Крис рванулся к краю сиденья, пытаясь сохранить равновесие с заведенными за спину руками. Выставив одну ногу на дорогу, Крис с трудом выбрался из машины и приземлился плашмя на лицо.
Полицейский приподнял его за наручники и бесцеремонно потащил к зданию участка. Криса подвели к задней двери, которую он раньше не замечал. Офицер позвонил по интеркому, после чего дверь с жужжанием открылась. Крис оказался перед стойкой, за которой сидел сержант с заспанными глазами. Пока задавали вопросы по поводу фамилии, возраста и адреса, Крису разрешили сидеть, и он старался отвечать вежливо – на всякий случай, – чтобы заработать поощрительные очки за хорошее поведение. Потом приведший его полицейский поставил его к стене и заставил держать табличку с номером на ней и датой, совсем как в телефильмах. Крис поворачивался налево и направо, когда вспыхивала камера.
По команде Крис вывернул карманы и вытянул вперед руки для снятия отпечатков – двадцать один отдельный отпечаток – комплект для местной полиции, полиции штата и ФБР. Потом офицер протер ему руки влажной салфеткой, забрал его ботинки, куртку и ремень и позвонил по рации, чтобы открыли камеру три.
– Сейчас приедет шериф, – сказал он Крису.
– Шериф? – вновь задрожав, спросил Крис. – Зачем?
– Тебе нельзя оставаться здесь на ночь, – объяснил полицейский. – Он доставит тебя в тюрьму округа Графтон.
– В тюрьму? – прошептал Крис.
Его отправляют в тюрьму? Так просто?
Он замер на месте, фактически останавливая полицейского, шедшего рядом.
– Я никуда не могу ехать, – сказал Крис. – Сюда приедет мой адвокат.
Полицейский рассмеялся:
– Неужели? – и подтолкнул Криса вперед.
Камера шесть на пять футов размещалась в цокольном этаже полицейского участка. По сути дела, Крис видел ее раньше, когда был скаутом-новичком и они совершали экскурсию в учреждения общественной безопасности Бейнбриджа. В камере были раковина и унитаз из нержавеющей стали и койка. Вместо двери – решетка, видеокамера направлена внутрь. Полицейский пошарил под матрасом – «жучки»? оружие? – затем снял с Криса наручники и подтолкнул внутрь.
– Есть хочешь? – спросил он. – Пить?
Крис заморгал от удивления, услышав, что коп заботится о его насущных потребностях. Он не был голоден, но его мутило от всего происходящего. Он покачал головой, стараясь отключиться от лязга запираемой решетки. Подождав, пока полицейский не уйдет, Крис встал и помочился. Ему хотелось сказать этим копам, что он не убивал Эмили Голд. Однако отец велел ему молчать, и это предостережение пробилось даже сквозь толщу страха, окутывающего Криса.
Он подумал о праздничном торте, который испекла мама, о свечках, прогоревших до крема, о нетронутом куске торта у него на тарелке, с клубничной начинкой, яркой, как след крови.
Он провел пальцами по шершавой стене из пенобетона и стал ждать.
Для Джордана Макафи не было лучшего занятия, чем скользить сверху вниз по телу женщины.
Шурша простынями, он прокладывал путь губами и руками, словно собираясь составить карту какой-то местности.
– О да, – бормотала она, запуская пальцы в его густые черные волосы. – О господи!
Ее голос становился громким. Неприятно громким. Он погладил ее по животу.
– Тише, – пробормотал он ей в бедро. – Помнишь?
– Разве, – пролепетала она, – я смогу… когда-нибудь… забыть!
Она схватила его голову и прижала к себе, но в тот же момент он отодвинулся и хлопнул ее ладонью по губам. Приняв это за игру, она укусила его.
– Черт! – ругнулся он, скатываясь с нее.
Он искоса глянул на эту роскошную рассерженную женщину. Джордан покачал головой, чувствуя, что возбуждение проходит. Обычно он лучше угадывал такие вещи. Он потер укушенную ладонь, решив, что никогда больше не станет выходить в свет с подругой помощника юриста, а если и станет, то за обедом не будет много пить, чтобы не приглашать к себе домой.
– Послушай, – сказал он, пытаясь приветливо улыбнуться, – я говорил тебе, почему…
Женщина – Сандра – легла на него, впившись в его рот губами, потом отодвинулась и провела пальцем по своей нижней губе:
– Мне нравится, чтобы парень был такой же на вкус, как и я.
Джордан опять ощутил эрекцию. Может быть, вечер на этом не закончится.
Зазвонил телефон, и Сандра смахнула его с прикроватного столика. Ругнувшись, Джордан нагнулся за трубкой, но женщина схватила его за руку.
– Оставь, – прошептала она.
– Не могу, – ответил Джордан, отодвигаясь от нее и опуская ноги на пол. – Макафи слушает, – произнес он в трубку. Моментально посерьезнев, он молча выслушал собеседника, механически взял со столика ручку и блокнот и записал то, что ему сообщили. – Не волнуйтесь, – спокойно сказал он. – Мы об этом позаботимся. Да. Мы встретимся с вами там.
Он повесил трубку и с львиной грацией поднялся на ноги, плавно влезая в брюки, валявшиеся около двери ванной.
– Извини, что так получилось, – застегивая молнию на брюках, сказал Джордан, – но мне надо идти.
У Сандры отвисла челюсть.
