– В этом нет моей вины, – заметил Джеймс. – Это слишком личное. Разве не понимаешь, Гас? Я очень похож на этих людей, да. Если такое могло случиться со мной, кто скажет, что однажды это не может случиться с ними?
– Что ж, это уже произошло, Джеймс, – фыркнула Гас. – И происходит сейчас. И, что бы ты ни говорил, ты не сможешь просто так отмахнуться от этого.
Она шла по коридору, когда услышала за спиной едва различимый голос Джеймса, пронизанный болью:
– Да, не смогу. Но ты не помешаешь мне попытаться.
Одна из вещей, которую узнала Селена Дамаскус за десять лет работы частным детективом, – это то, что несчастные случаи не происходят сами собой. Время от времени их тщательно планируют, рассчитывают и организуют к чьей-либо выгоде – все, конечно, под покровом случайности.
Она ответила бы любому задавшему вопрос, что в работе детектива нет волшебства – необходимы лишь здравый смысл и способность разговорить человека. Для этой цели она разработала арсенал приемов, позволяющих как можно быстрее добыть максимум информации. Она не считала ниже своего достоинства использовать свою внешность, тело или мозги для того, чтобы проникнуть за закрытую дверь, а пробравшись внутрь, ни за что не уходила, не прихватив с собой что-то ценное и важное.
В тот день, когда она намеревалась встретиться с Майклом Голдом, Селена проснулась в четыре часа утра. Облачившись в джинсы и белую футболку «Гэп», она ждала в своей машине на трассе класса IV, отходящей от Вуд-Холлоу-роуд, когда после пяти с подъездной дорожки вырулил пикап Майкла Голда. Разумеется, к этому моменту Селена уже знала, что у Майкла есть своя ветеринарная практика и что занимается он в основном крупными животными, что он ездит на «Тойоте 4×4», что, останавливаясь по пути на первый вызов, он пьет кофе с молоком, но без сахара.
Селена с осторожностью ехала за пикапом Майкла, поскольку в этот час машин на дороге почти не было. Когда он въехал на длинную подъездную аллею, отмеченную надписью «Ферма семь акров», Селена, не оглядываясь, проехала мимо. Потом остановилась в полумиле впереди и, повинуясь сладковатому запаху сена и лошадей, свернула к полю, находящемуся на некотором отдалении.
Изучая привычки Майкла на протяжении нескольких дней, Селена узнала, что он начинает с конюшни или коровника, обходя всех животных и беседуя с фермерами, независимо от того, какой был вызов. В то утро там работал также кузнец, и это было кстати, поскольку дородный мужчина, подковывающий лошадей, мог принять Селену за помощницу ветеринара, а ветеринар – за помощницу кузнеца. Она улыбалась всем, кого встретила на пути – в такую рань все были так заняты, – и нашла Майкла, склонившегося над передней ногой гнедой кобылы, стоявшей в одном из стойл.
Услышав ее шаги, он отпустил ногу лошади.
– Не вижу никаких признаков абсцесса, Генри, – сказал он, потом повернулся к ней через плечо. – О-о… – Он встал на ноги, отряхивая руки и прислоняясь к лошади. – Простите. Думал, что здесь другой человек.
– Ничего страшного, – покачала Селена головой. – Могу я чем-нибудь помочь?
– Все под контролем. Вы не видели поблизости Генри?
– Нет, – честно призналась она. – Если увижу, пришлю его к вам.
Не дожидаясь его вопросов, она ушла по проходу между стойлами.
Примерно час Селена намеренно избегала Майкла до того момента, как он обменялся рукопожатием с мужчиной, выводящим из конюшни крупную гнедую лошадь, после чего направился к подъездной аллее. Селена остановилась у заборного столба, ближайшего к машине Майкла, и улыбнулась в ответ на его приветствие, когда он принялся складывать свои инструменты.
– Вы доктор Голд? – спросила Селена.
– Ага, – ответил Майкл, – но только на моем фирменном бланке. Мои клиенты называют меня Майклом.
– Я бы сказала, ваши клиенты никак вас не называют, – пошутила Селена.
– Ну ладно, – рассмеялся Майкл. – Их владельцы.
– У вас найдется минутка для беседы? – спросила Селена.
– Конечно. Это по поводу одной из лошадей с фермы?
– Честно говоря, – призналась Селена, – это по поводу Кристофера Харта.
Она видела, что он шокирован, но пытается скрыть замешательство под маской безразличия.
– Вы репортер? – в конце концов спросил он.
– Я детектив, – призналась Селена. – Работаю на стороне защиты.
Майкл рассмеялся:
– И вы подумали, что я захочу с вами поговорить?
Он прошел мимо нее и, открыв дверь пикапа, залез в кабину.
– Я не думала, что захотите, – отозвалась Селена. – Но я решила, вам это покажется важным.
Он опустил стекло в уже закрытой двери:
– Что вы хотите этим сказать?
Селена пожала плечами:
– Я видела вас за работой. И не могу представить себе, зачем человеку, готовому пойти буквально на все для спасения жизни животного, намеренно разрушать человеческую жизнь. – Она замолчала, наблюдая за сменой эмоций на его лице. – Знаете, к этому все и идет, – тихо добавила она.
