– Хорошо, – сказал охранник. – Пошли.
Он провел Криса по коридору в зону строгого режима. С каждым вдохом Крису становилось все труднее дышать. Почудилось ему это или воздух в тюрьме был более разрежен, чем снаружи? Охранник отпер тяжелую дверь и ввел Криса в узкую серую галерею. Вдоль галереи шли камеры по две рядом. Их зарешеченные двери были открыты. В конце коридора снаружи решеток был установлен телевизор. Показывали вечерние новости.
Неожиданно раздался крик, гулко отразившийся от открытых решеток и пустых галерей.
– По камерам! – прокричал голос, и Крис услышал топот ног заключенных, медленно возвращающихся в камеры.
– Тебе сюда. – Охранник подвел Криса к незанятой камере. – Нижняя койка.
В отсеке было еще три человека. В соседнюю с Крисом камеру вошел маленький человечек с крошечными, глубоко посаженными глазами и с козлиной бородкой и уселся на койку. В конце галереи мигал черно-белый экран телевизора.
Охранник задвинул дверь камеры Криса. Свет притушили, но не выключили совсем. Постепенно вся тюрьма затихла, слышалось лишь дыхание заключенных.
Крис заполз на нижнюю койку. Когда его глаза привыкли к полумраку, он сумел различить фигуру охранника, прохаживающегося по ту сторону решетки. В улыбке сверкнули зубы мужчины.
Крис перекатился на бок, и перед глазами у него оказалась стена из газобетона. Зажав зубами свой комбинезон, чтобы приглушить звук, он дал волю слезам.
Когда на следующее утро Майкл спустился на кухню, то не поверил своим глазам. У плиты стояла Мелани с лопаточкой в одной руке и прихваткой в другой. Он смотрел, как она переворачивает блинчик, заправляя за ухо прядь волос, и думал: «А-а, да. Это та, на ком я женился».
Он нарочно пошумел, чтобы она подумала, что он только что вошел. Обернувшись, Мелани широко улыбнулась:
– Очень хорошо. Я как раз собиралась разбудить тебя.
– Чтобы поесть, полагаю.
Мелани рассмеялась. Звук был настолько непривычным, что они оба на миг замерли. Потом Мелани резко отвернулась и взяла блюдо с блинчиками. Подождав, пока Майкл не усядется на свое привычное место за столом, она поставила перед ним блюдо, не отрывая от Майкла глаз.
– Гречка, – тихо сказала она.
– Вообще-то, – отозвался он, – меня зовут Майкл.
Мелани улыбнулась ему, и, не раздумывая, Майкл обхватил ее бедра, привлек к себе и прижался головой к ее животу. Он чувствовал, как она гладит его по волосам.
– Я скучал по тебе, – пробормотал он.
– Знаю, – ответила Мелани. Она не сразу убрала руку, потом отодвинулась. – Тебе нужен сироп. – Она взяла с плиты кастрюльку, в которой булькал кленовый сироп, и полила им блины Майкла. – Я подумала, мы могли бы сегодня прокатиться.
Майкл впился зубами в сочный кусок. Ему предстояло гнать глистов у помета щенков в соседнем городке, осмотреть лошадь с коликами, нанести визит в дом с больной ламой. Но он уже много дней не чувствовал Мелани рядом с собой.
– Конечно, – сказал он. – Только мне надо сделать несколько звонков и перенести визиты.
Мелани опустилась на стул напротив него. Майкл протянул к ней руку, и она вложила в нее свою.
Закончив завтрак, он пошел к себе в кабинет, чтобы позвонить. Когда он вернулся, Мелани стояла перед зеркалом в прихожей, проводя по губам помадой. Она причмокнула губами и увидела отражение Майкла.
– Готов? – спросила она.
– Конечно. Куда мы едем?
Мелани взяла его под руку:
– Если я скажу, то сюрприза не получится.
Майкл молча гадал, куда она его повезет. Не на могилу Эмили – Мел не была бы такой бодрой. Не в ресторан, конечно, хотя они проехали мимо всех ресторанов Бейнбриджа. Не по магазинам – еще слишком рано. Не в библиотеку, которая находилась в противоположной стороне.
Потом Мелани повернула за город. Они проезжали мимо бесплодных полей и молочных ферм, мимо пустынных участков земли. Небольшой зеленый дорожный знак указывал, что в десяти милях находится городок Вудсвилл.
Что такого есть в Вудсвилле, черт побери?!
Майкл был здесь однажды, чтобы усыпить лошадь, сломавшую ногу. Если он и проезжал через центр городка, то ничего не помнил.
Мелани проехала мимо кирпичного здания, позади которого просматривался забор с колючей проволокой. И Майкл вспомнил, что в Вудсвилле находится окружная тюрьма. На той же улице стояло здание окружного суда.
Его жена повернула на парковку у здания суда.
– Здесь есть кое-что, что тебе стоит увидеть, – ровно сказала она.
Крис уже проснулся, когда в 5:45 дверь в его камеру со скрежетом открылась. Глаза щипало, как будто в них попал песок, и Крис без конца тер их. Молния комбинезона врезалась ему в кожу, и он был очень голоден.
– Вот жратва, – сказал охранник, просовывая в камеру поднос.
Крис перевел взгляд с неаппетитных кусков на тарелке на галерею. Из другой клетки на него пялился мужчина с черными глазами. Мужчина поднялся и исчез за шторкой душа.
