Грей тоже хмурится. Он сбит с толку.
– Принц Рэн ранен?
– Его стража и солдаты убиты, – говорю я. Я смотрю на разведчицу. – А его полк?
– По-прежнему стоит на позиции, – говорит она. – Они, кажется… ничего не знают. Наши солдаты не вступали в бой. – Она делает паузу. – Они не знают, откуда она взялась.
– Она что, солдат? – спрашивает Джейк.
– Шпионка? – предполагает Грей.
– Ни то, ни другое, Ваше Высочество. – Разведчица наконец переводит дыхание. – Она утверждает, что является возлюбленной принца Рэна, что она принцесса Харпер из Колумбии.
Глава 31Харпер
Здесь повсюду сырость, холод и уныние. Или, может быть, мне только так кажется.
Рана на моем бедре покрылась желтой корочкой гноя по краям, и я не могу понять, дрожу ли я, потому что мне холодно или у меня поднялась температура. Вероятно, и то и другое, особенно учитывая, что я сижу на каменном полу, прислонившись к каменной стене. Боль в бедре уже давно перекрыла боль вывихнутой в Лунной Гавани лодыжки, и теперь мне кажется, что у меня болит все. Мои запястья и щиколотки уже два дня скованы кандалами, кожа под ними натерлась до крови, и я не могу вспомнить, когда в последний раз что-нибудь ела. На мне только штаны из телячьей кожи, блузон и жилет со шнуровкой. Мой плащ и доспехи у меня давно забрали, но кинжал оставили. Я умоляла и просила об этом, заявляя, что он для Грея, что он ему поможет. Солдаты закатили глаза и оставили его у меня на поясе, но даже с ним я явно не представляю большой угрозы. Они не были жестокими, но сговорчивыми они тоже не оказались. Я не совсем уверена, на что я надеялась, когда рванула прочь из «Кривого вепря». Как будто бы я могла просто въехать в лагерь Силь Шеллоу, и меня сразу же должны были доставить к Грею и Лие Маре.
И вот теперь прошло уже три дня с тех пор, как я добралась до их лагеря, если я правильно отследила время, в чем я сомневаюсь. Прошло примерно семь дней с тех пор, как я оставила Рэна с Лилит. Первые несколько дней я думала о том моменте, когда она появилась в моих покоях, и мои глаза невольно наполнялись слезами, а отчаяние пробивалось сквозь боль и усталость. Я скакала галопом по местности все быстрее и быстрее, словно могла убежать от своих слез, словно я могла просто добраться до границы, найти помощь и спасти Рэна от Лилит.
Однако несколько дней назад слезы перестали течь, и теперь я просто чувствую себя… смирившейся. Я думала, что все будет проще. «Мне нужно найти Грея», – повторяла я. Как будто солдаты Силь Шеллоу ахнули бы и сказали: «Конечно-конечно, миледи», как будто я настоящая принцесса. Как будто мы не собираемся сражаться с ними на войне.
Был период, когда я думала, что солдаты Силь Шеллоу просто убьют меня. Период, когда я хотела, чтобы они убили меня, когда они впервые заковали меня в кандалы, мое воображение разыгралось, и я подумала, что меня наверняка изнасилуют и оставят умирать. Но, похоже, многие их офицеры – это женщины, и хотя никто из них не проявляет ко мне сочувствия, никто также не прижимал меня к стене и не срывал с меня одежду.
Я готова убить кого-нибудь за небольшое количество воды. С другой стороны, даже поднять голову сейчас стоит мне титанических усилий, так что, возможно, это не очень хорошая идея.
Может быть, я пробуду здесь достаточно долго, чтобы в конце концов умереть.
Мне так жаль, Рэн. Прости меня.
Я ошибалась. Я выплакала еще не все слезы.
Где-то по другую сторону тяжелой деревянной двери раздается топот сапог, но я не обращаю на это внимания. Я перестала надеяться на еду. Я перестала вообще на что-либо надеяться.
Замок дребезжит, и дверь распахивается. Я смотрю на вошедшего солдата в черных доспехах. Выражение его лица такое суровое, глаза такие свирепые, что я съеживаюсь до тех пор, пока не понимаю, что вижу Грея.
На мгновение у меня перехватывает дыхание. Я так отчаянно пыталась найти его, а теперь он здесь. Он здесь.
Это кажется настолько невероятным, что на какое-то ужасное мгновение мне кажется, что у меня галлюцинации. Грей выглядит таким же, каким я его помню, и одновременно он кажется мне незнакомцем, как будто бы внезапно он стал занимать больше места в мире.
– Ты настоящий? – шепчу я.
Еще один солдат в черно-зеленой форме падает на колени рядом со мной. Я почти отшатываюсь, но затем он произносит «Харп» знакомым голосом, и я понимаю, что смотрю на своего брата.
– Джейк, – хриплю я. – Джейк. – Мой голос звучит так, будто я не пользовалась им целый год. Из моих глаз льются слезы.
Он кладет руку мне на лоб, на щеки.
– Она вся горит. Снимите с нее цепи. Эй! – Он поворачивает голову, и я замечаю, что другие солдаты последовали за ними в мою камеру, но все они расплываются в единое пятно зеленого и черного цвета.
– Bil trunda! – рявкает Джейк.
Я долго смотрю на него, потому что не могу понять, говорит он на другом языке или мой мозг наконец отказался воспринимать действительность. Темные вьющиеся волосы Джейка отросли и теперь падают ему на глаза. Всякая мягкость в выражении его лица исчезла без следа.