Майкл Голд взглянул на нее, с трудом сглотнув. Селена положила ладонь на его плечо:
– То, что случилось с вашей дочерью, ужасно и страшно грустно. Никто с нашей стороны не умаляет этого.
– Думаю, я не тот человек, с которым вам следует разговаривать, – сказал Майкл.
– Ошибаетесь, – возразила Селена. – Вы именно тот, с кем мне следует разговаривать. Я хочу спросить вас – отца Эмили, – захотела бы она, чтобы Крис оказался в этой ситуации? Поверила бы она, что он может убить ее?
Майкл провел ногтем большого пальца по рулевому колесу.
– Миз… мм…
– Дамаскус. Селена Дамаскус.
– Значит, Селена, – сказал он. – Не желаете ли выпить со мной кофе?
Майкл подъехал к придорожному ресторанчику у парковки, на которой наподобие клавишей ксилофона выстроились в ряд грузовые автомашины. Внутри сидели в основном дородные мужчины в красных фланелевых рубашках и засаленных бейсболках.
– В смысле кухни в этих местах негусто, – начал он в качестве извинения, усаживаясь за столик в дальнем углу ресторана.
В ожидании официантки, которая принесла две белые керамические кружки с дымящимся кофе, Майкл крутил в руках солонку и перечницу. Нервничает, подумала Селена.
– Осторожно, – предупредил он, когда Селена поднесла кружку к губам. – Здесь кофе бывает весьма горячим.
Осторожно сделав глоток, Селена скривилась.
– И едкий, как кислота из аккумулятора, – добавила она, потом поставила чашку стол и положила руки на стол так, что между ними оказались небольшой блокнот и ручка. – Итак… – небрежно произнесла она.
– Мне надо знать, – вздохнул Майкл, – это не для протокола?
– Я уже говорила вам, доктор Голд, я не репортер. Записи не будет.
Казалось, это его удивило.
– Тогда зачем вам надо со мной говорить?
– Потому что состоится суд, – мягко произнесла Селена. – Нам важно знать то, что вы можете сообщить.
– О-о, – протянул Майкл; ему явно еще не пришла в голову мысль о том, что его принудят как свидетеля продемонстрировать свою скорбь перед присяжными. – Кто-нибудь узнает о нашей беседе?
– Адвокат защиты узнает, – кивнула Селена. – Крис узнает.
– Ну, тогда ладно, – ответил Майкл. – Просто… как мне вам объяснить? Не хочу, чтобы это выглядело так, будто я переметнулся на другую сторону.
– Не вижу причин для этого. Я лишь хочу задать вам несколько вопросов о вашей дочери и ее отношениях с Крисом. Можете не отвечать, если вас что-то смущает.
– Хорошо, – чуть выждав, сказал Майкл. – Начинайте!
– Вы знали, что у вашей дочери были суицидальные наклонности?
Майкл снова вздохнул:
– Круто! А вы не церемонитесь, да? – Он покачал головой. – Знаете, это прямо «Уловка двадцать два». Если я скажу вам, что у нее были такие наклонности, то признаюсь в чем-то, в чем признаваться не хочу. Дело в том, что я не знаю. То ли не могу поверить из-за того, что это, знаете, самоубийство с большой буквы, то ли потому, что привык ничему не верить. – Он стал кусать губы. – Но если я скажу, что у нее не было склонности к самоубийству, тогда как объяснить, что она мертва?
Селена терпеливо ждала, целиком отдавая себе отчет в том, что он не ответил на вопрос, но и не винил Криса. Майкл медленно выдохнул.
– Я не знал, что у нее была склонность к суициду, – наконец сказал он. – Но я не уверен, потому ли это, что я не знал, к чему присматриваться в ней, или потому, что у нее вовсе не было этой склонности.
– Она свободно приходила к вам обсуждать свои проблемы?
– Могла бы, – ответил Майкл, заставляя Селену думать, что не приходила.
– К кому еще, – нажимала она, – обратилась бы Эмили за поддержкой?
– К Мелани, думаю, в большей степени, чем ко мне. – Он печально улыбнулся. – Полагаю, это все девчачьи дела. Иногда, рассердившись, она запиралась у себя в комнате и писала картины – две или три, – чтобы избавиться от какого-то навязчивого чувства.
Он в нерешительности покачал головой.
– Что такое? – настаивала Селена.
– Я собирался сказать: «И конечно, она разговаривала с Крисом». Но потом решил, что не буду.
– Не секрет, что ваша дочь и Крис были увлечены друг другом, – заметила Селена.
– Увлечены, – повторил Майкл, пробуя это слово на языке. – Можно сказать и так.
– А вы как бы выразились?
Он улыбнулся:
– Они были сторонами одной и той же медали. Когда дети подрастали, я подчас забывал, что Крис мне не сын.
– Похоже, они много времени проводили вместе.
– Таких называют неразлучными.
– Сильно для школьного романа, – заметила Селена.
– Это не был школьный роман, – сказал Майкл. – По крайней мере, никто его таким не считал. Никто не удивился бы, узнав, что после колледжа они поженились.
– Вы думаете, что Эмили этого хотела?
– Да. И Крис. Черт! Честно говоря, и мы, все четыре родителя.
Селена записала: «Вместе во имя любви? Или оправдать ожидания родителей?»
– Защите очень поможет, если вы предоставите доступ в спальню Эмили.