Съезды ВКП(б), на которые в Москву съезжались депутаты от республиканских и региональных партийных организаций (даже от формально отделившихся от союзной компартии), один за другим продолжались всю зиму… Съедутся, перелаются меж собой, передерутся и, разъедутся с битыми рожами, ни о чём не договорившись. Точно такая же фигня, только в профиль происходила и со съездами Советов.
Пока, кто-то один самый умный (а может и не один) не заметил: «А что мы туда-сюда катаемся, народные средства проматываем? Окуенно богатые, чи шо?».
Но не без основания подозреваю, просто им нравилось жить в московских гостиницах и квартирах, за счёт центрального правительства…
Россия — щедрая душа!
И делегаты обосновались в столице на постоянной основе, а партийные съезды, слившись воедино со съездами Советов — превратились в нечто вроде однопартийного парламента с великим множеством фракций и, с названием «Собрание народных представителей».
«Думой», никто назвать не решился — ибо это слово насквозь буржуазное, да и не отражает сути вещей. Ибо «думами», депутаты практически не заморачивались — весь «пар» уходил в «свисток».
Кроме, ясное дело — фракционности по национально-административно-территориальному признаку, депутаты разделились идеологически: воскрешая в одночасье «Рабочая оппозиция» Шляпникова, «Рабочая группа» Коллонтай, «Левая оппозиция» Зиновьева…
Кто там хоть раз побывал — тот в цирке больше не смеётся!
Один в один — российская Дума времён Хасбулатова, или Верховна Рада — во все её времена, со дня выхода древних шумеров на сушу: говорильня, пустопорожний трёп и просто словесный понос. Хотя, хроноаборигенны — относятся с уморительной серьёзностью к этому «шапито» и, даже иностранное пресса — нет-нет, да и опубликует на своих страницах что-либо поощрительно-положительное на этот счёт.
Мол, «верной дорогой идёте, товарищи…».
Иль, как вас отныне называть?
Однако, как и в любой уважающей себя демократической стране, это так: механизм предназначенный для того — чтоб выпустить пар у так называемых «креативов» и, вырабатывающий воздушно-мыльные пузыри — чтоб отвлечь внимание электората.
Я вам по большому секрету скажу: самые серьёзные дела отныне решались не на этом собрании «партийно-народных представителей» — а на негласном сходняке доверенных лиц глав республик и регионов.
Как они решат, так депутаты и «единогласно» проголосуют!
Сперва на этом сходячке «центровых пацанов» — от нижегородских побывал Андрей Жданов, затем пару раз человек от меня…
Обоих, увы, не восприняли всерьёз.
Наконец, предварительно разведав ситуацию, на этом неком подобии Совета Федерации — плотно обосновался ваш покорный слуга…
Стало быть — я.
Хорошо помня подобные «мероприятия» по нашим «Лихим 90-ым» годам, я первым делом — постарался произвести надлежащее «впечатление» и, надлежащим образом его произвёл — при первом же своём появлении.
Вообще-то, я двигаюсь на своем «Форде-Т»: скромность мне идёт — как принцессе Диане бриллиантовое колье за полмиллиарда долларов, или как Юрию Гагарину — его знаменитая на всю Планету улыбка.
Рисунок 52. У таких машин, спрашивают не возраст а состояние! В 20-е годы, на таком «Packard Twin Six» ездил сам Сталин… Может, тот самый?
Однако, на свою первую в новой жизни стрелку я подкатил хоть и на старом — но на шикарнейшем кабриолете «Packard Twin Six», с одетым «во всё кожаное» персональным шофёром за рулём и двумя представительного вида секьюрити. В сопровождении «Citroёn-10CV» и «Hanomag Kommissbrot», в коих находилась охрана из успевших уже прославить своё имя бойцов «Вагнера».
На мне был невиданный досель в этих широтах малиновый пиджак, массивная златая цепь — как на дубе том, с кулоном — на котором красовалась знакомая всем лохмато-бородатая морда лица Карла Маркса. На среднем пальце левой руки — не менее массивный «болт» с изображением серпа и молота, «роялистые» зеркальные очки на носу и потренькивающая «Моторолла» в нагрудном кармане.
Что наиболее шокировало собравшихся здесь топовых хроноаборигенов — я был без головного убора, маслянисто отсвечивая своей шикарнейшей лысиной.
Оба моих «шкафа» были одеты в строгие чёрные смокинги, чёрные очки и шляпы «аля Аль Каппоне». Один держал в руке раскладной бронированный щит в виде кейса — которым он должен был в случае чего прикрыть мою священную тушку тела, другой — пистолет-пулемёт Томсона, подарок на днюху от Иохеля Гейдлиха.
Невиданная до сих пор диковинка в наших краях!
Кроме того, на улице находилась группа Вагнера из семи человек, в разгрузках-бронежилетах поверх «пролетарок», с полуавтоматическими 9-ти миллиметровыми карабинами Фёдорова в руках и обрезами-лупарами за поясом. По сравнению с ними, даже китайцы Ионы Якира с «маузерами», прибывшего на «стрелку» от украинцев — выглядели весьма бледно, как бациллы обыкновенного бытового сифилиса рядом с вирусом «Ковида-19».
