Лия Мара услышала их и прервала: «Знание не следует встречать с презрением. Вам не мешало бы послушать, что говорит Ноа».
Советники тут же замолчали, но я видел, как они переглянулись.
Ножи Айзека один за другим с громким стуком вонзаются в дерево за моей спиной. У него хорошие броски, лезвия глубоко входят в дерево. Когда я протягиваю руку, чтобы вытащить их, Айзек врезается в меня сбоку, цепляясь когтями за мою броню. Я падаю на землю, и это выбивает из меня воздух, но я перекатываюсь на бок и хватаю скрейвера за лодыжку и таким образом не позволяю ему взлететь. Он пытается вцепиться в меня когтями, но я уже привык к его выходкам и не позволяю ему себя поцарапать. Через несколько секунд он оказывается прижатым к земле. Я давлю на одно из его крыльев коленом. Все его метальные ножи зажаты у меня в левой руке, если не считать того, который я приставил к его горлу при помощи правой. Мы оба тяжело дышим.
Обычно я не имею ничего против тренировочного боя с ним. Очень часто я получаю удовольствие от битвы с сильным оппонентом, коим является Айзек, который без малейших колебаний готов ломать мне кости и проливать мою кровь. Его решительность отлично сочетается с его талантом и боевыми навыками.
Сегодня все по-другому, и я не рад схватке. Снег с дождем начинает идти сильнее. Холодная смесь воды и льда щиплет мне глаза и стекает под броню. Айзеку, наверное, нравится такая погода.
– Раз тебе не нужна практика, то я пошел, – говорю я. – Я голодный.
Я отпускаю метательные ножи, и они падают ему на грудь. После этого я поднимаюсь с земли. Айзек засовывает лезвия в ножны.
– Как скажете, Ваше Высочество.
Кивнув на прощание, скрейвер поднимается в воздух и через несколько секунд теряется в темноте густых ветвей над головой. Вероятно, он отправился на охоту, чтобы добыть себе ужин. Я беру мерцающий фонарь и начинаю шагать.
Снег с дождем становится все сильнее. Вода стекает по моим волосам, просачивается под доспехи, с шумом бьет по жестяным крышам солдатских казарм, расположенных сразу за деревьями. Я выхожу из леса на тропинку, пугая своим неожиданным появлением стоящих в карауле солдат, но они быстро встают по стойке «смирно» и отдают мне честь. Сейчас намного позднее, чем я думал, раз караул уже сменился. Двое караульных поверх доспехов надели прорезиненные плащи с капюшонами, но в такую погоду подобному дежурству вряд ли кто может позавидовать.
– Кто ваш командир? – спрашиваю я у них. – Я прослежу, чтобы вы не стояли здесь слишком долго.
Солдаты обмениваются взглядами, стараясь не дрожать.
– Капитан Солт.
Я мысленно вздыхаю. Ну, естественно.
Дорожки между казармами пустынны из-за погоды и позднего часа, и я жалею, что не догадался взять с собой свой собственный прорезиненный плащ. Вдоль стены дворца мерцают огни, и я ищу окна покоев Лии Мары, потому что уверен, что она ждет моего возвращения. Как и ожидалось, ее окно наполовину заполняет тень, и у меня на сердце становится легче впервые за сегодняшний день. Мне вдруг захотелось, чтобы я мог направить магию через разделяющее нас расстояние, чтобы мы оказались связаны вместе и она могла почувствовать жажду быть рядом, нежную тоску, безграничную надежду – все те чувства, которыми я осмеливаюсь делиться только с ней.
Непрошенная, моя магия просачивается в землю, распространяясь все дальше с каждым шагом, почти как свет в темноте, который могу видеть только я.
Я должен был пригласить Лию Мару присоединиться к нам с Айзеком, потому что ее присутствие всегда напоминает о том, что моя сила никогда не откликается на грубую силу, а вместо этого ее нужно приглашать поиграть. Я чувствую каждую тропинку, каждую ледяную каплю, падающую на землю, каждый камень у основания каждой казармы. Должно быть, у меня получается распространить радиус действия своей магии дальше пятнадцати метров. Я стараюсь расслабиться и прочувствовать свою магию, пока иду, уделяя ей мало внимания, как будто это боязливая лошадь, которую можно спугнуть одним лишь взглядом.
Затем моя магия спотыкается обо что-то. Это человек? Чьи-то эмоции? Что бы это ни было, ощущение не такое приятное, в отличие от моих мыслей о Лие Маре. Однако все происходит слишком быстро, и я не могу ухватиться за ощущение, и моя внезапная концентрация возвращает магию обратно ко мне, как по щелчку хлыста. На этот раз я остаюсь стоять на ногах, но роняю фонарь и резко останавливаюсь. Фонарь разбивается с легким звоном стекла и гаснет. Я ничего не слышу из-за мокрого шума дождя со снегом.
Я тут же вспоминаю об угрозах в адрес Лии Мары и меняю курс, шагая между темными постройками, раздумывая, стоит ли мне позвать караульных у леса или это будет слишком из-за какого-то ощущения. Тем не менее на королеву уже были покушения. В городе образовалась фракция против магии. Как сказал Айзек, они, вероятно, планируют убить и меня. Как раз в тот момент, когда я собираюсь вернуться за караульными, я слышу громкий голос возле казарм для новобранцев. Человек говорит на сишшальском, его тон полон гнева. Я вздыхаю и задаюсь вопросом, не придется ли мне сейчас разнимать драку.
