– Ты хорошо себя чувствуешь?
– Ага, наверное. – Она подняла глаза, глядя на мать и в глубине души желая, чтобы Мелани сложила кусочки головоломки, которую сама Эмили разгадать не могла. – Будь это кто-нибудь другой – не Крис, – ты отпустила бы меня?
Мелани погладила дочь по волосам.
– Возможно, нет, – с улыбкой ответила она. – Но зачем говорить о том, чего не будет?
С минуту они оба стояли на пороге комнаты Криса, боясь войти.
Крис проглотил ком в горле. Как получилось, что он никогда не замечал, как мало здесь мебели? Комод, крошечный письменный стол и эта кровать.
– Почему бы нам не сесть на пол? – предложил он.
Эмили с облегчением опустилась вниз и сразу принялась раскладывать свои записи.
– По-моему, Маккарти хочет, чтобы мы продолжили с доказательствами. Поэтому я подумала, мы можем перейти к некоторым… – Она замолчала, когда Крис наклонился и поцеловал ее. – Мы собирались заниматься, – прошептала она.
– Я знаю, просто не смог удержаться.
Губы Эмили дрогнули.
– Не смог?
– Как будто не понимаешь, – сказал Крис, прижимаясь к ней сзади и обнимая рукой за плечо.
Это ей нравилось. Быть рядом с Крисом, быть в его объятиях – просто быть. Ее смущали другие вещи.
Она уставилась на аккуратно отпечатанную страничку с графиками, ерзая от того, что Крис делал с ней. Она чувствовала, как Крис слегка покусывает ее шею. Эмили подумала о синусоиде в своем домашнем задании: одна половина приближается, другая – удаляется.
Сидеть на полу – идея казалась неплохой. Монашеской. Но Эмили лежала на боку, поэтому изгибы ее тела были более заметны. Крис не переставал удивляться тому, что в один момент Эмили казалась знакомой, как родная сестра, а в следующий – была загадкой.
Он все думал о том, что сказал Карлос. Вероятно, все обитатели планеты считали, что у них с Эмили есть секс. Практически подразумевалось, что однажды они поженятся, так какая разница? Дело не в том, что это была единственная причина, по которой он хотел быть с Эмили. Она определенно это знала.
Она позволяла ему целовать себя. Иногда она позволяла просунуть руку себе под кофточку. Он никогда не пытался трогать ее ниже талии. Собственно говоря, она тоже.
Крис плотнее обвился вокруг нее и начал целовать ее в шею. Она попыталась высвободиться:
– Мы что, не будем заниматься?
Он покачал головой.
– Я занимался вчера вечером, – признался он.
– Ну, это просто здорово, – поворачиваясь к нему, проворчала Эмили. – И что же я должна делать?
Он собирался сказать: «Позанимайся завтра», но это было бы нехорошо. Сам того не сознавая, он схватил Эмили за руку и сжал ее у себя между ног.
– Ты должна трогать меня, – сказал он.
На миг Эмили дотронулась пальцами до чего-то твердого. Крис блаженно прикрыл глаза. Но почти сразу она отдернула дрожащую руку и села, выпрямившись.
– Я… я… не могу, – отвернувшись, прошептала она.
Ошеломленный – она плачет? – Крис встал на колени.
– Эм, – тихо произнес он. – Прости.
Боясь дотронуться до нее, он протянул к ней руки. Она взглянула на него широко раскрытыми влажными глазами. Прошло мгновение, и она прижалась к нему.
– Больше всего люблю это время года, – заявила Гас, сидя на веранде дома Мелани со стаканом лимонада в руке и глядя на остатки зимнего снега, таявшего от необычного тепла. – Никаких черных мух, никаких комаров, никакого снега.
– Грязь… – Мелани посмотрела вдаль, за кромку деревьев. – Много грязи.
– Мне всегда нравилась грязь, – сказала Гас. – Помнишь, как мы разрешали Эм и Крису валяться, как поросятам?
– Помню, как отскребала грязь от ванны, – рассмеялась Мелани.
Обе женщины посмотрели на подъездную дорожку.
– Хорошие были времена, – вздохнула Мелани.
– О-о, не знаю. Они по-прежнему валяются… только по-другому. – Гас отхлебнула лимонада. – На днях я застукала их вечером в комнате Криса.
– И что они делали?
– Ну, фактически ничего не делали.
– Откуда ты знаешь?
– Просто знаю. – Гас сдвинула брови. – А ты так не думаешь?
– Не с такой уверенностью, как ты, – откликнулась Мелани.
– Что ж, если и так, то что такого? Так или иначе, когда-то они собираются заняться сексом.
– Да, – медленно произнесла Мелани, – но это не должно быть в пятнадцать.
– Шестнадцать.
– Ошибаешься. Это Крису шестнадцать. Эмили пятнадцать.
– Зрелые пятнадцать.
– Женские пятнадцать.
Гас поставила свой стакан.
– Какое это имеет ко всему отношение?
– Самое прямое. – Мелани покачала головой. – Вот погоди, когда наступит очередь Кейт…
– Я стану считать – как сейчас с Крисом, – что Кейт достаточно взрослая и умная, чтобы принимать правильные решения.
– Нет, не станешь. Ты захочешь как можно дольше удержать при себе свою маленькую девочку.
