– Мы еще не закончили, парень.
Они пошли гуськом по коридору, увешанному видеокамерами. Некоторые заключенные перекликались друг с другом, поскольку это было единственное время в течение дня, когда они могли общаться. Когда они завернули за угол, Крис заметил, как Деймон, плавно передвигаясь от человека к человеку, улучил момент в определенном месте коридора и пихнул локтем другого заключенного. Крис догадался, что это слепая зона между двумя камерами.
Почти у самого спортзала находились две одиночные камеры. В них можно было попасть двумя способами: принудительно, за плохое поведение, или по просьбе, если человек опасался других заключенных. Сейчас была занята лишь одна из них. Заключенные принялись вопить, колотить в дверь, один даже наклонился и плюнул в зазор под дверью.
Спортзал был небольшим, скудно оснащенным кое-каким оборудованием. Как и во всем остальном в тюрьме, здесь царила своя иерархия. Никто не дожидался своей очереди и не спорил, когда два огромных чернокожих мужчины заняли велотренажер, когда Гектор и Деймон взяли ракетки для настольного тенниса, а высокий парень с татуировкой свастики на щеке принялся выполнять жим штанги, лежа на скамье. Крис понял, что не посвящен в эту иерархию. Но опять же, с какой стати? Он не вписывался в общую картину.
Нахмурившись, он вышел в прогулочный двор, покрытый грязью прямоугольник, щедро обнесенный колючей проволокой. Мужчины, собравшись небольшими группами, разговаривали, энергично жестикулируя. Другие бесцельно бродили против часовой стрелки. Крис нашел одного человека, который, прислонившись к сетчатому забору, смотрел на горы вдали.
– Тот парень из одиночной камеры, – начал он без предисловия, – что он сделал?
Мужчина дернул плечами:
– Затряс своего ребенка до смерти. Чертова скотина!
Крис смотрел поверх колючей проволоки, думая о том, как здесь понимают честь.
Он позвонил домой с оплатой абонентом.
– Крис?
– Мама… – только и произнес он, а потом повторил несколько раз, прислонившись головой к голубому таксофону.
– О-о, милый! Я пыталась попасть к тебе, они говорили?
Крис прикрыл глаза.
– Нет, – сдержанно ответил он.
– Ну а я пыталась. Но мне сказали, посещения разрешены только в субботу. Так что я сразу приду к тебе. – Она глубоко вдохнула. – Знаешь, это ужасная ошибка. Джордан уже получил доступ к файлам обвинения. Он хочет найти способ как можно скорее вызволить тебя.
– Когда он придет ко мне?
– Я позвоню и спрошу, – ответила мать. – Ты нормально питаешься? Принести тебе что-нибудь?
Он думал об этом, но не был уверен, что разрешат.
– Деньги, – ответил он.
– Подожди, Крис. С тобой хочет поговорить отец.
– Я… нет. Мне надо идти. Кому-то понадобился телефон, – солгал он.
– О-о… Ну ладно. Звони в любое время, понятно? Мы не против оплачивать твои звонки.
– Хорошо, мама.
Вдруг прозвучал металлический, записанный на пленку голос. «Данный звонок, – объявил он, – осуществляется из исправительного учреждения округа». Крис и его мать некоторое время молчали.
– Я люблю тебя, дорогой мой, – под конец сказала Гас.
Крис сглотнул и положил трубку на рычаг. Он стоял так с минуту, уткнувшись головой в таксофон, но тут почувствовал, как к нему сзади прижимается чье-то тело.
Дыша Крису в шею, спину ему тер Деймон.
– Скучаешь по мамочке, профессор?
Он подался вперед, прижимаясь пахом к заду Криса.
Разве не этого он ждал? Не этого боялся? Крис резко повернулся, застав мужчину врасплох.
– Отвяжись от меня, – сказал он, сверкая глазами, и вернулся в свою камеру.
Даже закрывшись с головой одеялом, он слышал смех Деймона.
Крис благодарил Бога за то, что у него нет сокамерника, но жил в страхе, что Деймон явится к нему ночью. Хотя надзиратели довольно хорошо следили за заключенными в течение дня, кто знает, стали бы они делать это ночью. Крис старался не пропустить ни одной серии «Дней нашей жизни». По средам вечером он ходил на заседания группы анонимных алкоголиков, чтобы только выбраться из своего блока.
Он заполнил заказ в тюремный магазин, и это напомнило ему о меню завтрака в номере гостиницы в Канаде, куда они ездили с семьей летом. Кофейник с кофе стоил пять долларов двадцать пять центов, шоколадный батончик «Три мушкетера» – шестьдесят центов. Плюс вьетнамки – два доллара. Днем охранник принес ему заказ, сумма которого была удержана из его тюремного счета.
Крис много спал или просто притворялся спящим, чтобы его оставили в покое. А когда на прогулочном дворе собирались кучки мужчин, Крис всегда был сам по себе.
Уже давно Джордан перестал верить в правду. Правды нет – по крайней мере, в его профессии. Есть версии. Во всяком случае, суд основан не на правде, а на том, чем располагает полиция и как ты можешь отреагировать на это. Хороший адвокат, защищающий преступника, не думает о правде, а вместо этого концентрируется на том, что хотят услышать присяжные.