Крис поел, почистил зубы щеткой, которую ему накануне выдали, и взял одноразовую бритву, положенную охранником в камеру. Чувствуя неуверенность в себе, он вышел из камеры и протопал по коридору к душу и раковине.
Ожидая, пока другой мужчина примет душ, Крис побрился, глядя в мутное зеркало. Другой мужчина вышел из душа, и Крис занял его место.
Он задернул шторку, но в щелку видел, как, обмотав полотенце вокруг бедер, черноглазый мужчина намыливает лицо перед зеркалом и бреется. Крис разделся и повесил одежду на штангу со шторкой. Потом включил воду и намылился, закрыв глаза и пытаясь представить себе, что только что проплыл баттерфляем четыреста метров и собирается отправиться домой после соревнования.
– За что тебя посадили?
Крис заморгал, чтобы смахнуть воду с глаз.
– Прошу прощения? – спросил он.
Сквозь щель между шторкой и стеной Крис увидел, что мужчина оперся на раковину.
– Как ты оказался здесь?
Его мокрые волосы почти доходили до плеч. По этому признаку Крис мог отличить заключенных от задержанных, ожидающих предъявления обвинения, – у последних волосы были по-военному коротко острижены. Как и у него.
– Я не должен быть здесь, – ответил Крис. – Это ошибка.
– Все так говорят, – рассмеялся мужчина. – В тюрьме сидит куча народа, ни хрена не совершившего.
Крис отвернулся и намылил себе грудь.
– Только потому, что ты меня не видишь, не значит, что я ушел, – сказал этот человек.
Отряхивая воду с волос, Крис выключил кран.
– Что вы сделали?
– Отрезал голову своей старухе, – невозмутимо ответил мужчина.
Крис почувствовал, как у него подогнулись колени. Чтобы не упасть, он прислонился к пластиковой стене душевой кабинки. Это не он стоит в окружной тюрьме рядом с уголовником. Не может быть, чтобы его обвинили в убийстве. Он вслепую обмотал полотенце вокруг пояса, схватил одежду и спотыкаясь пошел к себе в камеру. Усевшись на койку, он опустил голову к коленям, чтобы его не вырвало.
Он хотел домой.
В камеру Криса вошел надзиратель, чтобы забрать лезвие.
– Приехал твой адвокат, – сообщил он. – Привез тебе одежду. Переоденься, и мы отведем тебя наверх.
Крис кивнул, ожидая, что надзиратель будет стоять рядом и снова наблюдать за ним, но тот ушел. Двери камер были открыты. Человек, отрубивший голову своей жене, смотрел передачу «Сегодня» в том конце галереи.
– Я… гм… готов, – сказал Крис другому надзирателю, который отвел его к входной двери.
– Удачи! – не отрывая глаз от экрана, крикнул черноглазый мужчина.
Задержавшись, Крис глянул через плечо.
– Спасибо, – тихо произнес он.
Одежда ждала его в комнате регистрации. Крис узнал блейзер от «Брукс бразерс», который они купили с мамой в Бостоне. Тогда они специально поехали покупать костюм для собеседований в колледжах.
А вместо этого он надевает этот блейзер на предъявление обвинения в суде.
Он надел белую рубашку на пуговицах, серые фланелевые брюки и мягкие лоферы. Накинув на шею галстук, Крис попытался завязать его, но толком не получилось. Он привык делать это перед зеркалом, а здесь зеркала не было. В результате задний конец галстука оказался чуть длиннее переднего.
Потом Крис надел блейзер и подошел к офицеру, который ждал его, оформляя какие-то документы. Они молча направились к комнате, которой Крис раньше не видел, и офицер открыл дверь.
В комнате для допросов ожидал Джордан Макафи.
– Спасибо, – сказал он надзирателю, сделав знак Крису сесть за стол напротив него, и подождал, пока за надзирателем не закрылась дверь. – С добрым утром. Как прошла ночь?
Он чертовски хорошо знал, как она прошла! Любой дурак мог взглянуть на круги под глазами Криса и понять, что тот совсем не спал. Однако Джордан хотел услышать ответ Криса, понять, можно ли ожидать от него стойкости духа в долгом противостоянии.
– Нормально, – не моргнув глазом ответил Крис.
Джордан подавил улыбку:
– Помнишь, что я тебе говорил насчет сегодня?
Крис кивнул:
– Где мама и папа?
– В здании суда, ждут.
– Это моя мама принесла одежду?
– Да, – ответил Джордан. – Хороший прикид. Очень классный, как у выпускника частной школы. Он поможет судье правильно оценить твой имидж.
– А у меня есть имидж? – спросил Крис.
Джордан помахал рукой:
– Угу. Белый, из верхушки среднего класса, спортсмен, веселый бездельник. – Он не сводил с Криса взгляда. – В противоположность убийце из нижних слоев общества.
Джордан постучал карандашом по лежащему перед ним блокноту. Важно, что при предъявлении обвинения адвокат защиты должен вести себя абсолютно хладнокровно, как кошка, готовая приземлиться на четыре лапы, как бы ее ни бросили. У вас есть обвинение, предъявленное клиенту, но вы понятия не имеете, что там в мыслях у прокурора, пока не получите на руки досье после предъявления обвинения.
– Сегодня следуй моим указаниям. Если мне надо будет что-то от тебя, я напишу это в блокноте. Но предъявление обвинения довольно-таки тяжелая процедура.