Вроде бы идея – проще паренной репы, но первый подобный сервис – впервые возник лишь в послевоенной Германии.
Йохель, ухватился буквально на лету:
– Я всё понял, партнёр!
Идём дальше…
Наши грешные земные деяния, должны перекрываться благими благодеяниями – чтоб воздалось на Небесах, как говорится.
– Йохель! Много ли головняка организовать Благотворительное общество по стимулирования эмиграции безземельно-безработных финнов в Америку, Канаду и Австралию?
– Сделаю через Американский красный крест – там у меня имеются кое-какие полезные знакомства.
Немного ещё поболтали, прикинув приблизительные ближне и среднесрочные планы, затем мой американский партнёр, посмотрев на часы:
– Sorry gentlemen, но у меня через час московский поезд…
Йохель в тот раз сильно торопился: ведь, кроме всего прочего, у него были дела в Москве, связанные с уже стагнирующей «РАИК» – в Совете управляющих которой, он до сих пор числился.
Узнав у Вели его «координаты» в Хельсинки – он распрощался и, прежде всей нашей – уже крепко сдружившейся компашки, уехал в столицу.
Оставшись наедине, обращаюсь к контрабандисту:
– Как насчёт моей прошлой просьбы, Вели?
Тот, ехидно ухмыляется:
– Что-то не пойму я тебя, Брат! С одной стороны, ты хочешь всех безработных финнов вывести в Америку… С другой стороны – уменьшаешь эту саму безработицу, заказывая в Финляндии оборудование для своих фанерных фабрик.
Угрожающие огоньки вспыхнули в его невыразительных рыбьих глазках, но быстро погасли и, крайне доброжелательно улыбаясь, он:
– Если бы не последнее обстоятельство, я бы подумал что ты затеял нечто нехорошее в отношении моей страны.
Согласен: выглядит несколько нелогично, как если бы левая рука не ведала, что творит правая…
Но мне нужна фанера, чёрт бы её побрал и, причём – много фанеры.
Очень много фанеры!
А финская фанера – самая лучшая и, производимое в Финляндии оборудование для её производства – наиболее дешёвое из всех, по крайней мере – из мне доступных.
Однако, как-то надо выкручиваться:
– Всё очень просто, Вели: много безработных – много недовольных властью. Много недовольных властью – много революционеров. Много революционеров – мало денег у деловых людей…
От уха до уха, как ножом проведя ладонью по горлу:
– …А мне всё это, Брат – уже до самых чёртиков надоело в России!
Пригнувшись к самому его уху, доверительно шепчу:
– К тому же сам подумай: куда мне бежать, если в Росссии меня комиссары возьмут за «самое сокровенное»? В Америку к этому жиду, что ли? Обманет и продаст!
Тот, в озарении:
– Так ты значит…
– Если в России отменят НЭП – а к этому дело и идёт, то я переберусь в Финляндию – где у меня уже будет наш с тобой бизнес! Короче считай, что в твоей стране я готовлю себе «запасной аэродром».
Заговорнически подмигивая, незаметно сложив за спиной пальцы «крестиком», безбожно вру:
– Кстати, я до сих пор не женат, Вели! Невесты в Финляндии есть?
Тот, растаяв душой как воск в мартеновской печи, стал перечислять первых приходящих на ум кандидаток мне в жёны:
– Hannelle Seppälä – девка ещё сопливая, но зато Kalevi – даст за неё yksinänen talo с хорошими покосами…
А я глядя в его белёсые очи, неприязненно:
«Да я на первой же вашей рыбьеглазой чухонской «салаке» – готов жениться и, плодить такую же «плотву», лишь бы заполучить никель Петсамо»!
Хотя, надеюсь без свадьбы-женитьбы обойдётся… Не хочу быть многожёнцем, это ж какие нагрузки на нервную и мочеполовую систему.
Вскоре после этого разговора, мы уезжали из Ленинграда в изрядно увеличившемся составе: кроме немцев – мой хабар охранял взвод красноармейцев Ленинградского военного округа. Это – будущие шофера, которые пройдя обучение в Ульяновской автошколе – затем будут управлять даренными мной пятитонками.
Полученные по приезду в Москву новости из Ульяновска – вполне располагали к нешуточной панике…
Итак, Погребинский первым сделал два хода!
Следующий его «ход конём по голове» застал меня в Москве.
Новость была настоль важная, что сообщить её в столицу приехал сам Ксенофонт Мартьянов – главный редактор единственной ульяновской газеты «Красный глас» и одновременно глава моей главной тайной спецслужбы.
– Серафим! Неделю назад, погиб Председатель Ульяновского Волисполкома, Фрол Изотович Анисимов…
Рука, без команды потянулась снять шляпу:
– Как погиб? Как это произошло?
– Ты же знаешь нашего Изотопыча? «Какой русский не любит быстрой езды…».
Жёстко перебиваю:
– …Тот, на котором быстро ездят. Давай без «прелюдий», Ксенофонт – ты не газетную статью пишешь, а даёшь отчёт о происшествии.
– Несся он по дороге на своём «Призраке», да врезался в встречный трактор и убился насмерть.
– Вот, значит как…
«Но примешь ты смерть от коня своего!», – хотелось мне процитировать пророчество древнего волхва князю вещему Олегу, из Александра Пушкина.