Джейк ловит мой взгляд.
– Они сказали, что ты ранена. – Его голос стал мягче. – Где?
Еще один солдат подходит с ключами, и Джейк едва не выхватывает их у него из рук. Кандалы спадают с моих запястий, и он едва успевает освободить от оков мои лодыжки, когда я использую все оставшиеся силы, чтобы броситься вперед. От резкого движения моя нога тут же отзывается болью, протестуя, но мне все равно. Мои руки обвиваются вокруг шеи брата, и я не хочу отпускать его вообще никогда.
– Джейк, – всхлипываю я.
Он ловит меня в свои объятия и прижимает к себе.
– Все будет хорошо, – тихо говорит он, и я вспоминаю те времена, когда мы прятались в его комнате, когда последствия преступлений отца разрушили нашу жизнь. Тогда Джейк тоже нашептывал мне в ухо подобные пустые обещания. – Все будет хорошо, Харпер.
Но все плохо. И лучше не станет.
– Ее нога, – говорит Грей. – Джейк, у нее идет кровь. – Он поворачивает голову и обращается к одному из солдат: – Принеси воды.
Брат прислоняет меня к стене, и я смотрю на Грея. Мой мозг продолжает настаивать на том, что все это не реально, что у меня ничего не получилось, что все это лихорадочный сон.
– Пугающий Грей, – шепчу я, и мой голос срывается.
Доказывая, что достоин своего прозвища, Грей не тратит времени на эмоции. Он опускается на колено рядом со мной и вытаскивает кинжал. Я делаю глубокий вдох и хватаю Джейка за руку.
Глаза Грея встречаются с моими, и они не изменились. Они такие же хладнокровные, целеустремленные и сосредоточенные.
– Ты больше не доверяешь мне?
Может, мне и не стоит ему доверять. Мы с ним на разных сторонах этой войны. Но я смотрю на него, и даже невзирая на лихорадку и усталость, я вспоминаю о том, через что мы прошли вместе с момента, когда он впервые похитил меня с улиц Вашингтона, и до того момента, когда он предложил Лилит свой меч на вытянутых руках в попытке спасти мою жизнь. Я помню, как он завалился в мою квартиру, побитый, истекающий кровью и отчаянно нуждающийся в моей помощи. Я помню пыл в его голосе, когда он стоял темном коридоре, когда он был начальником Королевской стражи Рэна и я впервые согласилась стать принцессой Колумбии. Тогда Грей решил довериться мне и дал мне понять, на что я согласилась.
«Мой долг – истекать кровью, чтобы не истекал кровью он», – сказал тогда Грей.
Теперь это я истекаю кровью, а он стоит надо мной с кинжалом в руке.
Я сглатываю.
– Я доверяю тебе.
Он разрезает грязную повязку и одним плавным движением снимает ее с моей ноги. Должно быть, ткань прилипла к ране, потому что в моих глазах вспыхивают звезды, и я задыхаюсь. Я задыхаюсь. Моя спина выгибается. Меня сейчас вырвет. Гной и кровь выливаются из раны, которая по краям почернела. По всей длине моего бедра темнеют странные синяки.
Мой брат втягивает в себя воздух через зубы и с беспокойством смотрит на меня.
– Твою ж мать, Харп, как давно это у тебя?
– Я не могла задерживаться, чтобы что-то с этим сделать, – говорю я и пытаюсь сфокусировать взгляд на брате. – Я думаю… Мне кажется, туда попала инфекция.
– Тебе кажется? Грей…
– Я все исправлю, – говорит он, и, прежде чем я успеваю спросить, как он собирается это сделать, он снимает перчатку и прижимает пальцы прямо к моей ране.
Я кричу. Я соврала, соврала, соврала, я совсем ему не доверяю, и это самая ужасная боль из всех, что я когда-либо испытывала. Она слишком сильная и ослепляющая, как будто бы Грей пытается оторвать от моей ноги кусок плоти. Все это похоже на кошмар. Я в агонии. Я готова лишиться сознания, но… Боль проходит. Впервые за несколько дней моя голова внезапно… проясняется. Я все еще слаба, измучена и голодна, но синяки и гной вокруг ножевого ранения исчезли, как и сама рана. На ее месте остался лишь узкий шрам.
Я вся в поту и задыхаюсь, но мое тело перестает бить дрожь лихорадки, и вместо этого я начинаю дрожать от холода.
Ого.
Джейк снимает свой плащ и закутывает меня в него. Я радуюсь теплу, но не могу перестать смотреть на Грея. До меня дошли некоторые слухи о том, что произошло между ним и людьми в Глухой Лощине, как он спас их с помощью магии, но до этого момента я не совсем понимала, что это значит.
Лилит вырвала Дастану глотку и убила других стражников при помощи точно такой же силы.
Я вздрагиваю. Внезапно я понимаю ужас Рэна. Я не уверена, связан ли мой страх с тем, что только что произошло, или с тем, какая потенциально опасная сила находится у Грея на кончиках пальцев, но в любом случае я теряю дар речи. Я не знаю, должна ли я быть ему благодарна или предаваться панике.
И то и другое. Определенно.
Пугающий Грей. По-другому и не скажешь.
Судя по всему, Грей читает мои мысли по застывшему выражению моего лица, потому что он встает и снова натягивает перчатку. Его взгляд ничего не выражает.