А тот как раз переступил порог спальни и сразу завалился на лавку, желая поскорее заснуть и не помнить ни Марьи, ни чародея, ни Сытника, ни Зденки. Хотя с последней сложно: пристроилась же рядом.
– Может, хоть теперь скажешь, чего увязалась за нами? – пробормотал он.
Вдруг Зденка откроет ему еще одну тайну? Не страшную, но горькую, словно полынный отвар.
– Спи, – она шикнула то ли с раздражением, то ли со злостью. – Тревожно мне было за вас двоих, вот и все.
Опять врала или недоговаривала. Дербник чуял, как Зденка пыталась что-то скрыть, но допытываться на хмельную голову не собирался. Пусть молчит. Наверняка в этом замешан Пугач, куда без него. Отовсюду торчал его нос: этот совеныш преуспел и в оборотничьей деревне, и в княжеском птичнике. Везде обзавелся друзьями и забрался чуть ли не под руку князю.
Дербник перевернулся и уткнулся в спину Зденки. Пугач отобрал у него чуть ли не сестру, а еще он мог попросить руки Марьи. Да, Мирояр откажет, но ведь он мог! Имел право! В то время как другим даже помышлять о подобном нельзя было.
И за это Дербник ненавидел его сильнее всего.
2
Под утро пушистый снег накрыл землю, украсил ветви деревьев и крыши домов. Коньки, соколы, совы и орлы даже в белых одеяниях выглядели грозно, осуждающе. Дивосил их понимал. Укачивая воронят, он успел немного подремать и успокоиться, но через несколько лучин терем снова загудел и их позвали на улицу.
Раненые воины щурились и по-волчьи смотрели на мертвых врагов в синих накидках. Видимо, им тоже надоел Совет. А может, Пугач нашептал чего.
У ворот столпились люди. Одни зыркали исподлобья, другие глядели с любопытством. Ждали, что выйдет князь и скажет свое слово? Напрасно. Если на прошлой седмице он держался, то после исчезновения княжны слег и превратился в подобие себя прежнего. Дивосил смазывал раны и слушал, что говорили вокруг, кого ругали воины, о чем шептались сенные девки и сыны бояр.
Ходили слухи, будто ночью Совет потребовал от князя объяснений, а тот отправил своих людей с приказом перебить чародейскую стражу и схватить Ярину Ясную и Мстислава Огнебурого. Воинам удалось потеснить тех, кто находился снаружи, но они не смогли проникнуть в терема и ушли. А под утро в ворота постучал целый десяток, а то и больше.
Пугач велел с порога убить всех стрелами, но его не послушались – задумали переговорить. Вот ведь глупые! Даже Дивосил понимал: после попытки схватить Руболюба, входящего в Совет, после ночной сечи никто не придет к князю с миром. Иначе чародеи пришли бы сами, а не пожертвовали людьми. Впрочем, они оттягивали неизбежное. Как и в войне с Огнебужским княжеством.
Дивосил вернулся на крыльцо. Хорс еще не вышел на тропку – едва-едва показывался с небесного края. Снег укрывал мертвые тела, сплетая серебро с синевой плащей. За воротами поутихло, люди потихоньку расступались.
Дивосил не сразу увидел, что к воротам подходят чародеи. Возглавляли их Мстислав Огнебурый и Ярина Ясная, двое самых видных и родовитых. Он не знал, сколько из собравшихся входило в Совет, но был уверен: младшие поддержат собратьев и растерзают всех, вплоть до князя.
Воины повскакивали на ноги и сплотились вокруг терема, перевертыши последовали за ними. Пугач встал впереди всех, словно пытаясь загородить остальных. Это казалось смешным: худощавый, бледный, точно сама Смерть, он стремился защитить румяных да крепких воинов в кольчугах, портках, шерстяных кафтанах. Кто-то поправлял поножи[43], готовясь к битве, кто-то проверял надежность брони, а кто-то вертел головой, не понимая, что вот-вот грянет гром.
– Переговоры! – крикнул Мстислав Огне-бурый, бросая Пугачу под ноги белый рушник.
– Наедине, – отрезала Ярина Ясная, прищурившись. – Или боишься?
По рядам, состоявшим из воинов, прокатился рокот. Пугач кивнул с неохотой и добавил:
– Травник будет с нами.
Это он что, про него сказал, что ли?
Почти сразу толпа вытолкнула Дивосила, заставив встать рядом с Пугачом. Он дернул плечами, сгорбившись. В голове вертелись две мысли: «Почему?» и «Боги, какая же это ошибка!» Наверное, чародеи думали так же. Ярина Ясная смерила его презрительным взглядом и бросила:
– Пусть.
Простой травник – хоть помощник ведуньи, хоть приближенный к князю – бесполезен в подобных делах. Почему-то некоторые считали иначе. Пугач поволок его в сени, мимо столпившихся воинов. В их глазах сквозили уважение и любопытство, а вот чародеям они явно не доверяли. Но деваться некуда: двоих – Мстислава Огнебурого и Ярину Ясную – пришлось пропустить.
Пугач остановился посреди сеней. Идти дальше он не собирался.
– Что, и за стол не посадишь? – Ярина Ясная цокнула языком и скривилась.
– Пусть Младеш Огнебужский тебя за стол сажает, – рыкнул Пугач. Его заметно потряхивало от злости.
– Младеш всяко лучше лесного князя, – бросил Мстислав Огнебурый и тут же перешел на шепот: – Оборотни-трусы все равно что предатели, а?
