Как только мы прибываем в Замок Железной розы, Рэн поручает Зо и страже заботу о лошадях и поиски комнаты для Чесли, после чего он помогает мне зайти в замок. Точнее, он несет меня на руках, пока мы не достигаем лестницы главного зала, где я требую, чтобы он опустил меня.
Рэн не слушает.
– Ты едва смогла слезть с коня, – говорит он. – Я донесу тебя до твоих покоев.
– Я могу держаться за перила.
– Хм. – Он шагает по ступенькам так, как будто я совсем ничего не вешу. – Я видел результаты твоих попыток отказаться от помощи, так что прости меня, но я настаиваю.
– Я никогда не отказываюсь от помощи!
Он недоверчиво фыркает.
– Харпер.
Харррперрр. То, как он произносит мое имя, заставляет меня краснеть и дрожать. Он, должно быть, это заметил, потому что его глаза блестят, когда он останавливается перед моими покоями и ставит меня на пол. Я кладу руку на стену, чтобы сохранить равновесие, что является для меня проблемой, даже тогда, когда у меня не вывихнута лодыжка.
Другой рукой я все еще хватаюсь за руку Рэна. На коже его наручей появилась какая-то странная выемка, поэтому я опускаю взгляд вниз. Там поперек пряжек идет глубокая борозда, которая прорезала кожу и поцарапала сталь. Одна из пряжек срезана начисто.
Я хмурюсь.
– Что случилось?
– Я же сказал тебе, что один из стражников собирался убить сына главного маршала. Я остановил его.
Я открываю рот. Затем закрываю его. Я думала, он остановил стражника… приказом, а не рукой. Рэну повезло, что он не лишился руки.
– Я позову твою фрейлину, – тихо говорит Рэн.
– Нет! – Я вспоминаю о слезах Фреи, которые видела до отъезда. – Не беспокой ее. Я в порядке.
Его взгляд скользит по моей фигуре, по разорванному платью, которое держится на моем левом плече всего несколькими нитями и чьими-то молитвами.
– Тебе понадобится помощь, чтобы переодеться.
– Мне просто нужно расшнуровать корсет. Не мог бы ты… – Я осекаюсь, понимая, о чем только что собиралась его попросить, и мое лицо вспыхивает. – Я хотела сказать… Не важно.
Рэн притворно ахает.
– Я никогда не отказываюсь от помощи! – передразнивает меня он с легкой насмешкой.
– Ладно. – Я вздергиваю подбородок. – Расшнуруй корсет.
Уголок его рта приподнимается, выражение лица становится несколько хищным, что для Рэна большая редкость.
– Прямо здесь, в коридоре, миледи?
Я ударяю его в грудь, что глупо, потому что удар приходится на покрытую кожей броню, однако Рэн все равно ловит мое запястье. Его пальцы нежно, но крепко прижимаются к моей коже. Его глаза внимательны и пронзительны в тусклом свете коридора.
Я смотрю на Рэна, пока мое сердцебиение не начинает отдаваться гулом в ушах. Мои губы слегка приоткрываются, и у меня вырывается невольный выдох. Рэн кажется ближе. Он должен меня пугать, но не пугает, напоминая мне о том моменте в Лунной Гавани, когда готов был биться с целой толпой. Ради меня.
Я совсем забыла, что он может так выглядеть. Я совсем забыла, что он может быть таким.
Я сглатываю, и его большой палец гладит основание моей ладони прежде, чем Рэн отпускает мою руку. Его голос становится тише и мягче.
– Я позову Фрейю.
– Не надо. – Я ловлю его за руку, и он ждет. Мои щеки горят огнем. Через минуту стража закончит с лошадьми и появится в коридоре. А может, Фрея услышит нас и придет проверить, нужна ли мне ее помощь. Во всяком случае, еще секунда, и я растеряю всю свою храбрость. Мои инстинкты подсказывают мне, что мы с Рэном боролись ради этого момента целую вечность. Я не могу так просто отпустить его.
– Зайди ко мне, – шепчу я. – Пожалуйста.
На мгновение мое сердце замирает, потому что я ожидаю, что он откажется. Вместо этого Рэн кивает.
– Хорошо, миледи.
В моих покоях тепло. Свечи уже зажгли к моему возвращению. В очаге горит огонь. Рэн помогает мне сесть на низкий диванчик у окна, затем опускается на колено, чтобы расшнуровать сапог на моей поврежденной ноге.
– Я могу сама… – Я начинаю протестовать.
Рэн взглядом заставляет меня замолчать. Когда он снимает сапог, это приносит одновременно облегчение и боль. Я вижу даже через чулки, насколько сильно распухла лодыжка. Рэн хмуро смотрит на меня.
– Я должен позвать лекаря.
– Не надо. Все в порядке. Это просто растяжение связок. Ничего страшного, если я не буду опираться на эту ногу. – Я морщусь. – Не то чтобы я и без этого не хромала.
Рэн развязывает шнурки на другом сапоге, затем освобождает мою вторую ногу. Он почти не прикасается ко мне, но я все равно вздрагиваю, и по моим рукам пробегают мурашки. Это привлекает его внимание, но он неправильно толкует причину.
– Ты замерзла, – говорит он, выпрямляясь. – Мне нужно принести тебе одеяло.
– Тебе нужно снять доспехи, – говорю я, и его глаза тут же встречаются с моими. – Я хотела сказать… – Я прочищаю горло и заправляю выбившуюся прядь волос за ухо. Я опускаю взгляд и останавливаю его на поясе с мечом, что не лучше. Я решаю смотреть на стену. Мое лицо пылает огнем. – Со мной все нормально. Тебе, наверное, неудобно в доспехах.
