Правильно делал. Юрию не понравился его тон. И обращение «братан» тоже. Боже упаси от таких родственников.
— А если бы я очень попросил? — спросил он с мягким, но очень ощутимым нажимом. — Я умею быть очень убедительным. Не то что православные, даже мусульмане отзывчивыми становятся.
Профиль таксиста окаменел, словно он превратился в памятник самому себе.
— Воевал, да? — спросил он.
Уже совсем другим тоном. Уважительным и жалобным одновременно.
Юрию стало скучно. Он зевнул и сказал:
— Это я так, для поддержания разговора. Не напрягайся, я заплачý.
Таксист смотрел на дорогу и молчал. Давно бы так.
Предоставленный самому себе и своим мыслям, Юрий стал лениво вспоминать Ангелину. Она ему нравилась. А еще ему нравилось, что ей придется усмирить свою гордыню. Он пока не решил окончательно, воспользуется ли ею. Может быть, нет. Тогда получится, что заказ выполнен бесплатно. Плевать. Хорошая женщина. Только чересчур заносчивая.
«Так это будет укрощение строптивой?» — спросил внутренний голос.
Почему бы и нет? Будничное существование — штука скучная и предсказуемая. Чтобы не засохнуть от тоски, мужчина обречен играть. В войну, в любовь, футбол, карты. Во что угодно. Тогда у жизни появляется особый вкус. Острота.
Машина свернула с трассы на второстепенную дорогу, выбоины которой были присыпаны щебнем. Интересно, во сколько бы обошлось дачникам залатать полотно новым асфальтом, если бы скинулись? Нет, не скинутся. На пиво с чипсами не жалко, а с ухабами как-нибудь перебьемся. Чай, не в Германии.
Проехав сквозь редкий сосновый лесок, такси остановилось перед синими воротами, обе створки которых были украшены железными полукружьями, выкрашенными в малиновый цвет. От них расходились условные лучи такого же цвета, что позволяло опознать в композиции садящееся или же, наоборот, восходящее солнце. К одной створке были приварены желтые буквы «МЕТАЛ…», а к другой — «ЛУРГ». Получилось внушительно, но не симметрично.
Полосатый шлагбаум торчал вверх, но сами ворота были закрыты. Таксист посигналил. На призыв вышел человек с пластырем на носу, в расстегнутой камуфляжной куртке на волосатом торсе и спросил сквозь прутья:
— Пропуск есть?
Таксист посмотрел на Юрия.
— Какой пропуск? — поинтересовался Юрий, высунувшись в окно машины.
— На въезд, — был короткий ответ.
— А кто его выписывает?
— Кто надо, тот и выписывает, — сказал привратник, машинально трогая залепленный нос. — Без пропуска нельзя.
Он повернулся, чтобы уйти.
— Погоди, — окликнул Юрий. — Я в гости к знакомой приехал. Антонова, дом сорок три.
— А мне по барабану. Без пропуска не пущу.
— Давай я ей позвоню, она с тобой свяжется.
— По барабану, — повторил привратник. — Не пущу без пропуска.
Он скрылся в приземистом домике с плоской скошенной крышей и опущенными жалюзи на окнах.
— Ну что? — поинтересовался таксист с плохо скрываемым злорадством. — Срывается свиданьице?
— Заткнись, — беззлобно сказал ему Юрий и набрал номер Ангелины.
— Тут у нас новые порядки, — вздохнула она, выслушав историю про строгую пропускную систему. — Старожилов пока пускают, а остальные машины заворачивают. Я сейчас подойду. Вдоль забора в сторону озера тропинка есть. Метров через сто дырка. Я там тебя встречу.
— Нет, — сказал Юрий упрямо. — Не надо меня встречать. Я подъеду.
Он не собирался тащиться с довольно тяжелой сумкой по бурьянам, а потом протискиваться в какую-то дурацкую дыру, чтобы предстать перед девушкой в помятом и неприглядном виде.
Она спорить не стала. Сказала только:
— Как знаешь. Перезвони, если не получится.
— Получится. — Спрятав мобильник, Юрий повернулся к таксисту: — Не вздумай уехать без разрешения. Найду.
— Со мной ты грозный, — буркнул таксист. — Поглядим, какой ты с ними будешь.
Возле сторожки стояли уже двое, которых, видимо, насторожило, что машина до сих пор торчит у ворот. Второй, вымахавший ростом под два метра, как и его напарник с поврежденным носом, тоже носил камуфляжную форму, явно ему маловатую. Свежая ссадина над бровью придавала ему вид лихой и воинственный. Оба смотрели в сторону такси, о чем-то переговариваясь.
Юрий легко выскользнул наружу, подошел к воротам и запустил руку сквозь прутья, нащупывая засов.
— Э! Э! — встрепенулся первый привратник, бросаясь к нему. — Убери граблю. Сломаю на хрен.
Юрий послушно втянул руку обратно.
— Подойди ближе, — позвал он. — Скажу что-то.
Он сделал красноречивое движение, как бы собираясь достать деньги.
Психология братков — а перед ним находились именно братки, что ощущалось и по повадкам, и по взглядам, и по манере общения, — была Юрию известна не понаслышке. Имея некоторый опыт общения с этой публикой, он знал, как относятся они ко всем, не имеющим счастья быть бандитом. Лохи они. Терпилы. С таких не зазорно содрать бабки, а потом нарушить уговор. Это воспринимается братвой как проявление своеобразной удали. Повод лишний раз похвастаться перед корешами.