Однако когда я поворачиваю за угол, я вижу, что это Солт. Он прижимает к стене казармы съежившегося новобранца, положив руку ему на плечо.
Тайко.
Я должен потребовать объяснений. Я должен подойти к ним и обратить на себя внимание.
Прежде чем мысли успевают стать осознанными, я отталкиваю Солта от Тайко с такой силой, что едва не сбиваю его с ног. Он приходит в себя быстрее, чем я к этому готов – стоит полагать, он может быть быстрым, когда того захочет, – он замахивается на меня. Я уклоняюсь от первого удара, но не от второго. Он ударяет меня прямо в челюсть, и я падаю на землю, но я использую инерцию, чтобы перегруппироваться. У меня в руках появляются клинки еще до того, как я полностью выпрямляюсь. Солт отстает на секунду. Его рука на рукояти, и он лишь наполовину обнажает меч, когда по его взгляду я понимаю, что он только что узнал меня.
Он не знал, кто я, когда наносил удар, но теперь он знает.
– Стойте! – кричит Тайко. Он встает между нами, раскинув в стороны руки. Мокрый снег стекает по его лицу. – Стойте! Nah rukt!
Не сражайтесь.
Солт не убирает меч обратно в ножны. Я никогда ему не нравился, и теперь в его взгляде отражается внутренняя борьба. Он решает, стоит ли ему разобраться со мной прямо здесь и сейчас. Я уверен, он видит то же внутреннее противостояние в моем взгляде. Кровь после его удара оставляет у меня во рту соленый привкус. Он сильнее, чем я думал.
Однако затем капитан выпрямляется, позволяя своему оружию соскользнуть обратно в ножны. Он сердито смотрит на меня сквозь непогоду.
– Мои извинения, Ваше Высочество.
На полсекунды меня раздражает то, как быстро он отказался от поединка. Но теперь встревоженные глаза Тайко прикованы ко мне, а не к Солту.
Я убираю оружие и сплевываю кровь на землю.
– Возвращайся к себе! – рявкаю я.
Солт резко отдает мне честь и разворачивается. После недолгого колебания Тайко делает то же самое.
Я хватаю его за руку.
– Не ты.
Он смотрит на меня. Когда мы были в Риллиске, он всегда казался намного младше пятнадцати лет, но время и опыт быстро это исправили. Предупреждения Ноа громко звучат в моих воспоминаниях, поэтому я говорю:
– С тобой все в порядке?
Тайко кажется удивленным, как будто не ожидал подобного вопроса. Когда он высвобождает руку, я отпускаю его, но мальчик отводит взгляд. Он сдерживает дрожь.
– Со мной все хорошо.
– Он прижал тебя к стене. Что произошло?
– Нет… Он… Это не было… Он не делал мне больно.
Начинается настоящий дождь, который проникает под мою броню, и я тут же промокаю до нитки. Я чувствую себя куском льда, а манящее тепло покоев Лии Мары кажется недосягаемым.
– Поговори со мной, Тайко.
Он пристально смотрит на меня, но ничего не говорит. Новая мысль появляется в моей голове, мрачная и зловещая.
– Он тебе угрожает? – требовательно спрашиваю я. – Он каким-то образом издевается над тобой? Что насчет остальных? Они тоже…
– Нет! Грей, нет. – Его глаза закрываются, но только на мгновение, после чего Тайко расправляет плечи и снова смотрит на меня. – Капитан Солт ничего плохого не делал. Он… Он разговаривал со мной…
– Я слышал его голос в двадцати метрах отсюда. Попробуй объяснить лучше.
Когда он по-прежнему не дает мне внятного объяснения, я повышаю тон, чтобы сделать свои слова приказом:
– Тайко. Говори!
Теперь он по-настоящему дрожит, и я не уверен, в какой степени виновата в этом погода, а в какой – я. По глазам я понимаю, что Тайко перестает упрямиться.
– Он поймал меня, когда я пробирался обратно в казармы. Это был… Это был выговор.
Я замираю.
– Выговор.
– Он сказал, что я обязан поддерживать свой отряд. Он сказал, что мое отсутствие приведет к тому, что другие новобранцы начнут думать, что они не обязаны выполнять приказы. – Его щеки заливает краска. – Он сказал, что если я занимаю привилегированное положение у принца, то должен делать все возможное, чтобы доказать, что оно заслужено, а не даровано.
Черт побери.
Тайко снова отводит взгляд и хмурится.
– Он говорил еще много всякого, но мне трудно было его понять на сишшальском.
Я внимательно смотрю на его, но, должно быть, слишком долго молчу, потому что Тайко наконец поднимает взгляд на меня. В его лице нет и намека на то, что он все еще ребенок. Я вижу лишь раскаяние и немного воинственности. Это солдат, который смотрит на командира.
– Я больше не буду пропускать тренировки. – Он колеблется, затем добавляет: – Ваше Высочество.
Я едва не поправляю его. Он никогда не называл меня так раньше, и я, естественно, никогда не требовал от него подобного обращения. Дождь разрезает воздух между нами, и Тайко снова дрожит.
– Иди, – говорю я. – Возвращайся в казармы.
Он отдает честь, затем бежит по грязной земле, пока не исчезает из виду между казармами.