– А если я «встану на лыжи»?
Прикусывает губу:
– Тогда, крышка мне…
Я вполне отдаю себе отчёт, что после моего сегодняшнего хода – последует контр-ход от Погребинского. И вполне возможно, это будет как во второй по популярности настольной игре:
Шах и мат!
Первой, напомню – в «новой реальности» является моя «Мировая революция», на которой просто сказочно обогатились ульяновские кустари.
Интересуюсь, на всякий случай:
– А ты, вообще-то, Абрам Израилевич, за кого: за меня – или за этого…?
Прячет глаза и молчит.
Ну, что ж… Будем считать, что товарищ Кац за того, кто побеждает. Поэтому решение приходит само собой: кто нам мешает – тот нам и поможет.
Не просто по наитию – но и тщательно анализируя кое-какие имеющиеся факты, я сразу понял: Кац – был завербован Погребинском, при первом же посещении последним Ульяновска.
Обвинять Каца в предательстве нельзя: он мне не друг, не родственник и даже не единомышленник – чтоб предать. За ним водится вполне конкретный «бзик» – мечтает забраться куда повыше по служебной лестнице, вот он и воспользовался шанцем – предоставленным ему Погребинским.
Какие претензии?
Обижаться на него и бычиться – глупо и непродуктивно. Более умным будет, по примеру Погребинского использовать эту его слабость в своих бескорыстных интересах.
Скептически-насмешливо на него глядучи:
– Заместитель Погребинского, это конечно – неимоверная круть… Но об этом ли ты мечтал с семнадцатого года, сидя в нашей дыре, Абрам Израилевич?
Тот, поднимает на меня умный, всё понимающий взгляд:
– Ты хочешь предложить мне нечто большее?
Слегка приподнявшись, полушёпотом спрашиваю:
– Газеты читаешь?
– Ну, допустим… Читаю!
– Знаешь, что в мире и стране творится и, понимаешь – чем это всё может закончиться?
Настороженно:
– Могу только догадываться.
– Ты «можешь догадываться», а я точно знаю – в Москве кое с кем общался: вот-вот в ОГПУ начнутся большие чистки – которые затронут и Погребинского… Это я ему железно обещаю!
Вижу – заглатывает наживку, и:
– Ты, Абрам Израилевич – можешь просто сидеть на попе ровно и, тогда тебе возможно достанется кресло – из-под его забронзовейшей как бюст Маркса, жоппы…
Откидываюсь на спинку стула и прямым текстом:
– …А можешь раскрыть контрреволюционный заговор возглавляемый Погребинским и, тогда (при известной удаче и собственной ловкости, конечно) – ты переедешь в кабинет на Лубянке.
Вижу полное обалдевание и, продолжаю максимально «грузить»:
– Другой вариант: я прямо отсюда иду в Губернское управление ГПУ и, тогда – контрреволюционный заговор раскрывают там. Ну тогда извини, Абрам Израилевич: как выдвиженцу Погребинского – место твоё будет тоже на Лубянке… Но вот только, уже не в кабинете за столом – а в подвальной камере. А там, уж как договоришься: на нарах у окна – или под нарами возле параши.
Исходя парами от бурления в нём кипящих говн:
– Угрожаешь?
Вытаращив на хозяина невинно-наивные глазки:
– «Угрожаю»?! Да, упаси меня Маркс – предупреждаю и предлагаю.
Товарищ Кац, трясущимися руками сломав две папиросы и изведя полкоробка спичек, наконец закурил. Потом после первой же затяжки, сунув в рот не тем концом и обжегшись, выматерившись в адрес непосредственного руководства и проплевавшись прямо на пол, прошепелявил:
– А если он раскроет контрреволюционный заговор – возглавляемый тобой?
Тычу большим пальцем за спину, где из окна продолжало шуметь и, даже слышались отдельные выкрики:
– У Погребинского нет и, никогда не будет такой «группы подтанцовки» – поэтому ему это сделать сложнее.
Как будто в подтверждении, на улице кто-то истошно завопил:
– СВОБОДУ СЕРАФИМУ!!!
Кац, ликом взбледнев аки Иуда на осине, пробормотал:
– Счас стёкла будут бить…
За этим отчётливо слышалось: «…А потом – меня».
Подошёл к окну и посмотрел вниз на собравшуюся толпу, еле-еле сдерживаемую растянутой цепью милиционеров. Их здесь собралось тоже прилично, но все их действия выглядели суматошно-бестолковыми – как муравейник с всунутой в него головнёй.
Двадцатые годы, это вам не хрущёвская «оттепель» и, в демонстрации – стрелять было ещё не принято. По всему было видно, что поднажми толпа – правоохранители просто-напросто разбегутся как запечные тараканы от света лучины, позабыв про свои «наганы» и «винторезы».
– Думай-соображай быстрее, Абрам Израилевич, пока всю вашу контору по кирпичику не разнесли!
В приоткрывшейся без стука двери, показалась голова секретарши и панически вопрошает:
– Товарищ Кац! Из «губернии» звонили – почему Вы арестовали Свешникова? Что ответить?
Подскочив ужом на сковородке, чернильницей на неё замахиваясь, Кац:
– ЗАКРОЙ ДВЕРЬ, ДУРА!!!
Нехарактерно для него – обычно Абрам Израилевич с женщинами по-еврейски тактичен и обходителен.
Тяжело дыша, как загнанный через камыши в трясину кабан – под дула охотничьих двустволок, уставившись на меня налившимися кровью глазами:
– У тебя ровно сутки, Свешников! Чтоб, завтра вечером – улики на Погребинского были у меня на столе!
Недоумённо пялясь:
– А свидетелей куда прикажите, товарищ начальник? Вам под стол…?!
Тараща глаза:
– У тебя и свидетели есть?!
– А ты фули думал, Изральич? С терпилой связался – в майке, в шлёпках, да в выцветших на коленях тренниках?!
Тот, обессилено падая в кресло:
– Всё, иди! И успокой толпу, пока до Москвы не дошло про твой «арест».
Выхожу на крыльцо управления НКВД и, подняв руку:
– Всё нормально, товарищи: никакого ареста – всего лишь лекция об условиях…
Меня не дослушав, народ грянул:
– УРА!!!
Толпа комсомольцев, членов партии и беспартийных, стащили меня с крыльца и, буквально на себе донесла меня до «Форда» – с которого я как Ленин с броневика, толкнул коротенькую речь…
О чём речь, спросите?
Да всё о том же – о строительстве Детской железной дороги, о чём же ещё. На штурм Нижегородского белокаменного Кремля и бывшего Дворца губернатора в нём, я не звал…
Не время ещё!
После моей речи народ потихоньку начал рассасываться «по пещерам», а я с тремя немцами-телохранителями поехал…
Правильно: к Ксаверу.
На уже давненько знакомом подворье встретили меня более чем сердечно – сразу же за стол, даже моих немцев не побрезговали усадить рядом и накормить «от пуза». Затем, поднялись в кабинет, где я вручил подарки: оправившемуся от ран Саулу – по случаю купленную эксклюзивно сработанную немецкую трёхсекционную стальную кирасу «скрытого ношении», Упырю – наваху, испанский нож-складень. Основному партнёру по «монетизации» знаний из будущего, я подарил купленную в Париже закопчённую старообрядческую икону – от вида которой, он чуть кипятком не описцался:
– Вот это уважил, так уважил…
Поставил её в «красный угол», подвинув уже имеющиеся и с полчаса молился – то и дело двуперстно осеняя.
Сразу скажу, что икона обошлось мне совсем недорого: видимо русские иконы – ещё не в особом тренде «за бугром». Или же, что скорее всего: в связи с известными событиями в стране-производителе – предложение превысило спрос и произошло элементарное затоваривание рынка предметами культа.
Вволю помолившись, я аж кемарнуть успел, Ксавер выжидающе уставился на меня:
– А новой «инфы» пока нет?
Включаю ему «стоп-сигнал»:
– А не до хрена ли зараз подарков зараз будет, Партнёр?
К сожалению, в связи с моей бурной деятельностью этим летом, у казалось бы неисчерпаемого «колодца» с «послезнанием» – показалось песчаное «дно», на котором жалобно квакали печальные личные «жабы» – превратившиеся в обычных лягушек.
– Не лайся перед святыми ликами, – вновь повернувшись к иконам, перекрестил лоб, – а если серьёзно?
Озабочено-озадаченно, отвечаю:
– К сожалению, с «инфой» конкретная напряжёнка – видишь, что в мире и в московских верхах творится? Единственное, что могу посоветовать словами великого Кормчего: запасай зерно, копай окопы.
– Какие «окопы»? Война будет?
– С хлебом этой зимой будет плохо, говорю. Очень плохо!
Отмахивается:
– Да, это я без тебя знаю – когда с ним «хорошо» было… Спрашиваю: война будет?
– Насчёт же войны, – подражая ему, крещусь на иконы, – уверен, что всё обойдётся демонстрацией величины писюков центровых пацанов на этом «Шарике».
– Ох, что за язык у тебя, Серафим… Когда-нибудь, коль сам не отсохнет – велю Упырю его у тебя вырезать. Писать же умеешь?
– Азбуку Морзе знаю – буду стучать тебе по лбу «точкой-тире», Ксавер.
Ржём всем квартетом…
Почему я так уверен что большой войны не будет, после того – как такого натворил?
Большие войны просто так не возникают!
К примеру, в 1918 году, чекистами в Москве был раскрыт «Заговор послов» – иначе, известного под названием «Заговор Локкарта». При ликвидации последнего, чекистами был произведён налёт на британское посольство и убит один из его сотрудников, не считая арестованных.
Объявило Соединённое королевство войну Советской России?
Нет!
Весной 1920 года корабли Волжско-Каспийской флотилии под командованием Федора Раскольникова, подошли к берегам Ирана у порта Энзели, открыли по берегу огонь, а затем высадили десант, захвативший плацдарм на берегу.
Находившимся в городе британским войскам было приказано убираться на хер, что они и незамедлительно проделали.
И опять же: никакой войны Советской России, объявлено не было. «Владычица морей» утёрлась и, сделала вид, что так оно и надо.
Ксавер, ёрзая от нетерпения:
– Ещё, есть что-нибудь?
Слегка небрежно и не особо торопясь:
– Да есть тут в заначке кое-что. Но не знаю – сумеешь ли ты срубить с этого бабло или наоборот.
У того задёргалось веко:
– Да, говори уже, не люби мне мозги…?
Кстати: хит этого сезона – очередной шедевр от поэта Юры Шатунова, на музыку Веры Ивановны Головановой, где есть такой припев: