Но у нас же не «реальная» — а альтернативная история!
А я — попаданец прогрессорского типа.
Развивая некоторые прорывные технологии, я хочу и вполне могу дать советским правителям такой экспортный товар — за счёт, которого они смогут удовлетворить свои амбиции — присущее всякой элите. Чтоб, они наконец отстали от народа с «добровольно-принудительным» изыманием и последующим вывозом из страны хлеба и, других продуктов питания.
Дайте, наконец, народу наесться досыта!
Однако чую, все мои усилия пойдут прахом — если не дать хорошенько «по рогам» коминтерновской мафии. А как ещё назвать эту интернациональную шайку демагогов, авантюристов и бездельников?
И добровольно, одними лишь увещеваниями и призывами к совести — не унять этот синдикат международных прохвостов. Уже привыкших к своим привилегиям, вошедших во вкус — красуясь на трибунах и президиумах, швырять миллионы на разжигание мирового пожара. А фактически — на ветер, если не просто в свой карман.
— Джентльмены куевы!
Распрощавшись (в этот раз «по-человечьи» — с рукопожатиями и взаимными пожеланиями здоровья, удачи и успехов) с британским коллегой из «Secret Intelligence Service», я долго шёл пешком и всю дорогу матерно матерился матерным матом — распугивая проходящих мимо парижан и гостей столицы.
Так, так, так…
Но, хочешь не хочешь, ругайся не ругайся — а задание Ягодки выполнять надо. Причём, его надо выполнить так — чтоб и не придерёшься и, в то же время — отбить у него всякое желание давать мне другие задания.
Раз британская разведка так щепетильна — найдём тех, кто этим недостатком не обладает.
Кто эти добры молодцы?
Правильно!
Господа белогвардейцы из «Русского общевоинского союза» (РОВС).
Сперва, белое движение в эмиграции бурлило-кипело или просто сидело на чемоданах — ожидая, когда можно будет вернуться в Россию. Сейчас, надежды увяли и, эмигранты всё больше и больше забывают о «родных берёзках», вынужденные адаптироваться в эмиграции в целях элементарного выживания. Здесь полный набор всех достойных и не очень занятий: от криминала и «вольных» профессий на «монмартах» и в борделях — до рабочих специальностей на заводах, таксистов, швейцаров, вышибал и так далее…
Но были среди этой публики и другие — злые и не навоевавшиеся!
Эти, объединялись в несколько полувоенных-полуполитических организаций — продолжавших бороться с Советской Властью террористическими методами.
«Русский общевоинский союз» (РОВС) — был самой крупной и агрессивной из них.
Итак…
Насколько это было возможно — загримировавшись под товарища Отто, я на следующий же день подъехал на русскоговорящем таксисте к штаб-квартире РОВС в Париже. Подхожу к стоящему у дверей офицеру в штатском и, распахнув пиджак — показывая отсутствие оружия:
— Я агент ОГПУ из Москвы. Хочу с глазу на глаз поговорить с генералом Миллером об одном очень важном деле…
— По какому такому делу, сволочь большевистская? — с холодно-любопытным бешенством спросил тот, — по вопросу организации твоих похорон?
Глазом не моргнув:
— По делу напрямую его касающегося.
Махнув рукой в сторону ближайшего открытого кафе, какие в столице Франции встречаются почти на каждом шагу:
— Буду ждать там.
Конечно, можно было обратиться напрямую к Александру Павловичу Кутепову, наиболее авторитетному генералу в этой организации. Но тот совсем недавно прибыл из Сербии, поэтому — возможно, не был в курсе насчёт здешних реалий и, насколько мне известно — был несколько неадекватен.
Евгений-Людвиг Карлович Миллер же, в Гражданскую войну — руководитель Белого движения на Севере, по моим представлениям — был более договороспособен, хотя бы в силу занимаемой должности. Ныне он состоял при Верховном Главнокомандующем Русской Армии — Великом князе Николае Николаевиче и заведовал казной движения.
Этого, должно заинтересовать моё предложение.
Ждал довольно долго. За это время успел выпить пару чашек кофе, съесть полкило сдобы и прочитать «от корки до корки» пару эмигрантских газет, в которых…
Ну, про это надо отдельно рассказывать!
В окнах штаб-квартиры РОВСа, то и дело мелькали из-под штор лица, а из дверей иногда выскакивали полюбоваться мной всякие типы. В руке у одного из них, я даже видел ствол — из которого он в меня со злобной гримасой целился. Я показал ему «фак» и, тот — тут же потух и слился.
Подходили трое очень агрессивно настроенных бывших офицера, на глазок — званием не выше ротмистра, но я отказался с ними разговаривать. Подошёл ещё один, на вскидку — настоящий… Штабной полковник и, представился генералом Миллером. Но был быстро мной разоблачён.
Тот, озадачено:
— Ты лично знаком с Евгением Карловичем?
— Видел его фотографию — ведь я же из ОГПУ, не забывайте. Так, что идите и передайте — он очень сильно пожалеет, если и дальше — вместо себя будет посылать адъютантов.
Три часа сижу жду, успел уже соскучиться до зевоты и сбегать разок-другой в платный сортир… Как совсем с другой стороны от штаб-квартиры — подкатывает ко мне автомобиль и, выходят из него четверо пассажиров: два мужика лет за пятьдесят и двое помоложе — держащиеся крайне настороженно, а руки в карманах.