Уже много лет Джордан не просил клиентов рассказать реальную историю. Но сейчас он вошел с пустым лицом и спросил просто:
– Что произошло?
Он стоял в зоне контроля блока строгого режима, ожидая дежурного офицера с планшетом, где он распишется как посетитель. Для первой беседы с Крисом после вынесения обвинения он привел с собой Селену Дамаскус, чернокожую женщину ростом шесть футов один дюйм, частного детектива, на первый взгляд более подходящую для модных показов, чем для работы у Джордана, связанной с беготней, но тем не менее несколько лет она прекрасно справлялась.
– Где его держат? – спросила Селена.
– Строгий режим, – ответил Джордан. – Он здесь всего два дня.
Где-то наверху закрылась тяжелая зарешеченная дверь, и к ним спустился тюремный надзиратель в форме.
– Привет, Билл, – сказал надзиратель на пункте контроля. – Скажи Харту, что пришел его адвокат.
С грохотом открылись другие металлические двери, и сколько бы раз Джордан ни слышал этот звук, похожий на выстрел, он не мог к нему привыкнуть. Он вошел, лишь мельком взглянув на заключенных, и сразу свернул налево, к комнате переговоров, где адвокаты встречались с клиентами.
Селена тенью следовала за ним, а потом села рядом с ним за стол. Откинувшись на спинку стула, она уставилась в потолок.
– Чертовски безобразная тюрьма! – заявила она. – Думаю об этом каждый раз, как прихожу сюда.
– Мм, – согласился Джордан. – Определенно, это место популярно не из-за своего декора.
Распахнулась дверь, и в комнату вошел Крис. Он посмотрел на Джордана, потом перевел взгляд на Селену.
– Крис, – начал Джордан, вставая, – это Селена Дамаскус. Она частный детектив и поможет нам в твоем деле.
– Послушайте, я должен выйти отсюда, – без всякого предисловия сказал Крис.
Джордан достал из кейса пачку бумаг.
– В лучшем случае, Крис, именно это и произойдет.
– Нет, вы не понимаете. Мне нужно сейчас же отсюда выбраться.
Что-то в тоне парня заставило Джордана поднять взгляд. Не было больше испуганного мальчика, готового расплакаться в камере полицейского участка Бейнбриджа, его место занял кто-то более сильный, твердый, способный скрывать свои страхи.
– В чем конкретно состоит проблема?
При этих словах Крис взорвался:
– В чем проблема? В чем проблема? Я сижу на заднице в тюремной камере, вот и все. В этом году я должен закончить школу, а потом поступить в колледж. Но взамен этого меня заперли в клетке вместе с кучей… преступников!
Джордан и глазом не моргнул:
– Очень жаль, что судья не отпустила тебя под залог. И ты прав: это означает, что ты застрял в тюрьме до суда, то есть на шесть-девять месяцев. Но это время не будет потрачено даром. Каждую минуту твоего пребывания в камере я работаю над тем, чтобы в конечном счете освободить тебя. – Подавшись вперед, он заговорил более жестко: – Давай внесем ясность. Я тебе не враг. Не я виноват в том, что ты оказался в тюрьме. Я адвокат, а ты мой клиент. И тебе предъявляют обвинение в убийстве первой степени, что влечет за собой пожизненный тюремный срок. Это означает, Крис, что твоя жизнь буквально в моих руках. Проведешь ты ее в тюрьме или будешь учиться в Гарварде, зависит от того, смогу ли я тебя вызволить. – Он поднялся. – И это зависит от нашего взаимодействия. Все, рассказанное тобой мне и Селене, не покинет этой комнаты. Я контролирую то, что ты говоришь и кому говоришь. И мне нужно знать то, что нужно и когда нужно. Понятно?
– Понятно, – ответил Крис, не отводя взгляда.
– Хорошо. Дай объяснить нашу позицию. В этом деле я буду принимать массу решений, посоветовавшись с тобой. Но есть три вещи, зависящие только от тебя. Первая: признать себя виновным или идти на суд. Вторая: если идешь на суд, то хочешь, чтобы присутствовал только судья или также присяжные. И третья: если состоится суд, хочешь ли ты давать показания. Я буду предоставлять тебе как можно больше информации для принятия взвешенных решений, но, когда мы подготовимся, ты должен будешь сделать свой выбор. Успеваешь за мной? – (Крис кивнул.) – Хорошо. Дальше. Довольно скоро мне предоставят документы из офиса генерального прокурора. После этого я вернусь сюда, и мы детально все вместе рассмотрим.
– Когда это будет?
– Примерно через две недели, – ответил Джордан. – Потом через пять недель или около того состоится досудебное совещание. – Он поднял брови. – Прежде чем мы начнем, у тебя есть вопросы?
– Угу. Можно мне увидеться с доктором Файнстайном?
Джордан слегка прищурил глаза:
– Не думаю, что это хорошая идея.
У Криса отвисла челюсть.
– Он психиатр.
– К тому же он тот, кого могут вызвать в суд повесткой. Конфиденциальность отношений врача с пациентом не всегда бывает неприкосновенной, особенно если человека обвиняют в убийстве. Твои разговоры с кем-то о преступлении могут навредить нам. Поэтому хочу еще раз напомнить: не разговаривай ни с кем в тюрьме.
– Можно подумать, я завел себе здесь кучу друзей, – фыркнул Крис.