Кто им подсказал я без понятия, но «мероприятие» производилось за круглым столом, прям как у рыцарей в книжке Марка Твена про попаданцев — «Янки при дворе короля Гороха», которую я читал в детстве и, которая навеки привила мне страсть к литературе подобного рода.
Мда… А вот читаная мной в том же «нежном» возрасте, до двадцатой первой страницы книжка Толстого «Преступление без наказания»… Или Тургенева? Но не Обломова, это точно: тот целыми днями на диване валялся и ни хрена не писал.
Ладно, Маркс с ним!
Короче, эта книжка напрочь убила во мне интерес, к так называемой «великой классической русской литературе» — плодящую рефлектирующих из-за каждой ерунды лузеров.
Пожалуй, эту графоманскую макулатуру придётся запретить и публично сжечь — чтоб не плодить век за веком потерянные поколения.
Изрядно припоздав, войдя в довольно приличный по размерам и довольно безыскусно-роскошно обставленный зал дореволюционного особняка в центре Москвы, представившись сам, познакомившись с присутствующими и насладившись произведённым эффектом, отправил обоих секьюрити покурить за дверь со своим коллегами по этому нелёгкому ремеслу.
Затем, усевшись на свободное место, довольно отстраненным тоном спросил:
— О чём сегодня толковище, братва?
После довольно долгого молчания, мне ответили, что сегодня обсуждается судьба ещё «неприсоедившейся» Костромской губернии — за которую зацепились в споре три региона: Ленинградская область Зиновьева, Московско-Центральный район Каменева-Рютина и Северный край Кедрова.
Последний, в этот раз присутствовал лично — видать, считая эту губернию очень важной для себя.
Стараясь делать это незаметно, с холодным любопытством его рассматриваю — как восковую фигуру пана-атамана Дрякулы в Музее мадам Тюссо.
Неряшливо одетый высокий брюнет, при торчащем из кармана нагане, глаза которого блестели зловещим огоньком выдавая необузданно-жестокий характер -любитель наводить жуть на подчинённых и лично расстреливать контрреволюционеров, вот что я про него «хорошего» слышал.
Как и Майский, про которого рассказывал выше — это уникальнейший человек с уникальнейшей судьбой!
Во время «Большой чистки» Кедров ни в чём не признался (плохо били?) и советскому суду не удалось доказать его причастность к стандартному троцкизму, контрреволюционному заговору или шпионажу в пользу Антарктиды. Не числилось за ним и экономических преступлений в период НЭПа.
Патологический садист, маньяк и серийный убийца — это, конечно, да!
Но за это, «старых большевиков» из ВЧК — как-то не было принято расстреливать…
Тогда, Лаврентий Берия пошёл на подлог и своей рукой вписал Кедрова в расстрельный список (единственный случай именно внесудебной расправы в ту репрессивную пору!) — заслужив за это вечную благодарность потомков.
«Не заслужил»⁈
Действительно: ведь, Кедрова реабилитировали, а Берию — нет.
Да, вам блин не угодишь…
Ладно, уговорили: Кедрова, я трогать не буду — нехай себе зверствует!
Да и глядишь — какой-нибудь будущий либерал, словечко про меня доброе скажет. Мол: «Ведь мог его Свешников загеноцидить — да не стал, какой он добрый».
Рисунок 53. А глаза у него добрые, добрые…
Да и, пока не будет реализован проект «Из варяг в персы» — мне его зверство на руку, а там посмотрим — может тоже, как Тухачевского кастрируем и всё будет пучком.
Его оппоненты ничем «не хуже», а как бы даже не наоборот!
Доверенным лицом от Зиновьева обычно приезжал Председатель Ленинградского Совета народного хозяйства Рыбаков, чаще с Начальником областной ГПУ Ковингойтом — молодым человеком всегда в военной форме, с револьвером в кобуре и пенсне с дымчатыми стёклами, за которыми можно было иногда поймать его злобно-пронизывающий взгляд.
Эти всегда являлись под охраной латышей…
Или эстонцев?
Сказать по правде, я так и не научился разбираться в нюансах среди прибалтийской плотвы.
Представителем от московских был некто Игнатов. Его некрасивое и поражающее своей суровостью и жестокостью лицо, в свою очередь — выдавало в нём сильный характер и природный ум, что до некоторой степени, даже располагало в его пользу. Этот, довольно мрачный, неразговорчивый тип — всегда являлся один и, даже без оружия — видимо не без основания считая, что он у себя дома — а «дома и родные стены помогают».
Сижу, слушаю…
И поражаюсь: точь в точь наши бандитские 90-е!
Собрались центровые пацаны «на районе» и меряются писюками: у кого больше — того и ларёк.
Короче, чувствую себя как двоякодышащая рыба в мутной воде.
Пока они там «бодаются», напрягши память, вспомнил что такое «Костромская губерния» и что там хорошего водится-находится.
Эта территория примыкает к Нижегородчине с севера и, находится там предприятие, созданное в конце прошлого века предпринимателем Андреем Ивановичем Бюксенмейстером и до сих пор производящее лучшие в России электрощётки для электромашин различных марок, сальниковые кольца для паровых турбин, мембраны для телефонов, осветительные угли для дуговых фонарей, микрофонный порошок, аккумуляторы и, многая чего прочая — вплоть до измерительных приборов для лабораторий и высших учебных заведений.