– Эмили всегда будет твоей маленькой девочкой, – рассмеялась Гас.
Мелани повернулась на стуле:
– Вспомни о себе, о своем первом разе. Пока Эмили моя. Но потом, что ж, она будет принадлежать Крису.
Гас с минуту молчала.
– Ошибаешься, – тихо произнесла она. – Даже и теперь Эмили принадлежит Крису.
Прошлой весной Крис начал работать на небольшой детской площадке «Тенистые акры», которая не была тенистой, да и до целого акра она не дотягивала. Площадка могла похвастаться пластмассовой конструкцией для лазания в виде осьминога, песочницей и древней каруселью, на которой можно было покататься за двадцать пять центов.
Крис обслуживал карусель. Это была бездумная монотонная работа – собирать монетки по 25 центов, усаживать детей на лошадок, пристегивать ремни безопасности, нажимать на кнопку, запускающую мотор, и, дождавшись, когда лента с записью каллиопы прокрутит песню до конца, выключить мотор и дать карусели медленно остановиться. Ему нравился карамельный запах маленьких детей, которых он подсаживал в седла. Когда карусель замедляла ход, ему нравилось забираться на опорный столб, чтобы помочь детям отстегнуть ремни безопасности и спуститься вниз. В конце смены ему нравилось брать влажную тряпку и протирать гривы лошадок, заглядывая в их застывшие круглые глаза.
В этом году владельцы площадки дали ему собственный ключ.
Был вечер пятницы, очень теплый для апреля. Крис с Эмили вышли из кино, но было еще рано, и Крису не хотелось идти домой. Поездив без всякой цели, он свернул на парковку детской площадки.
– Эй, – оживилась Эмили, – давай пойдем на качели.
Она вышла из машины и помчалась по грязи. Когда Крис подошел, она уже взлетала вверх, подняв лицо к вечернему небу. Он направился в другую сторону, хотя слышал, как его зовет Эм. Потом с помощью ключа он открыл панель управления каруселью.
Освещенные лунным светом лошадки побежали по кругу.
Довольная Эм слезла с качелей и подошла ближе.
– Когда тебе дали ключ? – спросила она.
Крис пожал плечами:
– В прошлые выходные.
– О-о, это замечательно. Можно забраться?
Он обнял ее за талию и поставил у белой лошадки, которая понравилась ей больше всего.
– Будь моей гостьей, – сказал он.
Эмили взобралась на деревянного коня и, после того как карусель совершила полный оборот, протянула руку к Крису.
– Ты тоже, – попросила она.
Он выбрал коня рядом с ней, но, едва усевшись, понял свою ошибку: когда Эмили поднималась вверх, он опускался вниз, и наоборот. Когда их кони оказались на одном уровне, он наклонился к ней и поцеловал ее в щеку. Рассмеявшись, Эмили наклонилась и поцеловала его.
Крис соскользнул с коня и протянул руки к Эмили. А потом они лежали на толстых крашеных досках под конями, машущими деревянными копытами. Эмили откинулась назад, закрыв глаза, вся во власти мелодии. Крис просунул руку ей под кофточку.
Ее лифчик расстегивался спереди. Господи, как это было приятно! Мягкая и упругая, пахнущая персиками. Крис наклонился к изгибу ее шеи и лизнул кожу, не сомневаясь, что тоже почувствует вкус персиков. Он услышал, как Эмили издала какой-то гортанный звук, показав, что ей это нравится не меньше, чем ему.
Тогда он просунул руку ей под джинсы, под резинку трусиков, и его пальцы коснулись шелковистых волос. Сдерживая дыхание, он медленно скользил пальцами вниз.
– Перестань! – взвизгнула она. – Крис, перестань!
Но он не послушался, и она двинула его кулаком в ухо. Крис отпрянул, в голове стоял звон, но не стал кричать на Эм, видя, как она в недоумении качает головой, потом встает. Она спрыгнула с движущейся карусели, упала, потом поднялась, оставив Криса кружиться.
В кино, когда происходят подобные вещи, героиня так или иначе сама добирается до дома. Но Эмили думала о том, что в реальной жизни, в негодовании оттолкнув бойфренда, она вынуждена попросить его отвезти ее домой.
Она почувствовала, как Крис садится в машину рядом с ней, и, пока не выключился верхний свет в салоне джипа, сидела отвернувшись. Но, даже и не видя его, она знала, что зубы у него стиснуты, а губы сжаты в линию.
На миг ей захотелось прижаться к нему в надежде, что это заставит его смягчиться. Она вспомнила, как в раннем детстве, когда ее наказывали, кричала на мать, но продолжала льнуть к ней.
– Может быть, – прошептала она, – нам надо на время перестать встречаться.
Крис завел машину. И кивнул.
Все в облике Донны Дефелис вызывало неизменный интерес – от курчавых волос карамельного цвета и грудей размером с грейпфрут до зажигательных выступлений в составе группы чирлидеров. Уже два года она намекала Крису, что, если он захочет, она готова на все. И наконец он, доведенный Эмили до края, решил откликнуться.
Он почти ничего не видел в джипе, так как окна запотели, и его рубашка намокла на спине от влаги. На заднем сиденье под ним извивалась Донна.
Крису даже не пришлось вести ее на обед. Когда они ехали в ресторан, она положила руку ему на бедро и спросила, какого рода голод его действительно мучает.