— Ну? — спросил привратник, делая беспрестанные жевательные движения, словно пытаясь раскусить что-то. — Чего ты хотел?
Юрий посмотрел по сторонам, сделав это подчеркнуто воровато.
— Открой, — тихо сказал он, вынимая руку из кармана и держа ее внизу, чтобы парень ее не видел.
Прежде чем убрать засов, тот хорошенько отхаркался и смачно плюнул зеленым.
Проскрежетало железо, ворота приоткрылись. Юрий кивком предложил парню высунуться. Как только это было проделано, он отвел тяжелую створку дальше, а потом с силой притянул обратно. Человеческий череп, конечно, не орех, который можно легко расколоть таким манером, но удар получился внушительным.
На лице, зажатом между металлическими рамами, появилось страдальческое выражение. Усиливая эффект, Юрий ткнул туда кулаком, метя в пластырь.
Чавк! Привратник пошел задом, разведя руки и разинув рот.
Восприняв это как приглашение, Юрий отворил створку шире и вступил на территорию дачного участка. Верзила в тесной камуфляжной куртке нырнул в сторожку и вернулся с черной полицейской дубинкой. Скорее прыгая, чем шагая, он понесся на нарушителя границы.
Дальнейшее таксист увидел достаточно отчетливо, но все равно не очень понял, как все произошло. Здоровенный бугай в пятнистой форме налетел на пригнувшегося противника, взмыл вверх, перевернулся и грохнулся на землю, где разглядеть его мешали ворота.
Охваченный боязливым любопытством, таксист выбрался из машины и вытянул шею.
Пятнистый верзила уже вставал… но распрямиться до конца не успел. Загадочный клиент поддел его подбородок носком туфли. Верзилу опять отбросило на щебенку, которой была присыпана площадка. Таксисту стало ясно, что напрасно он язвил. Человек, которого он привез сюда, действительно обладал даром убеждения.
Что касается охранников, то они ни о чем таком не думали, потому что их короткие, суетливые мысли попросту не успевали сформироваться. Не суетясь и не делая лишних движений, Юрий подступал то к одному, то к другому, бил, позволял встать, бил опять.
Наконец инстинкт подсказал охранникам, что лучше не сопротивляться, потому что это и сопротивлением-то нельзя было назвать. Первый до сих держался на ногах после того, как его голова побывала в стальных тисках; в глазах двоилось, мир вокруг покачивало и крутило колесом, а много ли навоюешь, находясь на этой чертовой карусели? Второй страдал от адской боли, вспышки которой только усиливались при каждом резком движении. Пинок в лицо оказался настолько точным, что нижняя челюсть вывалилась из суставов, перекосилась и никак не желала становиться на место. Так что из этого боец тоже был никудышный.
Оценив сломленные силы противника, Юрий закончил избиение. В бою он слегка запыхался, черные пряди прилипли ко взмокшему лбу, но физических повреждений не было.
— Я думала, ты их убьешь, — сказала Ангелина.
Юрий поискал взглядом и увидел ее, стоящую неподалеку в тени дерева. Ее ладони были заложены в задние карманы обрезанных джинсов, грудь привычно выпячивалась вперед.
— А надо было? — спросил Юрий.
— Они ведь нажалуются своим, а потом отправятся всей ватагой тебя искать.
— Это все мальчики Котова, как я понимаю?
— Правильно понимаешь.
— Сколько их здесь?
— В обед человек десять-пятнадцать было, — сказала Ангелина. — На площадке три машины стояло. Сейчас ни одной, как видишь.
Юрий пожал плечами:
— Катаются, наверное. В смысле, патрулируют.
Долговязый с трудом сел, высморкался красным и обозвал его нехорошими словами.
— Тебе хана, — закончил он свой небольшой спич.
— Я же говорила, — сказала Ангелина. — Дождется своих и поведет на поиски.
— Да на здоровье. — Юрий снова пожал плечами. — Главное, чтобы во вред не получилось… Эй, длинный! Ты сильно на меня обиделся?
Охранник опять сплюнул, но красная слюна оказалась слишком клейкой, чтобы оторваться от губ без помощи ладони.
— Обиделся, — констатировал Юрий и посмотрел на второго охранника, хранящего полную неподвижность с упорством, достойным жука-притворяшки. — А ты?
Обращенная к нему спина едва заметно дернулась.
— Тоже обиделся, — догадался Юрий. — Но они никому не пожалуются, правда, ребятки? Им впадлу будет рассказать, что их отметелил какой-то залетный фраерок. А потом еще и без ксивы проехал.
«Как легко и непринужденно он переходит на приблатненный жаргон, — отметила про себя Ангелина. — А дерется, как танцует — и здорово танцует. Правильного исполнителя я нашла. Вот только…»
Тут ей пришло в голову, что способ расплаты уже не напрягает ее так сильно, как вначале, и, чтобы не разочаровываться в себе, запретила себе думать на эту тему.
Юрий тем временем помог лежащему охраннику подняться, похлопал по плечу и отправил отворять ворота.
— Водилу на обратном пути не задерживайте, ладно? — вежливо попросил он. — Он тут ни при чем. Вещи отвезет и обратно. Начальство ничего не узнает. Мы быстренько.