– Вот просто так?
Джордан пожал плечами:
– Это служба, и кто-то обязан ее выполнять. – Он бросил взгляд на лежащую в его постели женщину. – Тебе… гм… необязательно меня дожидаться, – добавил он.
– А что, если я захочу? – спросила Сандра.
Джордан повернулся к ней спиной:
– Это может затянуться надолго. – Засунув руки в карманы, он бросил на нее прощальный взгляд. – Я позвоню тебе.
– Не позвонишь, – бодро не согласилась Сандра.
Мелькнув голым телом, она встала с кровати, исчезла в ванной и заперла дверь.
Покачав головой, Джордан неслышно вошел в кухню. Потоптавшись на месте, он поискал глазами листок бумаги для записки. Неожиданно кухня осветилась, и Джордан оказался лицом к лицу со своим тринадцатилетним сыном.
– Что ты здесь делаешь?
– Слушаю то, что мне не следует, – пожав плечами, ответил Томас.
– Ты должен был давно спать, – нахмурился Джордан. – Уже поздно, а завтра в школу.
– Сейчас только полдевятого, – возразил Томас.
Брови Джордана взлетели. Неужели правда? Сколько же он выпил за обедом?
– Значит, ты вышел подышать? – с усмешкой сказал Томас.
– Мне больше нравилось, когда ты был маленьким, – ухмыльнулся Джордан.
– В то время я мог нечаянно напи́сать на стену ванной. По-моему, теперешний мой возраст намного лучше.
Джордан сомневался. Он растил Томаса один. Когда сыну было четыре года, Дебора решила, что ее не устраивают материнство и брак с целеустремленным юристом. Она пришла в его офис с ребенком, документами о разводе и билетом в Неаполь в одну сторону. Последнее, что он о ней слышал, – это то, что она живет на левом берегу Сены в Париже с художником вдвое старше себя.
Томас смотрел, как отец жадно пьет из кувшина вчерашний холодный кофе.
– Это же противно. Хотя, может быть, не так противно, как приводить домой…
– Довольно, – сказал Джордан. – Не надо было. О’кей? Ты прав, а я не прав.
– Да ну? – широко улыбнулся Томас. – Может быть, запечатлеть этот исторический момент на видео?
Джордан поставил кувшин обратно в кофемашину и затянул узел на галстуке.
– Мне позвонил клиент. Я должен ехать. – Он надел пиджак, висевший на стуле, и повернулся к сыну. – Если понадоблюсь, звони не на пейджер, а мне в офис – я просматриваю голосовую почту.
– Ты мне не понадобишься, – заявил Томас, потом махнул в сторону отцовской спальни. – Может, мне пойти поздороваться?
– Лучше тащи-ка свою задницу к себе в комнату, – с улыбкой ответил Джордан и, чувствуя на себе восхищенный взгляд сына, быстро вышел за дверь.
Гас перегнулась через сиденье, доверху застегивая куртку сидевшей сзади Кейт.
– Тебе тепло? – спросила она.
Еще не оправившись от мысли о том, что ее брата уволокли в полицию, Кейт кивнула. Она подождет в машине, пока Гас, Джеймс и адвокат будут обсуждать ситуацию. Не лучший выход, но единственный. Кейт было двенадцать, и родители не хотели оставлять ее вечером одну, а кого бы могла позвать Гас? Ее родители жили во Флориде, у родителей Джеймса мог случиться сердечный приступ при одном только упоминании об этом скандале. Мелани – единственная близкая подруга, которой было удобно позвонить в последнюю минуту, но та считала, что Крис убил ее дитя.
Желая оградить дочь от всего этого, Гас прислушивалась к настойчивому внутреннему голосу, который увещевал ее держать Кейт как можно ближе к себе. «У тебя, по сути дела, остался один ребенок, – говорил этот голос. – Не выпускай ее из виду».
Гас потянулась к дочери и погладила ее по волосам.
– Мы скоро вернемся, – сказала она. – Когда я уйду, запри двери.
– Я знаю, – ответила Кейт.
– И будь умницей.
А Крис не был. Эта мысль проскочила между Гас и Кейт – такая ужасная, предательская, – и они отпрянули друг от друга, боясь не только высказать ее вслух, но и признаться, что она пришла им в голову.
Гас и Джеймс Харт топтались в небольшом конусе света, падающем от фонаря над входом в полицейский участок, словно немыслимо и даже рискованно было перешагнуть порог без стража порядка, идущего следом. Переходя улицу, Джордан приветственно поднял руку, вспомнив старое изречение о том, что люди, долго живущие вместе, становятся похожими друг на друга. Харты не были похожи чертами лица, но их роднила необычайная горячая устремленность во взоре.
– Джеймс… – пожав руку доктору, сказал Джордан. – Гас… – Он глянул на дверь участка. – Вы уже были там?
– Нет, – ответила Гас. – Мы ждали вас.
Джордан хотел было проводить их в приемную, но потом передумал. Предстоящий разговор лучше было провести приватно. Как бывший прокурор, он знал, что и у стен в полицейском участке есть уши. Он плотнее запахнул на себе пальто и попросил Хартов рассказать о том, что произошло.
Гас сообщила об аресте во время обеда. Пока она говорила, Джеймс стоял немного в стороне, словно пришел отдать дань архитектуре, а не защитить сына. Джордан слушал Гас, но внимательно присматривался к ее мужу.