– Значит, – закончила Гас, потирая от холода руки, – вы можете поговорить с кем-нибудь, чтобы его отпустили, да?
– Фактически не могу. Криса продержат ночь до предъявления обвинения, которое, вероятнее всего, состоится утром в суде округа Графтон.
– Ему придется целую ночь пробыть здесь, в камере?
– Ну нет, – ответил Джордан. – Полиция Бейнбриджа не рассчитана на содержание в камере. Его переведут в тюрьму округа Графтон.
Джеймс отвернулся.
– Что мы можем сделать? – прошептала Гас.
– Мало что, – признался Джордан. – Сейчас я пойду и поговорю с Крисом, а утром подъеду в суд, когда его вызовут для предъявления обвинения.
– А что произойдет потом?
– Вероятно, генеральный прокурор выдвинет обвинение против Криса. Мы выдвинем заявление о его невиновности. Я попытаюсь добиться освобождения под залог, но это может оказаться затруднительно, учитывая серьезность обвинения.
– Вы хотите сказать, – откликнулась Гас дрожащим от негодования голосом, – что мой сын, не сделавший ничего дурного, должен провести ночь в тюрьме или даже больше – и вы ничего не можете сделать, чтобы не допустить этого?
– Ваш сын, может быть, и не сделал ничего дурного, – мягко произнес Джордан, – однако полиция не верит его истории о двойном суициде.
Джеймс откашлялся.
– А вы? – спросил он.
Джордан взглянул на родителей Криса – мать на грани обморока, отец явно озадачен и смущен – и решился сказать им правду.
– Это звучит… удобно.
Как Джордан и ожидал, Джеймс отвернулся, а Гас пришла в ярость.
– Ну что ж, – фыркнула она, – если вы не хотите отнестись к этому с душой, мы найдем кого-то еще.
– Я не обязан верить вашему сыну, – возразил Джордан. – Моя работа состоит в том, чтобы вызволить его. – Он посмотрел в глаза Гас. – Я могу это сделать, – тихо произнес он.
Гас долго, не отрываясь, смотрела на него, и Джордану показалось, что она копошится у него в мыслях, отделяя зерна от плевел.
– Я хочу немедленно увидеться с Крисом, – потребовала она.
– Это невозможно. Только во время пересменков, то есть через несколько часов. Я передам ему то, что вы хотите сказать.
Джордан открыл перед ней дверь участка, потом хотел войти сам, когда его остановил Джеймс Харт:
– Можно кое-что спросить? – (Джордан кивнул.) – Конфиденциально? – (Джордан вновь кивнул, но более медленно.) – Дело в том, – осторожно начал Джеймс, – что это была моя пушка. – Он глубоко вдохнул. – Я не говорю о том, что случилось, а чего не случилось. Я говорю лишь, что полиция знает, что кольт появился из моего ружейного шкафа. – (Джордан насупил брови.) – Значит, это делает меня соучастником?
– Убийства? – переспросил Джордан и покачал головой. – Вы не положили туда револьвер с тем умыслом, чтобы Крис застрелил из него кого-то.
Джеймс медленно выдохнул.
– Я не говорю, что Крис использовал его, чтобы кого-то застрелить, – уточнил он.
– Да. Я понимаю.
И он вошел вслед за Джеймсом в полицейский участок Бейнбриджа.
Услышав шаги, Крис поднялся и прижался лицом к маленькому пластиковому окошку камеры.
– Пришел адвокат, – сказал полицейский, и неожиданно по ту сторону решетки возник Джордан Макафи.
Он сел на стул, принесенный полицейским, и достал из кейса блокнот с отрывными листами.
– Ты что-нибудь говорил? – отрывисто спросил Джордан.
– Что говорил? – переспросил Крис.
– Что-то копам, дежурному сержанту. Хоть что-то?
Крис покачал головой:
– Только то, что вы приедете.
Джордан заметно расслабился:
– Ладно. Это хорошо. – Он проследил за взглядом Криса в сторону видеокамеры, направленной на его камеру. – Они не станут записывать. Не станут прослушивать. Это основные права заключенного.
– Заключенного, – повторил Крис, пытаясь говорить беспечным тоном, не жалуясь, но голос у него дрожал. – Я могу уже поехать домой?
– Нет. Самое главное – никому ничего не говори. Скоро сюда приедет шериф и отвезет тебя в окружную тюрьму Графтона. Тебя там разместят. Делай то, что тебе скажут, это всего лишь несколько часов. Утром я приеду туда, и мы поедем в суд, где тебе предъявят обвинение.
– Я не хочу ехать в тюрьму, – побледнев, сказал Крис.
– У тебя нет выбора. Тебе придется ждать предъявления обвинения, и прокурор решила, что ты будешь ждать всю ночь. Потому что это Графтон. – Джордан посмотрел на Криса в упор. – Она сделала это, чтобы хорошенько тебя припугнуть. Она хочет, чтобы ты трясся, увидев завтра в суде ее лицо. – (Кивнув, Крис проглотил ком.) – Тебя обвиняют в убийстве первой степени.
– Я этого не делал, – прервал его Крис.
– Я не хочу знать, делал или не делал, – ровно произнес Джордан. – Для меня это не имеет значения. Я все равно намерен защищать тебя.
– Я этого не делал, – повторил Крис.
– Отлично, – невозмутимо откликнулся Джордан. – Завтра прокурор предложит, чтобы тебя не освобождали под залог, что вполне вероятно исходя из серьезности обвинения.
– То есть меня могут оставить в тюрьме? – (Джордан кивнул.) – Надолго?