Рэн пристально смотрит на меня. Я чувствую его взгляд, хотя сама не могу поднять на него глаза. Он спас мне жизнь, как самый настоящий сказочный принц, и теперь я превратилась в краснеющую лужицу в кресле. Меня спасает стук в дверь.
– Милорд, – раздается голос.
– Дастан, – говорит Рэн. Он нежно касается пальцем моего подбородка. – Я вернусь через минуту.
Со мной что-то не так. Я прижимаю ладони к щекам, как будто это может помочь охладить их. Мне нужно подумать. Мне нужно услышать, что Рэн говорит, какие приказы отдает. Мне нужно знать, что он планирует, чтобы я могла действовать в соответствии…
Рэн возвращается, и у меня не остается времени на все это. Я чувствую, как мое сердце пытается вырваться из груди.
Он расстегивает пояс с мечом, натягивая кожу ремня на пряжку. Я видела, как он делал это миллион раз, поэтому меня не должно это волновать, но почему-то волнует. Мое сердце неистово бьется в груди, и мне снова приходится отвернуться, чтобы не смотреть на Рэна.
– Я попросил Дастана послать за ужином, – тихо говорит он. Рэн кладет меч в одно из моих кресел, а затем его ловкие пальцы принимаются за пряжки на наручах. – Зо сказала, что у тебя не было возможности пообедать в Лунной Гавани.
– Не было, – отвечаю я, и это чудо, что мой мозг может сосредоточиться на разговоре, потому что мои глаза прикованы к движению его рук.
Наручи ложатся в кресло рядом с мечом. Рэн расстегивает только одну половину нагрудника, а затем стягивает его через голову и бросает к остальной броне. Почему-то это движение кажется особо привлекательным, чем остальное медленное, мучительное разоружение.
Рэн всегда застегивает все пуговицы и пряжки. Его одежда всегда безупречна, поэтому мне кажется привилегией видеть его в брюках и рубахе. На поясе у него остался один-единственный кинжал. Его светлые волосы немного растрепались, на подбородке появилась тень щетины. Рэн покончил с доспехами и теперь смотрит на меня так пристально, что я невольно задерживаю дыхание.
– Я позову Фрею, – говорит он, и его голос становится чуть более низким. – Тебе нужно переодеться.
Я не хочу звать Фрейю.
Я сглатываю, затем киваю на то место, где моя фрейлина повесила ночную сорочку и халат рядом со шкафом.
– Она уже подготовила мою одежду, – говорю я и запинаюсь. – Если ты поможешь мне справиться со шнуровкой на спине, то не надо никого звать.
Глаза Рэна слегка прищуриваются, и меня обдает волной жара.
– Как скажешь.
Он приносит одежду, затем помогает мне встать. Я опираюсь рукой на подлокотник дивана, когда он подходит ко мне сзади. Он так близко, что я чувствую тепло его тела и слышу его дыхание. Когда рука Рэна касается моего плеча, откидывая волосы в сторону, я едва не подпрыгиваю на месте. Затем кончики его пальцев касаются моей кожи, легко проводя по ней линию.
– У тебя здесь синяки.
Я поворачиваю шею, чтобы посмотреть на Рэна, и вижу в его глазах бурю.
– Да?
– Лилит? – В его голосе звучит гром. – Или та толпа в Лунной Гавани?
– Или-или? Может, все и сразу? Не знаю. – Я делаю паузу. – Разве это уже имеет значение? – добавляю я невесело.
– Имеет для меня. – Его дыхание касается моей коже, и я замираю. – Тебе не нужно было держать ее визит в секрете, Харпер.
Харррперрр. Я закрываю глаза и делаю вдох. Ему нельзя так произносить мое имя, когда я… Не знаю. Когда я в таком состоянии.
Рэн замолкает на мгновение, а затем завязки моего корсета натягиваются и ослабевают, когда его пальцы начинают возиться со шнуровкой.
– Я не хотел вести себя холодно по дороге в Лунную Гавань. Прости меня. – Он делает паузу, и его движения становятся медленнее. – Ты задела мою гордость. Должно быть, ты думала, что если я узнаю о появлении Лилит, то это сломит меня.
– Что? Нет! – Я поворачиваюсь к нему лицом, тем самым выдергивая ленты из его рук. Это слишком резкое движение для моей лодыжки, и я теряю равновесие.
Рэн хватает меня за талию, удерживая в вертикальном положении. Между нашими телами едва ли остается хотя бы сантиметр пространства.
– Мы же договорились, что больше не будем обманывать друг друга, – говорит он, и его голос звучит тихо, но твердо.
– Я хотела защитить тебя, – шепчу я.
– Как и я хочу защитить тебя. – Он поднимает руку, чтобы провести ей по моей щеке. – Скорее всего, мы оба полны решимости делать это неправильно.
Я смотрю на Рэна, пока до меня не доходит смысл его слов. Неужели мы так долго видели уязвимые места друг друга, что забыли о существовании сильных сторон? Неужели именно поэтому я была так потрясена, увидев, как Рэн прорывается сквозь толпу в Лунной Гавани?
– Мне закончить? – спрашивает он, и его голос звучит мягко и хрипло. Мне требуется мгновение, чтобы понять, что он имеет в виду платье. Руки Рэна едва удерживают ослабленный корсет на месте. Под ним у меня нижнее платье, так что мне не грозит опасность, что все упадет на пол и я останусь абсолютно голой, но все же. С тех пор как я попала в Эмберфолл, я поняла, почему люди считают сексуальным мельком обнаженную лодыжку или плечо.