Слегка привстав, приподнимаю шляпу:
— Приветствую вас, господа генералы!
И сажусь на место.
И так передо мной двое — Миллер и Кутепов: «вода и пламень» — так сказать.
Первый, плотного сложения мужчина с усами Мюнхгаузена, с редкими зачесанными назад волосами и внимательными, чуть прищуренными глазами. Не протягивая руки, он:
— Позвольте представиться: русский генерал, бывший Командующий Северной Армией — Евгений-Людвиг Карлович Миллер-Васильев.
Не успел я и рта раскрыть, как бывший с ним слегка худощавый лысый мужик с закрученными усами и небольшой бородкой, по всем признакам — генерал Кутепов, не представляясь, изрядно хамовато оглядев меня с ног до головы и непрекрыто-неприязненно, молвил:
— Так вот значит, какой ныне чекист пошёл. С виду, человек — как человек, а загляни в нутро… Гнида!
Поморщившись, я бесцеремонно-решительно прерываю его разглагольствования:
— Давайте оставим все эти сантименты газетчикам, Алексей Павлович! Коль уж соизволили явиться — выслушайте, что я Вам предложу или, убирайтесь восвояси.
— Алексей Павлович, голубчик! — Миллер, которого заметно снедало любопытство, встал на мою сторону, — он прав: раз уже мы сюда приехали, давайте хотя бы его выслушаем!
— Сперва, мы проверим — не затеял ли ты чего, — борзо подступил ко мне один из тех, что помоложе, — оружие при себе имеется? Ведь с вас — с краснопёрых, всё станется…
Второй встал слева, не вынимая правой руки из кармана.
Я с готовностью встал, вышел из-за столика и предварительно похлопав по карманам, распахнул полы пиджака:
— Безоружен как пацифист из Лиги наций! Понимаю ваши опасения, господа офицеры — поэтому не буду препятствовать досмотру и даже изъятию бумажника, ибо понимаю — как вы материально нуждаетесь вдали от Родины…
Тщательно проверив меня на наличие всего стреляще-колюще-режуще-взрывающегося и разок незаметно — но чувствительно, врезав по почкам за излишнюю разговорчивость, молодой кивнул генералам и скрестив руки встал справа от меня.
Сдержав себя, чтоб не зашипеть от боли, усаживаюсь на своё место, не забыв предложить и потенциальным партнёрам:
— В ногах правды нет — присаживайтесь, господа генералы!
Дождавшись, когда они не без колебаний последуют моему примеру, сразу же беру в руки инициативу:
— Сперва в знак так сказать — «доброй воли», хочу предупредить вас, господа: ИНО ОГПУ начало сезон охоты за вами.
Переглядываются в нешуточном изумлении:
— Объяснитесь?
— Изрядно досадили вы нашим, господа генералы! Поэтому, решено вас двоих похитить, тайно увести в Советское посольство и там «интенсивно» допросить. Затем — казнить методом удушения в пеньковой петле и сжечь трупы…
У Кутепова, аж бородёнка дыбом, приподнимается и буча на меня налившиеся кровью буркалы:
— Кто? Когда? Где? Говори, комиссарская сволочь!
Тут, мы с ним немножко поругались:
— Если ты, Ваше благородие, будешь орать…
Вскакивает и с кулаками:
— Да, я тебя…
Следую его примеру, поднимаюсь и принимаю стойку для битья холёной генеральской рожи:
— В России надо было руками махать! А здесь — утри кровавую юшку из носа и заткнись!
Генерал Мюллер, встав между нами, предотвращает драку, еле-еле успокаивает расходившегося Кутепова и снова усаживает его за стол.
Не обращая более внимания на неадеквата, обращаюсь к Мюллеру:
— Евгений Карлович! Я ж просил об встрече «те-а-тет»… Ну, хотя бы в присутствии пары адъютантов — свидетелей того, что я Вас не вербую!
Миллер:
— Извините… Как к Вам обращаться?
— Называйте меня «Борман». Просто Борман — без «товарищ», или «господин».
— Эээ… Всё же я Вас буду «господин Борман». Не возражаете?
— Как Вам будет угодно.
— Всё же вынужден поддержать Алексея Павловича в требовании предоставления более подробных сведений об готовящихся злодеяниях. Ведь, как-никак речь идёт о наших с ним жизнях! Разве, Вам на нашем месте не было бы любопытно?
Пожав плечами, мол — ваши проблемы:
— Мне было бы — до жути телесной «любопытно», будь я на вашем месте, но больше чем я уже сказал — я сказать не могу. Не я планировал, не я руковожу или участвую в этой операции, сам узнал про неё совершенно случайно.
— Хотя бы время?
Посмотрев вверх, «радую»:
— Печи для кремации трупов во флигеле при Торгпредстве уже готовы, значит не исключено — что в самое ближайшее время.
Переглядываются в самом дичайшем афуе…
Вот, вот! Ходите теперь по Парижу и озирайтесь!
На самом деле, ОГПУ ими займётся чуть позже. Кутепова — убьют при попытке похищения в тридцатом. Мюллера — похитят и расстреляют на Лубянке в тридцать седьмом.