
Эти культуры, имеющие экспортный потенциал – государство взяло их «на откуп», зарабатывая на нём твёрдую валюту – в том числе и на Мировую революцию.
Так что на внутреннем российском рынке – крапива имеет все шансы стать вполне рентабельной сельскохозяйственно-технической культурой. Конечно, если подойти к этому делу грамотно и творчески.
Тем более, что я знаю – как исправить первый недостаток.
Да!
Я совершенно согласен с экспертами лёгкой промышленности: для огромного текстильного комбината – весьма накладно организовывать сбор, транспортировку и переработку крапивного сырья…
А если вместо одной большой фабрики в городе – иметь небольшую мини-прядильную фабрику в каждой русской деревеньке в Нечерноземье, где крапива – за каждым огородом, да по оврагам растёт? Где по извечной крестьянской традиции – женщины рожают как перепуганные и, где всегда априори переизбыток рабочих рук?
Тем более, далёкий от химии, тёмный русский мужик и его баба-дура – ещё столетия назад знали, как обойти второй недостаток – повышенное содержание смол в волокне, над устранением которого высокотехнологичные немцы – бились как рыба об лёд с 1876 года, один за другим беря хитромудрые патенты.
На Руси, стебли крапивы собирали весной – когда сама природа своими осенними дождями, зимними морозами и весенними оттепелями, произведёт «химическую» обработку волокна – избавляя его от этой технологически вредной гадости.
Из непряденых волокон крапивы в русских сёлах и деревеньках вили веревки и канаты. Из коротких и грубых волокон, ткали так называемую «ряднину» – грубое полотно, шедшее на мешки, одеяла, подстилки и накидки для скота.
Из получившейся после механической обработки мягкой кудели, крестьянские девки ткали плотные холсты, из которых шили сарафаны, рубахи, полотенца и постельное белье для приданого.
Ещё одно немаловажное соображение…
Хлопок идёт не только на одежду. Ещё, это – ценнейше-важнейшее сырьё для многих видов промышленности. Например, из него делают пироксилиновый порох, фото- и киноплёнки, лаки, краски и эмали для авиации. В Первую мировую войну, около девяносто процентов использованного российской оборонной промышленностью пироксилина – имело заокеанское происхождение, в том числе – как я думаю и из-за нехватки своего хлопка. Ведь, солдата мало вооружить – дав ему винтовку и патроны – его надо одеть-обуть.
Не папуасы же мы какие – в бою голыми яйцами сверкать!
Конечно, в конце 30-х, в СССР научились делать порох из древесной целлюлозы, поэтому в Великую Отечественную – «всего лишь» половину пороха мы получали по Ленд-лизу.
Однако «за державу», всё же обидно: получается без Америки мы и, воевать – не в состоянии.
Вот я и думаю: если, ещё задолго до войны – удастся хотя бы частично заменить хлопок крапивой для текстильной промышленности – возможно, получится перебиться без загребущей «руки помощи» большого заокеанского «брата».
Ещё вот такие есть соображения.
Кроме элементарной нехватки сырья для производства, русский порох считался «грязным»: нестабильным при горении – что приводило к низкой кучности и дающим сильный нагар в стволе оружия – преждевременный износ.
Почему, спросите?
«Ах, эти жоппорукие русские…».
Нет, не так!
Лучшим сырьём для производства порохов являются длинноволокнистые сорта хлопка, причём обязательно ручной сборки. Среднеазиатский коротковолокнистый хлопок, сырьё машинной сборки и древесная целлюлоза – содержат значительное количество примесей, усложняющих предварительную подготовку к пороходеланию и снижающих качество продукции.
Мда… География – это судьба!
Вы подумали то, что и я?
Северный среднеазиатский хлопок – худший в мире, никто не спорит.
Но ведь русский лён, конопля и как мне мнится – крапива, наоборот – самые лучшие!
А ведь, всё это практически одна суть – целлюлоза…
…Порох из крапивы?!
Ну, а почему бы и нет?
В любом случае – попробовать не только можно, но и нужно.
Наш пароход, арендуемый сперва владельцем американской компании «Монтана» Иохелем Гейдлихом, а затем Председателем «Межрабпома» Вильгельмом Мюнценбергом – есть предприятие частное и, его владелец – никогда не откажется заработать лишнюю копейку. Поэтому я ничуть не удивился неожиданной задержке отплытия судна: словами Вилли, к капитану (он же владелец судна) поступило предложение о «попутном грузе» до Питера.
– Насколько долгой будет задержка?
– Обещают не более трех суток, – отвечает тот.
Бывший при разговоре Иохель Гейдлих, виновато разводит руками:
– В подписанном контракте запрета нет, а срок прибытия в Ленинград указан приблизительно.
– Ты первый раз занимаешься морскими перевозками, Бро, тебе простительно, – понимающе киваю, – меня больше интересует, за чей счёт будет эта незапланированная трёхдневная стоянка в порту?
– За счёт хозяина груза, – успокоил меня Вилл, – фирмы «Zепtга1е Moskau», или «ZMO».
Услышав знакомое слово, я насторожился:
– Ты сказал «Moskau»?
Тот, меня успокоил:
– Германская фирма, зарегистрированная в Москве.
– Ах, вот как… Тогда всё понятно.
Трое суток задержки пошли мне на пользу: прикупил небольшую разорившуюся ювелирную мастерскую – во время Великой войны мелкосерийно изготавливающую военную оптику.
Кто будет на ней работать?
Зэка Модест Модестович Фаворский, известный в вполне определённой среде по прозвищу «Филин», прежде на воле – «фармазон», «маклёр» или «малявщик» (так я и не понял – как на воровском жаргоне правильно называется профессия подделывателя документов), а ныне – писарь в администрации Ульяновского исправительно-трудового лагеря, обладал красивым почерком и умением подделывать документы.