Пугач побледнел. Кажется, чародеи знали что-то, что он скрывал от остальных.
– Что вы предлагаете? – сухо спросил он.
– Ну-у-у, – протянула Ярина Ясная, – ты не мешаешь нам, а мы – тебе и твоим птичкам.
– Объяснись, – буркнул Пугач.
– Неумный, что ль? – она цокнула языком. – Не бродишь вокруг князя, не подговариваешь бояр, сидишь среди своих пташек, мед-хмель пьешь и по сторонам не смотришь, – и через миг добавила: – И про Ржевицу да войну ни с кем не заговариваешь.
Пугач медлил. Его загнали в капкан, но сдаваться сразу ой как не хотелось. Гордость восставала – Дивосил чувствовал это. У него тоже скручивало живот от волнения и обиды. Неужели все закончится вот так?..
Узнай бояре, что за горами прятались оборотни, начнется беда! Поднимется шум, начнут рыть, а Пугача за замалчивание или бросят в поруб, или казнят, и никто не станет долго разбираться. Подумаешь – Леший укрывал! Как будто его разубедить нельзя. Впрочем, до таких мелочей дела никому не будет, главное – найти и наказать виновного, чтобы по всему терему говорили только о нем, а не о странных решениях Совета.
Действительно: нет ничего проще, чем отвести от себя и подозрения, и лишнее внимание, бросив к ногам бояр и дружинников кого-то другого.
Сбоку мелькнула чужая тень. Ярина Ясная и Мстислав Огнебурый обернулись, но никого не увидели. С другого бока – еще одна тень. И снова никого. Зато Пугач едва заметно ухмыльнулся. Чародеи не сразу поняли, что он плетет заклятье.
– Как ты?! – выпучила глаза Ярина Ясная.
Рой теней налетел на нее и Мстислава, сдавливая горло и выкручивая руки.
– Отвернись, – прошептал Пугач Дивосилу.
«Но ведь это переговоры!» – хотелось воскликнуть, да только подобными словами он посеет гнев и злость. Тот словно не принадлежал себе: в пылающих очах отплясывал злой огонь, а пальцы направляли тени, жадные, стонущие, хрипящие. Словно нави или неведомые чудовища, они вгрызались в тела чародеев клыками. Дивосил не выдержал и закрыл глаза. Вовремя – раздался хруст костей. Неудивительно, что Любомила поначалу боялась Пугача! Она сразу поняла, как страшна его тайная сила! Потом привыкла и, может, даже думала, что показалось.
– Если долго взращивать тьму, она рано или поздно захочет вырваться, – произнес тот.
Дивосил открыл глаза и ахнул: он склонялся над обезображенными телами так, словно те еще были живыми.
– Что дальше? – в ужасе спросил он. За дверью-то стояли другие чародеи из Совета. Пусть послабее, потише, но их слова что-то да значили.
– Они пытались на нас напасть, мы лишь защищались, – Пугач покосился на Дивосила. – И ты подтвердишь все, что я скажу.
«Ты действуешь, как Лихослав Проклятый! А еще вы очень похожи лицами», – вертелось в голове. Чутье кричало: рано, этот… человек до сих пор не пришел в себя. Может, это и не он вовсе, а темная сила в человеческим теле? Ведь и птенцов Пугач чуть не убил во время обряда, когда тянулся к чему-то божественному, стараясь уловить дыхание Велеса.
Выглядело как бред или оправдание. Что поделать, если сердце отчаянно желало верить во что-то светлое.
– Одного не понимаю, – пробормотал Дивосил, – зачем я-то тебе сдался?
– Это не мой выбор, – спокойно ответил Пугач. – Тебя приметили наши Матери, с них и спрашивай.
Тяжесть навалилась на плечи, будто кто-то сдавил их с нечеловеческой силой. Он никогда не считал себя кем-то достойным. Почему-то боги впутали его в безумие, где каждый выживший все больше сходил с ума. Возможно, Мокоши-матери и ее сестре, которую называли Темной Матерью, захотелось посмотреть, как долго продержится простой травник, если на него взвалить ношу из войны, власти и знаний.
Закончив возиться с телами, Пугач невозмутимо вытер руки о полавочник[44]Затем потянулся к мертвецам и подоставал оружие из-за золоченых поясов. Резные ножи да меч полетели на пол. Дивосила пробрало. Неужели Пугач понадеялся, что стражники поверят в нападение?
– Ну все, – он отряхнулся. – Сделай, что должно, травник.
А после прошел к дверям и распахнул их. Дивосил застыл в тревожном ожидании: еще немного – и польется людская злоба, что чернее колдовских теней.
3
Едва на улице посветлело, в дверь постучались. Марья не спала – она причесывала волосы гребнем и обдумывала свое решение.
– Заходи, – она развернулась к порогу.
Сытник приоткрыл дверь и проскользнул внутрь.
– Расскажи мне об обряде, – это была не просьба – приказ. Марья должна была знать, через что пройдет.
– Он начался еще до твоего рождения, – заговорил Сытник. – Каждый год в самую долгую ночь, ночь Великой Матери, оборотни и люди шли к подножью горы и окропляли камни с резами своей кровью. Это ослабляло чары, но не могло их снять. Тебе нужно добавить последнюю каплю, княжна.
– Точнее, – Марья внимательно смотрела на перевертыша, стараясь ничего не упустить.