Что-то в голосе Криса задело Джордана за живое. Наклонив голову, он вдруг увидел, как встревоженное лицо его клиента на глазах меняется, и вот он уже смотрит на юного Томаса, который спрашивает, когда снова увидит маму. В тоне этого голоса слышалось осознание парнем того, что он перестал быть неуязвимым, осознание того, как медленно может тянуться время.
– На столько, на сколько потребуется, – ответил адвокат.
Посреди ночи Джеймс внезапно проснулся. Не понимая, где он и что с ним, он рывком поднялся, мысленно переносясь на много лет назад. Ему почудился громкий плач маленькой Кейт, у которой разболелось ушко, или, может быть, звук шлепающих по полу босых ног Криса, проснувшегося от ночного кошмара и бегущего к родителям в постель. Но кругом царила тишина, и, когда его глаза привыкли к темноте, он понял, что Гас рядом с ним нет.
Стряхнув с себя остатки сна, Джеймс пошел по коридору. Кейт мирно посапывала, а Крис – что ж, постель Криса была аккуратно застелена. Свежее напоминание о происшедшем обожгло болью, и Джеймс покачнулся. Привлеченный каким-то гудением, он побрел вниз. Из кладовки исходило слабое розоватое свечение. Джеймс тихо пересек кухню, остановившись в нескольких футах от приоткрытой двери в кладовку.
Гас сидела на холодном плиточном полу, прижавшись спиной к работающей сушилке, которую она включила, чтобы заглушить звук рыданий. Покрасневшее лицо было в пятнах, из носа текло, плечи устало поникли, как у старухи.
Она не умела плакать чуть-чуть. Рыдала она так же, как делала все остальное, – страстно и неумеренно. Джеймс удивлялся тому, что до сих пор Гас держала все в себе.
Он собрался уже толкнуть полуоткрытую дверь и опуститься перед женой на колени, обнять ее за плечи и помочь подняться наверх. Он поднял руку, поглаживая деревянную дверь, желая как-то успокоить жену. Но какие мудрые слова мог он сказать Гас, если сам пребывал в сомнениях?
Джеймс вернулся в спальню и лег в постель, закрыв голову подушкой. Когда через некоторое время Гас забралась под одеяло, он пытался сделать вид, что не чувствует бремени ее горя, лежащего между ними плотной глыбой, мешавшей ему прикоснуться к Гас.
Тюрьма была обнесена высокой металлической оградой с колючей проволокой по периметру. Крис закрыл глаза, с детской настойчивостью полагая, что так сможет выкинуть из головы это испытание и оно не произойдет на самом деле.
Шериф помог ему выбраться из машины и довел до входа. Сотрудник исправительного учреждения отпер тяжелую стальную дверь и впустил их, после чего опять запер.
– Еще одного привез, Джо?
– Их тут как блох, – ответил шериф. – Всё прибывают.
Видимо, им показалось это забавным, и мужчины немного посмеялись. Шериф отдал пластиковый пакет с вещами Криса: его бумажником, ключами от машины, мелочью.
– Будешь оформлять документы? Мы взяли их отсюда.
Шериф ушел, даже не взглянув на Криса. Оставшись с двумя незнакомыми мужчинами, Крис опять задрожал.
– Подними руки в стороны, – велел один из охранников.
Он встал перед Крисом и обхлопал его от шеи до пояса, а потом снизу вверх по каждой ноге. Второй принялся регистрировать личные вещи Криса.
– Пошли. – Первый охранник взял Криса за локоть и отвел в регистрационную комнату. Повозившись с табличкой, он вручил ее Крису и поставил его у стены. – Улыбнись, – пробурчал он, и сверкнула вспышка.
Усадив Криса за стол, он вновь снял у него отпечатки пальцев. Потом дал ему тряпицу, чтобы вытер руки, и подтолкнул к нему через стол лист бумаги. Пока Крис просматривал анкету, охранник искал карандаш.
– Заполни это, – сказал он.
Самый первый вопрос озадачил Криса.
У вас есть суицидальные наклонности?
Его психиатр знал, что нет. Его адвокат полагал, что есть. Крис в нерешительности отметил «да», потом стер и написал «нет».
У вас есть СПИД?
У вас есть в настоящее время заболевания?
Вы хотите здесь показаться врачу?
Крис погрыз кончик карандаша. «Да», – отметил он, потом приписал на полях: «Доктор Файнстайн».
Заполнив анкету, Крис проверил свои ответы с тем же вниманием к деталям, как на тесте в высшие учебные заведения. Что, если кто-то солжет? Что, если человек действительно склонен к суициду или умирает от СПИДа, а пишет, что нет?
И будет ли кто-нибудь это проверять?
Охранник отвел его наверх, в зону наблюдения, заполненную крошечными телевизионными мониторами. Потом обменялся парой фраз с дежурным и провел Криса в другое небольшое помещение. Когда за ними закрылась дверь, Крис вздрогнул.
– Тебе холодно? – невозмутимо спросил охранник. – К счастью для тебя, одежда здесь бесплатная. – Он вручил ему синий комбинезон. – Давай одевайся.
– Здесь? – смущенно спросил Крис. – Сейчас?
– Нет, – ответил охранник. – На острове Аруба.
И он сложил руки на груди.
«Подумаешь, какая ерунда», – сказал себе Крис. Он тысячу раз раздевался догола перед парнями в школьной раздевалке. Один тюремный охранник, и раздеться всего лишь до трусов – не о чем говорить. Но под конец, когда он застегнул молнию комбинезона до горла, его руки так сильно тряслись, что ему пришлось спрятать их за спину.