Британский «Роллс-Ройс 40/5 °Cильвер Гоуст» – «Серебряный призрак».
Такой автомобиль типа «кабриолет», оснащённый 48-ти сильным 6-цилиндровым двигателем объемом 7 литров – закупался «Внешторгом» для высшей партийной элиты Советской России в период с 1922 по 1925 год. Позже, когда в страну потоком хлынули более современные «Бьюики», «Линкольны», «Кадиллаки» и наконец – любимые Сталиным «Паккарды», «Серебряных призраков» – решено было передать «вождям» на местах.
Я расстарался ради «крыши» и, один из семидесяти «Серебряных призраков» – минуя губернские и уездные комитеты, достался нашему Ульяновскому волостному исполкому ВКП(б).
И вот тебе, на…
Придя в себя, начал соображать.
Хм… «Несся», это по понятиям хроноаборигенов – еле-еле тащиться со скоростью порядком пятидесяти вёрст в час, на большую – наши «автобаны» не рассчитаны. Несколько утрирую конечно, но на такой «бешенной скорости» – краску поцарапать об «встречный трактор» конечно можно, но чтоб на смерть убиться…
Не верю!
– Кто расследовал?
– Новый начальник волостного отдела НКВД и, с ним двое его людей – тоже пришлых.
– А наши местные менты, что?
– Наши, местные дознаватели и прокурор допущены не были. Мол, дело и так – ясное и понятное.
Эге…
– Детали расследования известны? К примеру – тормозной путь анисимовской машины измеряли?
Тот, лишь глаза таращит:
– Не понимаю, про что ты?
Мда… Ему простительно не знать: это – первая автомобильная авария в наших заповедных «палестинах», да к тому же – со смертельным исходом. Сильно сомневаюсь, что даже в Москве – имеют понятие про «тормозной путь».
Наскоро объяснив – глядишь тому когда-нибудь пригодится, продолжаю:
– Каков был характер повреждений у автомобиля? В хлам?
Наморщив лоб:
– Да я бы не сказал… На «Призраке» уже наш новый главный мент гоняет. Правда, сам баранку крутить не умеет и заставил шоферить преподавателя из автошколы.
Невольно сжав кулаки: а кто ребятишек учить будет?
Ведь, он же у нас единственный!
Вот падла, а?!
Ладно, идём дальше:
– А какие телесные повреждения – приведшие к смерти, получил Анисимов?
– У Фрола Изотовича голова была разбита и… Руки сломаны.
«Картина маслом», как говорится!
При встречном ударе, прежде всего – повреждается грудь об руль, но никак ни голова и тем более руки.
Скорее всего, каким-то образом остановив автомобиль, Анисимова вытащили из кабина и забили насмерть. Возможно ударами трубой, железным ломом или просто каким-нибудь дрыном по голове. Защищаясь, он подставлял руки – вот почему они поломаны.
После этого (а может быть и заблаговременно) остановили идущий по той же дороге трактор и довольно топорно сымитировали ДТП.
Иномарку же, им вовсе разбивать «в хлам» не хотелось!
На чём тогда главный ульяновский мент будет ездить? На бричке с бубенцами? Иль, на пыхтящем вонью «чуде» местного автопрома?
Так, слегка помяли небось передок…
Объяснив все эти банальные в начале двадцать первого века истинные – известные любому моему современнику, прочитавшему за жизнь хотя бы пару детектив, спохватываюсь:
– А что тракторист по поводу происшествия говорит?
– Тракторист ничего не говорит и, уже никому не скажет… Ибо перепугавшись до смерти (ещё бы – самого главу местной Советской Власти убил!) побежал в ближайший лесок и повесился на дереве.
– Посмертную записку оставил?
Наморщил лоб вспоминая, затем несколько неуверенно ответив:
– Насколько мне известно – нет.
– Тракторист – семейный? Дети имеются?
– Конечно! Молодой ещё, но трёх детей уже успел настругать… Говорят, его вдова – так убивалась, так на похоронах выла… Сама чуть не вздёрнулась – едва из петли успели вынуть.
Траурно помолчав, я резюмировал:
– Если нет предсмертной записки, стало быть скорее всего – это не самоубийство, а убийство. Как и в случае с Анисимовым.
Про себя добавил:
«Значит, Погребинский начал войну на уничтожение».
Ещё один немаловажный вопрос:
– Кого вместо Анисимова выбрали? Того, про кого я подумал?
Угрюмо кивает:
– Того самого… Федьку-ассенизатора. То, сразу же стал всюду расставлять своих дружков.
Это – бывший анисимовский кучер, с которым у меня с самого начала рамсы. Нелюбовь с первого взгляда, то бишь. Стало быть теперь – мне ходу в Ульяновск нет…
Сживёт со свету!
– Сверху утвердили?
– Рассматривают.
Кивнув:
– Хорошо… Хотя, что тут хорошего… Теперь давай рассказывай как идёт сбор информации по известным нам с тобой лицам.
После того, как глава моей спецслужбы рассказал всё, меня интересующее и, как и положено в таких случаях – получил умеренно-лестную похвальбу его талантам, ехидно-вьедливые критические замечания по поводу его умственных способностей и, дальнейшие инструкции – как руководство к действию, несколько минут подумав, я: