– А нас это почему интересует? – Лусиан рассказывал Мэй то же самое, когда объяснял насчет дополнительного набора служителей.
– Потому что мы должны узнать об этих процессах как можно больше.
И Фрэнсис перегнулся через стол:
– Не важно, где это происходит. Мир вокруг нас меняется. В нем действуют силы – прямо у нас под носом, но мы их не видим. Твоя задача – вывести нас на этих людей и существ.
– Мы понятия не имеем, что это за «силы» такие! – презрительно фыркнула Корнелия. – Помяните мое слово – мы изловим банду фанатиков-шарлатанов, и «чудеса» на самом деле окажутся какими-то сложными фокусами!
– Если так, мы сможем доказать – и дело с концом, – сказал Фрэнсис.
Но по голосу стало понятно, что он не верит в такой исход дела. И Корнелия это почувствовала:
– Ты проповедуешь идеи, противоречащие принципам, на которых основана наша страна! Если люди начнут верить в то, что в мире действуют мистические силы, все провалится в тартарары! Нам грозит новый Упадок!
– В основании нашей страны лежит истина, – жестко ответил Фрэнсис.
Корнелия встала с ним лицом к лицу. Похоже, про Мэй и Джастина она забыла.
– А что, если эта истина – опасна?
– Мы проведем розыск и скроем истинное положение дел, – сказал Фрэнсис.
Да, такое легче сказать, чем сделать…
– Мы обычно хорошо справляемся с подобной задачей, и я полагаю, что доктор Марч не станет трубить на каждом перекрестке о своих открытиях. Кроме того, мы выследим и схватим тех, кто действительно общается с этими силами. Жаль, мы не сумели взять живым Эмиля Фицпатрика.
– Мы что теперь, преступников за вознаграждение ловим? – поинтересовался Джастин.
Такого расклада он не ожидал.
Фрэнсис ответил весьма суровым голосом:
– Не совсем. Вы – служитель истины, а они жизни свои положат на то, чтобы дознаться до истины. Мы должны понять, что происходит, и вы, доктор Марч, нам поможете. Мы обеспечим вам необходимое влияние и доступ к любой информации, равно как и остальные полномочия. Мы не сможем дать вам новое звание, но…
Он поднялся и пожал Джастину руку.
– Поздравляю. Считайте, что вас повысили. Причем так, как никого еще в министерстве. Надеюсь, вы готовы к тому, что ждет нас в будущем.
– Я тоже надеюсь, – пробормотал Джастин.
Он сорвал банк. С самого возвращения из Панамы он жил в постоянном страхе за завтрашний день. Понятно, что его бы вышвырнули с работы, если бы он не нашел убийц, однако даже в случае успеха перспективы вырисовывались совершенно неясные. Ведь он, в конце концов, был служителем, который парадоксальным образом верил в богов и сверхъестественное. Такого еще не случалось. Парадокс! Но чем дольше он думал он этом, особенно после событий в храме, тем больше понимал, насколько его прошлое важно для Комитета. Фрэнсис не зря с ним носился – Джастин и теперь ощущал, что в мире пробуждаются некие силы. И он пришел к нескольким существенным выводам.
Во-первых, он почувствовал облегчение: из СК его не выгонят, естественно, в случае успешного завершения расследования. Какая разница, что он скрывал в своем прошлом! Сведения об убийствах уже просочились из стен СК, и Джастина попросту не могли и выдворить из страны, и притвориться, будто ничего не произошло. Конечно, напиши он стандартный сухой отчет служителя, ему бы не стали задавать лишних вопросов. Вернули бы на прежнюю должность, и он бы дальше выдавал и отбирал лицензии и ездил с инспекциями по церквям и храмам.
Но еще до разговора с Гераки он сообразил, что у СК появилась проблема – причем серьезная и почти неразрешимая. Им бы пришлось заниматься ей до скончания века – и им требовалась помощь кого-то, образно говоря, незашоренного. Человека, который был способен понять и принять новую реальность, а не сотрудника с безупречной репутацией. Им нужен был парень вроде него, Джастина, – хотя если бы он опустил все упоминания о сверхъестественном в отчете, его бы наверняка оставили в покое. Но он настоял на своей собственной точке зрения и не собирался от нее отказываться. И этот смелый шаг открыл перед ним новые возможности – они будут неочевидны широкой публике, зато власть и влияние у него теперь появятся как пить дать.
Но хотел ли он продолжать заниматься рутиной СК? Вопрос оказался сложным, и Джастин терялся в догадках. Нет, он ничего не имел против обычной жизни – но, принимая выгодное предложение, он смог бы обеспечить своим близким исполнение самых смелых мечтаний. Человек с огромными полномочиями во Внутренней безопасности без проблем бы устроил девочку из провинции в частную школу, где бы оценили и развили ее способности. Он бы сделал для Тессы то, чего она действительно заслуживала. А потом он бы провернул нечто столь же значительное для Синтии и Квентина. Правда, Джастин не знал, чего от дела ему ждать лично – здесь-то и таилась главная загвоздка.
Вскоре после этого они отослали Мэй, чтобы беспрепятственно обсудить вопросы логистики и бюрократических формальностей, связанных с его новой должностью. Хотя Мэй технически работала на министерство, официально она оставалась сотрудницей военного ведомства и к внутренним процедурам отношения не имела. А Джастину ее очень недоставало – хотя бы потому, что она входила в крайне узкий круг людей, которые не понаслышке знали, чем Джастин занимается.
Он отправил ей сообщение – мол, надо поболтать, давай встретимся. Мэй ответила, что сейчас занята: практикуется в фехтовании тростью. Но позже они могут увидеться. Мэй прислала адрес спортивного центра, где отдавали предпочтение всяческим боевым искусствам. Администратор отправила Джастина в маленький дворик, где он и столкнулся с Мэй. Прежде он никогда не присутствовал на спортивных поединках и чувствовал себя неловко. Он был в строгом костюме, а вокруг него кричали возбужденные зрители.
Но Джастин не пожалел, что приехал, – где бы он еще увидел такой странный спорт? Вал и Даг весьма точно описали, что происходило на арене: двое дрались на палочках, иногда проделывая захватывающие акробатические трюки. Мэй и ее противник облачились в особую форму. Джастин почему-то сразу вспомнил одну пикантную подробность из ее истории: во время поединка с Порфирио Мэй фехтовала в коктейльном платье… Несмотря на маску во все лицо и подбитую ватой защитную одежду, ее было легко узнать – не только по фигуре, но и по манере двигаться. Мэй отличалась грациозностью и мгновенностью реакций, которые проявились благодаря природному таланту, усиленному имплантом. Наблюдать за ней можно было бесконечно, а самое главное, над Мэй уже не висели божественные чары.
Она выиграла во всех раундах, и когда они с противником сняли защитные маски, оказалось, что проигравший очень расстроен. Они пожали друг другу руки, а когда Мэй развернулась, чтобы покинуть арену и уступить место следующей паре, она заметила Джастина. Мэй подбежала к нему и села рядом с ним на скамейку. Волосы она собрала в тугой хвост, футболка под защитным жилетом вымокла от пота. А еще она светилась от счастья.
– В противники сейчас мне достаются только мужчины, которые считают, что могут одолеть женщину, даже если она преторианка, – сказала она и широко улыбнулась. – Но у них почему-то ничего не выходит.
– Хочешь выпить за победу? – спросил он.
Она смерила его настороженным взглядом, усмехнулась и посерьезнела.
– За углом есть скверная забегаловка, там даже поесть дают. Если, конечно, ты сможешь переступить порог столь отвратительного заведения…
– Ладно тебе, я скверных забегаловок немало в жизни повидал.
Правда, когда они зашли внутрь, Джастин понял, что он в своем костюме выглядит здесь чужаком. В бар в основном набились работяги в повседневной одежде. Посетители распивали дешевое пойло, играли в бильярд и в дартс. Они с Мэй уселись за угловой столик, и Мэй заказала половину блюд из меню – ей нужно было срочно поесть после того, как имплант впрыснул столько вспомогательных веществ в кровь.
– Как ты? – поинтересовалась она. – Что-нибудь случилось после моего ухода?
– Случилось. Но до Корнелии…
И он рассказал ей о странной встрече с Гераки – впрочем, со сказанным Корнелией и Фрэнсисом это было связано напрямую. Разумеется, Джастин ни словом не обмолвился о том, что относилось непосредственно к Мэй. К примеру, он промолчал о том, что они, похоже, должны сбежать от мира и слиться в божественном экстазе. Кроме того, ей незачем знать, что он уклонялся от присяги богу, которому служил Гераки. В зале орали, смеялись и чокались, и среди веселого шума таинственные силы казались старой сказкой.
– Ты считаешь, он не лгал? – спросила она, вгрызаясь в гамбургер. – Что нам грозит финальная битва богов или нечто в этом роде?
Ей до сих пор не нравилась идея присутствия в мире сверхъестественного, но по крайней мере она приняла все как данность. В особенности помогло то, что теперь никто не пытался овладеть ею и заставить выполнять свою волю.
Джастин постучал по стакану с бурбоном.
– Он не врал. Я не знаю, почему и как, но я верю в это. Было бы неплохо понять, что нас ждет.
Она кивнула. Он редко видел ее такой – растрепанной, жадно поедающей фастфуд. Но даже сейчас она поражала его – и Джастин тотчас вспомнил вкус губ и кожи Мэй. Ему пришлось сказать себе, что Мэй опасна. Еще одна ночь с ней – и он увязнет в игре без малейших шансов выбраться. Вдобавок он не забыл, как она убила Эмиля. А в довершение всего у Джастина в голове крутились слова Доминика насчет того, что Мэй в первую очередь преторианка, и уж затем патрицианка. Короче говоря, она – ловкий хищник, и его об этом предупредили. Джастин видел, как она напрягается от каждого звона разбитого стекла и ощупывает взглядом входящих – продолжая непринужденно болтать и улыбаться.
Но… сейчас они сидели и мирно беседовали. С искренностью и сердечностью, каких он не встречал в других женщинах. У него лет пять назад была постоянная девушка, и они вели унылые разговоры из серии «есть ли у наших отношений будущее?». Но нужно было переходить к делу. Даже рискуя испортить Мэй настроение.